Ознакомительная версия.
Викентий быстро вернулся в комнату, взял лежащие на письменном столе три фотографии. Так, Касимов, Степанов, Забурин. Первые два и на гражданских фото, и уже на тюремных одинаково неприятны – с тяжёлыми, почти отталкивающими взглядами. А вот Забурин – поразительно разный. Как сказал Миша? «Ангелочек и падший ангел». Он это заметил ещё в Ярославле и выделил именно этого человека. Похоже, не ошибся. Забурин со своей ангельской внешностью мог ввести в заблуждение журналиста – а народ этот, как знал Викентий из собственной практики, ушлый, но невероятно доверчивый. Забурин же легко мог не только обмануть, но и вызвать сострадание.
Хорошо, хорошо! С сердцем Кандауров уже справился, а возбуждённое состояние помогло ему чётко мыслить. Если Лунёв собирается писать большую статью, даже цикл очерков, где главный герой – Забурин, значит тот здесь, в городе, и, похоже, спокоен, чувствует себя неуязвимым. Отлично! Он возьмёт-таки это чудовище!
И тут Викентий вспомнил, что у Лунёва есть сын. Лоскутов, кажется, говорил – школьник, подросток. Перед глазами встала картина раннего утра на лесной поляне, свежее кострище, кровавый след на стволе дерева, лежащее ничком худенькое, почти мальчишеское тело, изуродованное страшной раной…
Быстро вернувшись на кухню, он набрал номер Лоскутова.
– Миша, – сказал в трубку, услышав голос коллеги. – Быстренько ко мне. Будем «упыря» брать! Если я, конечно, не ошибся. Давай! Я звоню в управление, прошу машину.
В управлении трубку взял дежурный по городу подполковник Малыхин. Они с Кандауровым хорошо ладили друг с другом. К тому же все на службе знали, каким делом занимается майор. Так что просьба Викентия быстро прислать к его дому машину, вызвала лишь минутную задумчивую паузу. Потом дежурный спросил:
– Подмога нужна, майор?
– Нет, Михаил Гаврилович, обойдусь. Ко мне сейчас Лоскутов подскочит. А кто шофёр?
– Сержант Зимин.
– Тем более, – сказал Викентий. – Николай парень боевой, проследи только, чтоб был вооружён. Жду!
Он был рад, что подполковник не спросил, зачем конкретно нужна машина. Всё-таки стопроцентной уверенности в том, что Забурин – «упырь», и что именно на него он вышел, у Кандаурова не было. Скажи он сейчас, что начинает охоту на «упыря» – всех переполошит. А вдруг осечка? Нет, лучше без огласки. Да и трёх вооружённых оперативников хватит, чтобы повязать Забурина – отнюдь не силача и не спринтера. Убийца был неуловим только потому, что долгое время оставался человеком без лица – неизвестным. Теперь же, скорее всего, он окажется просто беспомощным. Да ещё фактор неожиданности.
Лоскутов жил близко – одна остановка метро, – и прибежал первым. К этому времени Кандауров уже знал адрес и телефон Лунёва – запросил в компьютерном центре управления. Телефон журналиста молчал. Или никого не было дома, или… Об этом Викентий боялся думать. На всякий случай он позвонил в редакцию молодёжки, но и там никто не брал трубку. Оно и понятно – воскресенье. До приезда машины он обо всём рассказал Михаилу. А когда оперативный «Москвич» тормознул у подъезда, они оба уже ждали и тут же погнали по адресу Игоря Лунёва. По пути быстренько обсудили разные варианты: расспросить соседей и, если никто точно не скажет, где может быть сам Лунёв или его сын, вскрыть квартиру. Мало ли что… Однако всё сложилось удачно: въезжая во двор, они увидели самого журналиста – знали его в лицо. Похоже, тот шёл к себе домой, и не один – с девушкой.
Кандауров намеренно показал Лунёву не гражданский снимок Забурина, а тюремный. Нужно было, чтоб журналист ему поверил – сразу. Он помнил, как его самого ошеломило лицо на фотографии. Но Лунёв, похоже, шока не испытал. Гамма разных чувств промелькнула в его взгляде и мимике. И всё же, несомненно, Забурина он узнал, удивился. Как только Кандауров уловил это, он мгновенно пресёк попытку Лунёва вступить в словесную полемику.
– Этот человек – «угличский упырь», – сказал он, не отводя от глаз Игоря снимок. – И последние его жертвы – ровесники вашего Серёжи.
… Игорь открыл дверь и первым вбежал в квартиру. Кандауров ему не препятствовал, только дал знак Лоскутову придержать девушку. Распахнув двери на кухню и в детскую комнату, Лунёв перевёл дыхание:
– Вот! Никого!
Кандауров, после того, как услышал, что мальчик должен поехать на дачу к другу, и сам предполагал, что квартира окажется пустой. Закрытые помещения не привлекали «упыря», ему нужен был лес, посадка или овраг. А тут ещё особый случай – его знают в лицо и, в случае чего, сразу же станет ясно «кто есть кто». Но, на всякий случай, Викентий заглянул в ванную и туалет и, через окно, на балкон.
Лунёв ходил за ним следом и бормотал:
– Нет, не может быть! Они ведь ночевали сегодня одни, вдвоём.
– Вас дома не было?
