- Я не вернусь назад. - Слабый протест, подчеркивающий лишь ее власть над ним, абсолютную, безоговорочную. - Я не вернусь в Хоуп.
- Ты пойдешь туда, куда пойду я. - Пленка сошла с ее глаз, и они опять загорелись холодным зеленым огнем. - Запомни, я сильнее их, и не пытайся больше убить меня.
Салли Энн потянулась, нашла шнурок выключателя, и комната погрузилась в полутьму городской ночи.
Джоби лежал напряженный и испуганный, прислушиваясь к ее ровному дыханию, и не мог понять, заснула она или нет. В голове у него все перепуталось. Салли Энн убить невозможно, он не станет этого делать, не посмеет снова попытаться задушить ее. Но он должен найти какой-то выход, освободиться от нее, потому что он ни за что не вернется в Хоуп. Опасно было строить какие-то планы, если дело касалось Салли Энн. Он должен выждать время, воспользоваться случаем, когда тот представится.
Ночью он опять увидел тот старый сон, стал метаться в постели. Ему снилось, что он снова был в своем доме, что дверца чулана медленно, со скрипом отворилась, а из его темноты, источающей зло, появилась Салли Энн, обнаженная колдунья, на которую было страшно смотреть, потому что красота ее пугала. И он покорно пошел к ней.
Глава 24
Снег никак не шел, опустилось лишь несколько снежинок, неохотно упав на промерзшую землю. Небо было закрыто облаками, но метеорологи не решались дать окончательный прогноз, лишь намекали на возможность белого Рождества; букмекеры больше не заключали на это пари.
Джоби и Салли Энн прибыли к месту фестиваля около полудня. Два больших поля с ярко раскрашенными шатрами, палатками и жилыми автоприцепами: безалаберная, неорганизованная часть шоу, которая едет позади приближающегося цирка. Клетки со зверями все еще были прикреплены к грузовикам, которые привезли их на буксире, припаркованы на соседнем поле. Большой цирк Симпсона; безвкусно оформленный, второсортный балаган, давно уже устаревший, скорее напоминающий бродячий зверинец, чем цирк, разрекламированный как "Великолепнейшее шоу в мире". Родители вели сюда детей, чтобы нарушить унылую череду рождественских праздников, они и не ожидали, что их денежные затраты оправдают себя - лишь бы было куда пойти.
Джоби зарегистрировался в длинной узкой палатке рядом с главным шатром; в дальнем ее конце находилась платформа, с которой открывался вид на беспорядочно расставленные скамейки для зрителей, некоторые из них уже опрокинулись, лежали на полу, потянув за собой сидения, стоявшие поблизости, словно распавшаяся колода карт. Временный дилетантизм.
- По крайней мере, публики будет много. - Салли Энн просунула свою руку в его. - Больше, чем было в "Сельском ручье".
Они пошли к выходу. Земля была твердой от сильного ночного мороза, а то бы они шлепали по грязи. Рабочие деловито стучали молотками по столбам, разматывали веревку, работая быстро - должно быть, из-за холода. Неподалеку зарычал дикий зверь, его оглушительный зевок был вызван скорее скукой, чем злостью. Джоби вздрогнул.
- Это лев. - Салли Энн сжала его ладонь. - Пошли посмотрим. Он, наверно, в одном из тех больших грузовиков.
Они почуяли животных прежде, чем увидели их - пахнуло тухлой вонью навоза, утрамбованного в течение нескольких недель бесцельно топчущими ногами; несмотря на то, что звери всегда находились в движении. Джоби с грустью подумал, что они, вероятно, так и умрут в этих клетках в конце концов. Жестокость, которую не замечает общественность, вроде бы обожающая животных; люди возмущаются охотой и опытами на животных, устраивают набеги на фермы черно-бурых лисиц, но они совершенно счастливы, когда их развлекают дикие животные, с которыми так немилосердно обращаются. Как и жители Хоупа, они придумали свои собственные правила, создали свой свод моральных устоев, который им подходит.
- Да он старый, - сказала Салли Энн.
- Дряхлый, - согласился Джоби, наблюдая, как лев раздвинул пасть в еще одном шумном зевке; сморщенные десны, зубов нет. Это нарочно: леди и джентльмены, наш отважный укротитель льва сейчас положит голову к нему в пасть. Надувательство, способ нажиться.
На шкуре льва были плешины, что-то вроде парши. Все, что у него осталось, были когти, но Джоби сомневался, достаточно ли у льва сил, чтобы пользоваться ими; может быть, зверь смирился с жизнью в неволе. КОРОЛЬ ДЖУНГЛЕЙ, сообщала броская надпись на верху грузовика, а рядом помещено изображение зверя, который был гораздо моложе того, что сидел в клетке.
