Мы глянули туда и отвели глаза. Нашим вниманием завладела открытая дверь напротив.
Дверь вела в маленькую комнату.
В комнате был хаос.
Маленькая комната, плотно набитая телами. Живыми телами, извивающимися, свалявшимися в клубок. Через эту комнату, как через воронку, утекали из дома мужчины и женщины. Они с шумом выдавливались в крохотное окошко, которое было горлом воронки. Мужчины и женщины, молодые люди и девушки визжали, возились, протискивались, отпихивали друг друга. Некоторые были раздеты.
— Прорвемся, загородим окно, — крикнул Пат мне в ухо.
— Черта лы… — начал я, но он уже кинулся в свалку. Я за ним.
Я не хотел преграждать выход. Я хотел уберечь Пата от его глупости. И впятером было не пробиться сквозь эту свалку маньяков. И вдесятером не отогнать их от окна.
Пат, хоть и крупный мужчина, уже лежал, когда я к нему прорвался. Полуголая девушка — совсем ребенок — норовила попасть ему в лицо острыми каблуками туфель. Руки рвали его на части, ноги топтали.
Револьверным стволом молотя по челюстям и запястьям, я расчистил место — отволок его обратно.
— Майры здесь нет! — крикнул я Пату в ухо, помогая ему подняться. — Элвуда нет!
Я не был в этом уверен, но я их не заметил и сомневался, что они будут в куче-мале. А дикари, которые снова бросились к окну, не обращали на нас внимания, — кем бы ни были эти дикари, они тут были гостями. Они были статистами, и премьеры не стали бы с ними мешаться.
— Посмотрим в других комнатах, — снова заорал я. — Эти нам не нужны.
Пат провел тыльной стороной руки по разодранному лицу и засмеялся.
— Мне они точно больше не нужны, — сказал он.
Мы вернулись к лестнице той же дорогой. Никого не встретили. Мужчина и девушки из соседней комнаты исчезли.
Мы остановились перед лестницей. Кроме приглушенного гомона безумцев, прорывавшихся к выходу, ничего не было слышно. Внизу громко хлопнула дверь.
Невесть откуда возникшее тело навалилось на меня сзади и припечатало к полу.
Я почувствовал шелк на щеке. Коричневая рука подбиралась к моему горлу.
Я согнул руку в запястье, так что мой револьвер, теперь смотревший дулом вверх, прижался к моей щеке. Молясь о своем ухе, я нажал спуск.
Щеку обожгло. Голова загремела как котел, готовый лопнуть.
Шелк соскользнул.
Пат поднял меня на ноги.
Мы стали спускаться.
Фр-р! Что-то пролетело мимо моей головы, задело волосы. Тысяча осколков стекла, фаянса, гипса разлетелась у моих ног.
Я поднял голову и револьвер одновременно. Руки негра в красном шелке все еще были вытянуты над балюстрадой.
Я послал ему две пули. И Пат — две. Негр кувыркнулся через перила.
Он летел на нас, раскинув руки, — мертвой «ласточкой». Мы сбежали от него по лестнице.
Приземлившись, он встряхнул весь дом, но мы им уже не интересовались.
Наше внимание было занято прилизанной головой Реймонда Элвуда.
При свете, лившемся со второго этажа, она показалась на долю секунды внизу, за центральным столбом винтовой лестницы. Показалась и скрылась.
Пат Редди был ближе к перилам и, опершись на них одной рукой, спрыгнул в черноту.
Я одолел остаток лестницы в два скачка, крутанулся, схватившись рукой за столб, и нырнул в темноту холла, внезапно наполнившуюся шумом.
Меня ударила невидимая стена. Рикошетом от противоположной стены я влетел в комнату с завешенными окнами — и после холла сумрак в ней показался мне ярким днем.
Пат Редди стоял, держась одной рукой за спинку стула, а другую прижав к животу. Залитое кровью лицо было мышиного цвета. В глазах стекленела муха. У него был вид человека, которого ударили ногой.
Улыбка у него не получилась. Он показал головой в глубину дома. Я двинулся туда.
В коридорчике я нашел Реймонда Элвуда.
Он всхлипывал, исступленно дергая запертую дверь. Лицо было известковым от ужаса.
Я прикинул расстояние между нами.
Когда я прыгнул, он повернулся.
Я замахнулся пистолетом, чтобы со всей силой опустить его на…
Тонна мяса и костей обрушилась на меня сзади.
Я отлетел к стене, ощущая тошноту, головокружение, не в силах дышать.
Меня стиснули коричневые руки в красном шелке.
«Неужто здесь целый полк этих ряженых негров, — подумал я, — или я снова и снова налетаю на одного и того же?»
Этот не позволил мне долго думать.
Он был большой. Он был сильный. Намерения у него были нехорошие.
