Ознакомительная версия.
– Есть один способ, – уклончиво ответила я. Пусть думает, что я обладаю не банальной наблюдательностью, а некими сверхъестественными способностями типа ясновидения.
– Ну, хорошо, не хочешь говорить – не надо. Тогда расскажи, почему ты так рано? – осведомился дед.
– Меня Кира Ивановна отпустила, – втягивая носом волшебный аромат борща, долетавший из кухни, пояснила я. – Между прочим, наша секретарша припомнила, что двадцать лет назад в Столичном университете было совершено покушение на убийство. Некая лаборантка Глаголева чуть не убила аспиранта Черненко. Прошло двадцать лет, аспирант стал профессором, и именно его теперь убил ревнивый студент, которого я защищаю. Символично, не правда ли? И в самом деле, от судьбы не убежишь.
– Знаешь что, душа моя, – вкрадчиво проговорил дед. – Я бы на твоём месте покопался в архиве по поводу того давнего дела. Никогда не знаешь, что может пригодиться в работе, поэтому надо учитывать каждый имеющийся факт. Ты со мной согласна?
– Ну да, конечно, – вяло промямлила я, в корне не согласная с замечанием деда.
Генерал Рудь отдал службе в госбезопасности почти пятьдесят лет, и я частенько пользовалась советом компетентного в юриспруденции родственника. Но на этот раз я сочла, что дед перестраховывается. Кому в двадцать первом веке нужен дремучий архив с пыльными томами приговоров, подшитых в наряды по годам? Вот Интернет – это да, там можно найти любую информацию по интересующему тебя вопросу. Ну и, конечно же, в нашем деле здорово помогают адвокатские запросы, только ответа приходится ждать долго. Зато выручают приятели Владлена Генриховича, ухитряющиеся добывать такие сведения, за которые другой адвокат отдал бы полжизни. Размышляя о пользе Интернета и нужных знакомств, я добралась до кухни.
Кухня на даче являлась предметом особой гордости бабушки. Здесь стояла настоящая русская печь, в которой Ида Глебовна обычно топила натуральное коровье молоко, а на белёных кухонных стенах висели медные тазы для варенья, чередуясь с надраенными до зеркального блеска кастрюлями, воссоздавая средиземноморский стиль. Я сунула в холодильник банку мидий и плюхнулась на стул, всем своим видом давая понять, что к обеду готова. В центре кухни, на покрытом вышитой скатертью столе, дымились тарелки с борщом, стояли мисочки с греческим салатом и тарелки с соленьями. При виде этого великолепия сразу понимаешь, что Ида Глебовна любит и умеет готовить. Недаром её штрудели и птифуры, которые я частенько приношу на работу, имеют большой успех среди коллег. Вон даже секретарша Пермская, эксперт по части выпечки, и та заинтересовалась бабушкиными рецептами.
– Ух ты, малосольные огурчики! – обрадовалась я, заметив в центре стола тарелку с разносолами. Зная, что бабуля не любит, когда хватают со стола, я всё же не удержалась – подцепила пальцами с тарелки самый маленький пупырчатый корнишон и отправила его в рот.
– Вчера засолила, знала, что ты приедешь, – добродушно откликнулась бабушка, вытирая руки о передник.
Поднявшись из-за стола, я обхватила бабушку за худенькие плечи и благодарно чмокнула в щёку, отметив про себя, что для своих шестидесяти восьми лет Ида Глебовна выглядит на удивление хорошо. Невысокая фигура её в домашнем платье была по-спортивному подтянута, стриженные в форме каре волосы тщательно окрашены в цвет молочного шоколада, лицо гладкое, почти без морщин. И пронзительные, как льдинки, голубые глаза. На фоне деда, хотя и крепкого физически, но покрытого старческими мешочками и складочками, Ида Глебовна смотрелась почти девочкой.
– Ну, дорогие мои, – окинув семью весёлым взглядом, выдохнул Владлен Генрихович, заходя в кухню и потирая руки. – Все в сборе. Пора садиться за стол.
Я вернулась на прежнее место, склонилась над тарелкой и, прежде чем приступить к еде, подумала, что сидеть вот так в кругу любимых людей – и есть счастье.
Следователь по особо важным делам Седых продержал меня в коридоре до обеда. Должно быть, это была тонко выверенная психологическая атака, направленная на то, чтобы лишить адвоката подозреваемого Мызина присутствия духа и выбить из колеи, но следователь не учёл одного – я пришла не одна. Тоскливое ожидание среди серых казённых стен скрашивал Борис Устинович, увязавшийся за мной в прокуратуру. Бывший однокурсник гостил у нас на даче с воскресенья, играя в шахматы с дедом и расхваливая бабушкину стряпню. Обожаю это удивительное чувство – просыпаться в запахе хвои и тёплой земли. И сосновый аромат, похоже, притягивает не только меня, ибо гостевой домик, пристроенный рядом с большим домом, пустует крайне редко. К деду частенько приезжают на несколько дней бывшие сослуживцы и просто знакомые с работы, и Владлен Генрихович подолгу запирается с ними в кабинете. Бабушка в такие дни не вылезает с кухни – наступает её звёздный час.
