Ознакомительная версия.
– Понятно. Будет тошно, звони, так и быть, примчусь на помощь. – Она перегнулась через стол и меня поцеловала. – Мужики в жизни не главное.
– А что главное, ты придумать успела?
– Пока нет, но я над этим работаю.
Она ушла, а я, посидев в тишине, взглянула на бумаги, сгребла их в папку и сунула в стол. Жанны д’Арк из меня сегодня точно не вышло.
В квартире было темно, но из-под двери ванной пробивалась узкая полоска света, я услышала шум воды, кто-то включил душ. Подошла и грохнула кулаком по двери.
– Эй, кто там? – позвала громко. «Надо прекращать бросать ключ под ковриком», – в который раз решила я. Никогда не знаешь, кто заберется в твою ванную.
– Фенька, это ты? – проорал в ответ Берсеньев, выключив воду.
– Ага. А это моя ванная. Непонятно только, что ты там делаешь.
– Горячий душ – лучшее средство от простуды. Замерз сегодня в этом чертовом лесу. Моя красотка секретарша так и пышит жаром последнее время, но даже рядом с ней я не смог отогреться.
– Ты и с секретаршей спишь?
– Не сплю. В основном из вредности. Терпеть не могу, когда меня соблазняют. Сам охоч до этого дела. Заходи, потрешь мне спинку.
– Если только ежовой рукавицей.
Я прошла в кухню, включила свет и немного постояла возле окна, ожидая, когда закипит вода в чайнике.
Вскоре на кухне появился Берсеньев в Дуськином халате, устроился за столом, двумя руками отбросил со лба мокрые волосы и мне подмигнул. Очки он не надел, взгляд его серых глаз был холодным до жути, и возникло ощущение, что этот Берсеньев к тому, что успел стать привычным, никакого отношения не имеет.
– В твоей роскошной квартире помыться негде? – спросила я, заваривая чай и торопясь прогнать прочь неприятное чувство, вдруг возникшее от созерцания его рожи. «А ведь я с огнем играю, – думала я. – Сколько бы он ни скалил зубы, болтая, что я дорогое ему существо, а шею мне свернет, глазом не моргнув. Жизнь для него игра, по крайней мере чужая жизнь, и он любым легко пожертвует, точно шахматной фигурой…»
– До своей квартиры я так и не дошел, к тебе спешил, моя радость, – сказал Берсеньев, принимая из моих рук чашку чая. – А мед есть?
– Только шоколад.
– Я его терпеть не могу, пора бы уже знать о моих пристрастиях.
– Ты ко мне прямо из леса? – шаря в шкафу в поисках меда, задала я очередной вопрос.
– Нет, пришлось заглянуть на работу, хоть она и не волк, но пригляда требует.
– Судя по трепу, в лесу ты просидел напрасно.
– Ничего подобного. Просидел с большой пользой для общего дела.
Берсеньев нацепил очки, а я вздохнула с облегчением: образ зубоскала с претензией на чувство юмора удавался ему мастерски и мне нравился куда больше волчьей натуры, что рвалась наружу из его глаз.
– И что за польза от того, что ты на дереве сидел?
– Злишься, что Одинцов от тебя смылся? – веселясь, спросил Сергей Львович, а я нахмурилась.
– Смылся? Одинцов был в лесу?
– А я о чем толкую? В одиннадцать пятнадцать возле оврага появился лыжник. Вроде бы ничего особенного, но лыжни там нет и в помине, зато есть всего в километре, ближе к поселку, прекрасная лыжня… А здесь бурелом, овраги и снега по колено. Я предусмотрительно держался в стороне от места, где нашли машину, и запасся биноклем. Лыжник появился со стороны дороги, а мне пришлось идти в обход, так что моих следов он не видел.
– И это точно был Одинцов? – засомневалась я.
– Уверен на девяносто процентов. Лыжная шапка почти полностью скрывала лицо, так, что его не разглядеть было. Конечно, это мог быть лыжник-энтузиаст, который проторенных дорог не ищет, но маловероятно. Овраг его очень интересовал. Сначала он просто остановился, потом долго вертел головой, убедился, что поблизости никого нет, и вниз спустился. Пробыл там две минуты, свои следы поспешил замаскировать, для чего вооружился веткой. Опять встал на лыжи и пошел себе дальше, описал круг по лесу и направился к дороге. Учитывая, что автобусная остановка неподалеку, к ней он, скорее всего, и вышел. И через полчаса был уже в городе. Место, которое его так заинтересовало, я отметил зарубкой на дереве. Уверен, там мы нашего Дыбенко и найдем.
– Подожди, но он не выходил из офиса, то есть он не брал свою машину, она так и простояла в переулке.
– Это говорит о том, что наш парень куда умнее, чем ты думаешь. Ты ж сама сказала: выбраться из офиса не проблема. – Я чертыхнулась, а Берсеньев вновь заговорил: – Можешь звонить бывшему, но я бы предпочел перед этим заглянуть к Одинцову.
– Зачем?