Рука с револьвером у меня была притиснута к боку, револьвер смотрел вниз. Я попробовал выстрелить негру в ногу. Не попал. Еще раз попробовал. Он отодвинул ногу. Я извернулся и уже мог видеть его.
С другой стороны на меня навалился Элвуд.
Негр загибал меня назад, складывал как аккордеон.
Я старался устоять на ногах. Но чересчур велика была тяжесть. Колени меня не держали. Хребет у меня выгибался.
В двери за спиной у негра шатаясь стоял Пат, в сиянии, как архангел Гавриил.
Лицо у Пата было серым от боли, но глаза смотрели ясно. В правой руке он держал револьвер. Левая вытащила из заднего кармана гибкую дубинку.
Набалдашник ее обрушился на бритый череп негра.
Черный отвернулся от меня, тряся головой.
Прежде чем негр с ним сблизился, Пат успел ударить еще раз — ударил прямо в лицо, но не остановил черного.
Я повернул освободившуюся кисть и аккуратно прострелил Элвуду грудь; он сполз по мне на пол.
Негр притиснул Пата к стене и сильно ему досаждал. Его широкая красная спина была удобной мишенью.
Однако я уже истратил пять пуль из шести в барабане. В кармане лежали еще, но перезарядка требует времени.
Я освободился из слабых рук Элвуда и стал обрабатывать негра рукоятью револьвера. Там, где голова переходит в шею, у него был валик жира. Когда я ударил третий раз, негр свалился, утащив с собой Пата.
Я откатил его. Белокурый сыщик — теперь уже не такой белокурый — встал.
В дальнем конце коридора, за открытой дверью, видна была пустая кухня.
Мы с Патом пошли к той двери, с которой возился Элвуд. Дверь была сбита на совесть и навешена прочно.
Обняв друг друга за шеи, мы стали таранить ее объединенными ста семьюдесятью килограммами.
Она вздрагивала, но держалась. Мы ударили снова. Где-то треснуло невидимое дерево.
Еще раз.
Дверь отлетела. Нас понесло вперед… вниз по ступенькам… кубарем, снежным комом — потом нас встретил цементный пол.
Пат ожил первым.
— Ну ты, акробат, — сказал он. — Слезь с моей шеи!
Я встал. Кажется, весь вечер мы только тем и занимались, что падали на пол и вставали с пола.
У моего плеча оказался выключатель. Я повернул его. Если я выглядел приблизительно как Пат, то мы были хорошенькой парой кошмаров. Он состоял из сырого мяса и грязи, и надето на это было уже совсем немного.
Мне его вид не понравился, и я стал озирать подвал. В глубине была топка, ящики с углем и поленница. Ближе — коридор и комнаты, расположенные так же, как наверху.
Мы ткнулись в первую дверь; она была заперта, но непрочно. Мы вышибли ее и очутились в темной фотолаборатории.
Вторая дверь была не заперта, за ней — химическая лаборатория: реторты, трубки, горелки и маленький перегонный куб. Посередине стояла круглая железная печка. Тут никого не было.
Поскучнев, мы прошли коридорчиком к третьей двери. Трофеев этот подвал не сулил. Мы только теряли время, надо было искать наверху. Я толкнул дверь.
Она даже не дрогнула.
Мы протаранили ее разок, для пробы. Она не шелохнулась.
— Постой.
Пат сходил к поленнице и вернулся с топором.
Он ударил по двери, отколол кусок дерева. Топор высек искры в дыре. С той стороны дверь была обшита железом или сталью. Пат опустил топор, оперся на топорище.
— Следующее лекарство прописываешь ты, — сказал он. Мне нечего было предложить, кроме:
— Я покараулю здесь. Иди наверх и посмотри, не подоспели ли твои полицейские. Это черт знает какая дыра, но кто-то мог поднять тревогу. Посмотри, нет ли другого входа в эту комнату — окна, например, — а может, людей наберешь побольше, вскрыть эту дверь.
Пат направился к лестнице.
Его остановил звук — с той стороны железной двери щелкнул засов.
Пат прыжком переместился за косяк. Я шагнул за другой. Дверь стала медленно отворяться. Слишком медленно. Я открыл ее пинком. Мы с Патом ворвались в комнату.
Пат плечом налетел на женщину. Я поймал ее раньше, чем она упала.
Пат отнял у нее револьвер. Я поддерживал ее. Лицо у женщины было бледное и бессмысленное.
Это была Майра Банброк, только от мужественности, о которой свидетельствовали фотографии и описания, не осталось и следа.
Поддерживая ее одной рукой — и одновременно придерживая ее руки, — я оглядел комнату.
Комната-куб с металлическими стенами, окрашенными в коричневый цвет. На полу лежал мертвый человечек странного вида.