– Нет…
– Вот так вы доверяли незнакомому человеку? – Кандауров покачал головой. – Опрометчиво.
– Он… казался таким безобидным… Вы не ошибаетесь?
– Отнюдь! – Голос Кандаурова стал жёсток. – И хватит терять время. Где дача?
– Олега Баркова?
– Так зовут Серёжиного друга? Барков… Не банкир?
– Да, Олег его сын. А дача на городском море, в Курортном.
– Ясно. Место известное. Едем, быстрее.
В машину он сел на переднее сидение, рядом с шофёром. Сзади, к Лоскутову, вместе с Лунёвым проскользнула и его девушка – он назвал её Дашей. Викентий хотел остановить её, но почему-то этого не сделал: очень уверенный вид и напряжённый взгляд девчонки, а также её рука, неотрывно держащая руку Игоря, остановили его. Захлопывая дверцу, он лишь спросил у шофёра:
– За сколько мы доедем до Курортного?
– Минут за сорок, если постараться, – ответил сержант.
– Так долго? – удивился Викентий. – Это же совсем недалеко.
– Знаете, товарищ майор, ещё в фильме «Место встречи изменить нельзя!» шофёр Жеглову говорил: «Мотор менять надо». Вот так и у нас.
Девушка Даша достала из своей полотняной сумочки маленькую элегантную трубку радиотелефона – Викентий таких ещё не видел. Набрала, нажимая кнопки, номер, спросила:
– Шурик? Ты в машине? Можешь подъехать? Минутку… – и Кандаурову. – Как мы поедем?
– Через центр по западной окружной дороге.
Она опять сказала в трубку:
– Шурик, давай сразу в центр, к оперному театру. Жди меня.
И объяснила майору:
– Мы сейчас пересядем в скоростную, почти спортивную машину. Доедем минут за пятнадцать.
Викентий промолчал, решил посмотреть, что за машина. Он почти физически ощущал, как тянется время. Не мог объяснить свою лихорадочную тревогу: ведь, может быть, ещё ничего и не произойдёт. Мальчик может быть на даче с другом, а «упырь» – совсем в другом месте. Но интуитивно, подсознанием понимал: несколько дней убийца провёл рядом с мальчиком – доверчивым, воспринимающим его, как друга… Нет, не могло это просто так окончиться. Вот, сегодня ночевали сами вдвоём в квартире.
– Игорь Романович, а точно Серёжа ночевал сегодня дома?
– Да, я поздно вечером звонил. Он сказал, что уже собирается ложиться, и он, и Гриня.
– Гриня? А-а, да. Забурина Григорием зовут.
Они подъезжали к оперному театру. Даша воскликнула:
– Вон Шурик, на «Корветте»!
Такую машину нельзя было не заметить. Иномарок нынче много чиркало по городским магистралям – самых разных. Но эту модель Викентий видел впервые. Словно готовая к полёту пуля – плоская, длинная, блестящая. И выхлопные трубы – как сопла у ракеты. Даже не понять: красавец или урод – на грани! Сидящий в машине парень не оторвался от руля, не вышел, только распахнул дверцу. У него была крепкая круглая голова, стриженые ёжиком жёсткие волосы, широкие плечи. Кивнул Даше, на остальных глянул спокойно, бесстрастно. Девушка не стала ему ничего объяснять, попросила Кандаурова:
– Садитесь вперёд, покажете дорогу.
Сама же уверенно открыла заднюю дверцу, потянула за собой Игоря. Лоскутов замешкался, спросил майора:
– Садимся?
– Да. – Кандауров кивнул и добавил тихо, только для него. – Сейчас главное не упустить время. Я чувствую…
Прежде чем захлопнуть дверцу, сказал своему шофёру:
– Николай, давай за нами. В Курортном ищи дачу Баркова.
… Когда, через считанные минуты, «Корветт» плавно, не снижая скорости, выруливал на окружную дорогу, Кандауров понял, как правильно сделал, пересев на эту чудесную машину. В зеркальце он видел, что творится с Игорем Лунёвым. Выйдя из шоковой заторможенности, тот горел лихорадочным огнём: он проступал алыми пятнами на щеках, сухим блеском в глазах, дрожью вцепившихся в обшивку сидения пальцев. Девушка Даша всё так же держала Лунёва за руку, молчала. Её взгляд был необычно глубоким и сосредоточенным.
Теперь уже Серёжа чувствовал себя на «Харлее» великолепно. На крутых виражах он радостно смеялся и кричал:
– Оп ля! Команда чемпионов обходит соперников! Жёлтая майка им обеспечена!
Олег слегка поворачивал голову, и Серёжа видел, что он тоже смеётся. Вчера, в субботу, мальчик сам убедился, что он и Олег вместе отличная команда, и что будет у них настоящая дружба. Как яхта слушалась их! Как послушно ложилась то одним, то другим бортом на воду, плавно разворачивалась, стрелою мчалась вперёд, когда один из них натягивал канат, а другой ловко перебрасывал брус с левого галса на правый! Сам Олег признался, что никогда у него не было такого отличного помощника, такого юнги! Ни среди знакомых, ни среди родственников, бывавших здесь. А ведь там попадались и опытные яхтсмены. И всё равно, хотя Серёжа оказался впервые на борту яхты.
Ознакомительная версия.