– Поможем нашим славным правоохранительным органам, – усмехнулся Сергей Львович. – Если Гена до сих пор не явился с повинной, значит, делать этого не собирается. Надавив на него как следует, мы заставим его нервничать, а в таком состоянии…
– А если он попросту сбежит?
– Сбежать мы ему не позволим. Сказать честно, мне уже надоела игра в сыщиков, пора закругляться. Явимся к нему и все выложим. Дальше по обстоятельствам. Вдруг он надумает покаяться?
– А если не надумает?
– Постараемся его к этому принудить. Потом ты позвонишь бывшему, и им займутся люди, которых не зря учили задавать вопросы. Ну, что, идем к Одинцову?
Я, конечно, знала: делать этого нельзя. Но когда это меня останавливало? Если Одинцов был сегодня в лесу, значит, он убийца. Тут сомнений быть не может. Берсеньев прав, маловероятно, что лыжник появился возле оврага случайно.
Перед мысленным взором возникла физиономия Геннадия Владимировича, и я почувствовала что-то вроде досады. Он с самого начала пудрил мне мозги, прикидываясь безутешным вдовцом. И я ему поверила… Что ж, теперь ему придется пожалеть об этом.
– Идем, – кивнула я.
– Допивай чай, а я пока переоденусь, – сказал Берсеньев.
Он скрылся в ванной, потом уже в костюме заглянул в прихожую, откуда вернулся с небольшой коробкой в руках.
– А ты на дереве в костюме сидел? – спросила я.
– У меня в офисе гардероб на все случаи жизни. – Он открыл коробку, и я увидела портативный магнитофон.
– Эта штука может пригодиться. Вдруг Одинцов в пылу полемики скажет лишнее, сделаем ментам подарок.
Магнитофон Берсеньев прицепил мне к поясу юбки, а микрофон, совсем крошечный, на груди под отворотом блузки.
– Игра в шпионов, – съязвила я.
– Что ты имеешь против? Выведем изверга на чистую воду.
Двор мы покидали на двух машинах. Берсеньев на своем «Мерседесе», я на чужом «Форде». Его мы оставили возле офиса Сергея Львовича, откуда утром машину должен был забрать хозяин, с которым мне так и не довелось свести знакомство. Встречаются еще щедрые люди. Или все проще, и Берсеньеву он чем-то обязан.
– Парень у меня работает. Машина разъездная, закреплена за его отделом, хоть и числится за ним, – сказал Сергей Львович, когда я пересела в «Мерседес».
– Ну, вот, а я только что решила: мир не без добрых людей.
– Я-то думал, ты готовишься к разговору по душам…
– Сомневаюсь, что это получится.
– Получится. Напор и натиск, супостат запаникует, и, считай, он у нас в кармане.
Пока мы ехали к дому Одинцова, я пыталась воздействовать на себя доводами разума, Берсеньеву на них было наплевать, и тратить слова понапрасну я сочла глупым. А свое поведение еще глупей. Но злость на Одинцова росла и крепла, а еще была обида, даже не на то, что голову морочил. Очередным мыльным пузырем лопнул миф о любви, где он и она любили друг друга и разлучить их смогла только смерть. В действительности все оказалось куда прозаичней: она изменила ему с бывшим одноклассником, а он их за это убил.
На двери подъезда был кодовый замок, номер квартиры Одинцова я знала, но набрала другой номер, семнадцать, в этой квартире жил Стрельников. Хотелось сделать Одинцову небольшой сюрприз, а, главное, не объяснять, стоя на улице, зачем мы пожаловали.
Стрельникову по моей просьбе позвонил Димка, пока мы сюда ехали. Вася оказался дома и открыл дверь незамедлительно.
Нужная нам квартира находилась на третьем этаже, туда мы поднялись по лестнице, игнорируя лифт. Я хмурилась, готовясь к тяжелому разговору. Берсеньев подмигнул мне, желая подбодрить, и надавил кнопку звонка.
Дверь распахнулась, и мы увидели молодого мужчину в спортивном костюме, надо полагать, брата Одинцова. Никакого особого внешнего сходства между ними не наблюдалось, разве что рост и фигура, Виктор, правда, был шире в плечах, чем старший брат. Темные волосы, скуластый, глубоко посаженные глаза, левый чуть косил. Парень молча смотрел на нас, а я спросила:
– Геннадий Владимирович дома?
– Гена, это к тебе, – громко сказал он.
Мы вошли в узкую прихожую. Тут же появился Гена, в лице замешательство, но вопросы задавать он не торопился, сказал:
– Проходите. – И, взяв из моих рук пальто, определил на вешалку. Берсеньев повесил свою куртку сам.
Виктор, потоптавшись рядом, решил, что его миссия выполнена, и удалился в кухню. Дверь была открыта, я увидела на столе ноутбук, Виктор надел наушники и устроился за столом, потеряв к нам всякий интерес. Гена, проводив его взглядом, дверь в кухню все-таки прикрыл.
Ознакомительная версия.