Один раз приехали Устиновичи – Леонид и Боря. Честно говоря, я не люблю об этом вспоминать, потому что следом за Леонидом примчалась Маша Ветрова и всё испортила. В первую же минуту своего пребывания в гостях Леонид известил нас как о чём-то само собой разумеющемся, что приедет Мария Ильинична, даже не спросив, нужна ли она здесь. Приглашая Устиновичей, я представляла себе, как прогуляюсь с Леонидом к озеру, как он возьмёт меня за руку и поможет забраться в лодку, а сам сядет на вёсла, и мы поплывём по зеркальной глади. На самой середине озера Лёня отбросит деликатность и станет меня целовать, потом лодка перевернётся, и я притворюсь, что не умею плавать. Кавалер меня, конечно же, спасёт, и я смогу с чистой совестью всем рассказывать, что люблю Устиновича-среднего, и в этом не будет ничего особенного, ведь спасённые часто влюбляются в своих героев. Но всё получилось совсем не так, как мечталось. Вместо меня с Леонидом по озеру каталась Ветрова. Пришла вся мокрая, счастливая и долго смеялась, рассказывая, как Лёня был неловок и перевернул лодку. Больше я сослуживцев на дачу не зову. Но Борька – Устинович-младший, прозванный в семье Джуниор, – на правах старого друга является к нам без приглашения. Вот и в эти выходные он заявился в Снегири как к себе домой и принялся строить из себя клоуна, развлекая уважаемую публику. А в понедельник, вместо того чтобы отправляться в адвокатскую контору, потащился со мной к следователю Седых.
– У тебя дед – сказочник Бажов, – делился приятель, сидя на стуле в коридоре прокуратуры. – Плёл кому-то вчера по телефону про специальный отдел «Сигма», занимающийся изучением мозга. Типа как любят писать разные там умники в этих их Интернетах: «Бойтесь, люди! Придёт великий Ктулху и высосет ваш моск!»
Беда Джуниора заключается в том, что он считает себя жутко остроумным и постоянно пытается шутить. Являясь фанатом широко известного в узких кругах сайта «Луркоморье», коллега непрестанно сыпет остротами, почерпнутыми на этом сомнительном ресурсе, испытывая терпение окружающих и сильно рискуя нарваться на грубость.
– Дед никогда ничего не плетёт, – оборвала я, смерив коллегу суровым взглядом.
Заслышав стальные нотки в моём голосе, развеселившийся Борис тут же притих, виновато опустив долу шальные серые глаза, опушенные мохнатыми ресницами. Я всегда завидовала его роскошным ресницам, теперь же его телячий взгляд вызывал у меня раздражение.
– Дед не врёт, а рассказывает как было, – сухо продолжала я, с трудом сдерживаясь, чтобы не наорать на балагура. – С дедом часто консультируются нынешние силовики. Мне другое интересно, – решила я от греха подальше сменить тему. – Когда господин Седых удостоит меня аудиенции?
– Следователи вообще не любят адвокатов, – подбодрил меня друг. – Мы можем проторчать здесь до вечера, а он тебя так и не примет.
Вопреки прогнозам Бориса, буквально через минуту дверь кабинета открылась и меня пригласили войти. Следователь мне сразу не понравился. Сидя за столом, он что-то строчил на листе бумаги, вложенном в картонную папку, и даже не повернул большую лысую голову в мою сторону. Наконец он закончил писать и обратил ко мне щекастое лицо. Равнодушно выслушав просьбу позволить ознакомиться с делом Мызина, работник прокуратуры окинул меня холодным взглядом и проговорил, протягивая папку с материалами дела:
– Завтра планирую предъявлять обвинение. Не вижу здесь особых проблем. Дело предельно ясное – парень разнервничался, не совладал с эмоциями, что привело к плачевным последствиям. Склоняйте его к признанию – меньше дадут.
– Учту ваши пожелания, – парировала я. И тут же решила поставить Седых на место. – На мой взгляд, всё не так очевидно. Может оказаться, что Мызин невиновен.
– Да что вы говорите? – усмехнулся следователь, тряхнув щеками. – Такого виноватого ещё поискать. Пока я опрашивал других студентов, подозреваемый заперся в туалете и замывал кровь на куртке. А в его сумке был обнаружен кинжал со следами крови, предположительно, потерпевшего. Правда, без отпечатков пальцев, но теперь все стали грамотные, знают, как не оставить на орудии убийства своих следов.
Ознакомительная версия.