Джоби встретился с вопросительным взглядом зверя, заметил мерцание в его кошачьих глазах. Ненависть. И что-то еще... Страх! Лев прижался к доскам настила, жалобно скорчился, заскулил. Джоби оцепенел, ощутив весь ужас и злобу плененного дикого зверя.
- В чем дело? - Салли Энн сжала его руку.
- Я... не знаю, - пробормотал он. - Лев как-то странно встревожен. А ведь вроде бы должен уже привыкнуть к тому, что люди на него глазеют. Он напоминает мне...
- Кого?
Другого кота, обычного, домашнего, паршивого, беззубого. Отвратительного. Его таким сделала одна противная старуха, которая не так уж и стара. Его отрубленная голова покатилась, даже мертвая она источала ненависть. Этот кот был больше, вот и вся разница.
- Никого, - сказал он. - Пошли.
Потом они увидели слона. Огромного африканского слона с желтеющими бивнями, которого затолкали в самодельный прицеп старенького грузовика. Деревянная решетка вместо стальной; слон топчет свой собственный навоз, как будто переминается беспокойно, дергает хоботом. Животное замерло, увидев двух приблизившихся людей.
Джоби остановился, хотя Салли Энн тянула его за собой.
- Что на тебя на этот раз нашло, Джоби?
Он не ответил, встретил злобный взгляд слона; животное резко подняло хобот и агрессивно заколотило им о крышу. Попавший в капкан зверь из джунглей, припертый к стене в своей темнице. Я бы убил тебя, если бы мог, Джоби Тэррэт!
Ну нет, это уж глупости. И все же те глаза говорили другое. Слон был так же стар, как и лев, уставший и раздраженный после холодного, долгого путешествия, и его, вероятно, еще не кормили. Конечно же, он должен был разозлиться на всех хотя бы только за то, что на него глазеют.
И тогда слон затрубил. Резкий, грубый звук завибрировал в морозном воздухе; ледяной порыв ненависти и страха ударил по Джоби, словно ураганный ветер, обдав его холодом. Огромная слоновья нога, топала, качала прицеп, и Джоби отошел назад, потянув за собой Салли Энн. Слон не подозревал о своей собственной силе, во всяком случае, Джоби на это надеялся. Один мощный рывок, и он разобьет свою деревянную клетку в щепки, вырвется на свободу. Если бы он вырвался, он бы затоптал Салли Энн и Джоби, убил бы их. Как тот спарчмурский бык убил твоего отца, Джоби!
Слон пристально наблюдал за ними.
- Пошли в нашу палатку, будем устраиваться. - Джоби отвернулся, поборол желание броситься бежать, пошел быстрым шагом. Он не оглянулся.
- Ты испугался. - В голосе Салли Энн прозвучало презрение.
- Да, - ответил он. - Да, я испугался. Точно так же, как испугался в то утро, когда взбесились куры твоего отца.
Длинная палатка была битком набита до самого дальнего выхода; подростки, родители с детьми - достаточно большими, чтобы им нравилась поп-музыка, но слишком маленькими, чтобы одним посещать концерты. Предпраздничное скопление народа. Освещение менее чем скудное, только огни рампы и несколько тусклых лампочек сзади. Все самодельное; даже одолженный микрофон трещал, один раз и вовсе отключился, пока Джоби не стукнул по нему в отчаянии, и тогда звук вернулся.
Он был напряжен, нервничал, знал, что это отразится на его выступлении, но никто, казалось, не замечал. По крайней мере, он на это надеялся. Да еще так чертовски холодно. От этих портативных газовых обогревателей нет почти никакого толку. Два фунта за вход, полцены тем, кому нет четырнадцати. Подлая обдираловка.
Со всех сторон слышалась музыка - между собой конкурировали четыре разных концерта, и ультрасовременная группа играла громче всех. В перерывах между песнями их музыка резко набрасывалась на него, создавая атмосферу враждебности. Прочь отсюда, колдун!
Он постарался глазами отыскать в толпе Салли Энн, но не смог увидеть ее среди моря лиц, хотя она была где-то в первых десяти рядах. Злобные лица. Нет, это всего лишь его воображение, ну конечно же. Он был в центре, все смотрели на него. Если бы они танцевали, это было бы не так ужасно, но на концерте они просто сидят и смотрят на тебя. Продолжай играть, не обращай на них внимания, сказал он себе, внушая, что никого тут нет, что он поет перед пустым залом. Во всяком случае, он старался убедить себя в этом.
Проклятье, куда же подевалась Салли Энн? Он знал, что она в зале, потому что чувствовал ее присутствие, как всегда; она управляла им, внушала ему уверенность. Ты поешь для меня, Джоби. Ты знаешь, какие песни мне нравятся больше всего.
