Ознакомительная версия.
– Я не хотел вас обидеть, Александра Васильевна, а уж тем более оскорбить или обвинить в чем-то, – сладко пропел он мне почти в самое ухо, обдавая запахом дорогого одеколона.
– Так чего же вы хотели от меня? – Я хотела было отпрянуть, но передумала – а ну как спугну важность момента, и Арсений замолчит.
– От вас – ничего, скорее для вас... – почти на интимной волне прошелестел он и подошел еще ближе. – Будьте осторожнее.
– С какой стати? – я почти опешила, но вида не подала.
– Я боюсь за вас, Александра Васильевна. – Арсений отошел от меня и, вновь галантно склонившись к руке тети Сони, начал прощаться.
Когда он ушел, мы больше ни о чем не могли говорить, только о новости, которую он нам сообщил. Перебирали все мыслимые и немыслимые мотивы, но так ни к чему и не пришли.
– Хватит, Сашок, голову ломать, – широко зевнула в начале двенадцатого ночи тетя Соня. – Знаю я эту ментовскую братию, им бы только людей покоя лишать. У Гошки этого вечно темные личности паслись. Зинка Почепаева, что этажом ниже живет, не раз жаловалась на шум, крики. Покоя, говорит, вечно нет. И что Гошка меценатом был, тоже не верь. Водились, еще как водились за ним темные делишки! За то его и пришили. Завтра поедем, дачу покупателям покажем. А там, глядишь, и на дом желающие найдутся. Все с тобой обстряпаем в два счета, и поедешь с чистой душой к Славке своему, деньги транжирить.Чего хоть купить-то решили?..
Вот и все – и понеслось, и поехало! Куда там мне было вспоминать о предостережениях, нашептанных доброжелательным Арсением? Я о них забыла уже к утру следующего дня, и это было моей третьей ошибкой. Но кто же мог подсказать мне тогда, что я взялась совершать их одну за другой безостановочно! Тогда мне так не казалось. Первостатейным и наиглавнейшим делом было – все быстрее продать, получить деньги и вернуться домой. Отпуск не резиновый, а продлевать его мне Виктор не станет из вредности. Потому и пробегала всю следующую неделю в хлопотах и заботах, не оглядываясь себе за спину. А ведь стоило бы, ох как стоило...
Деревня Голощихино когда-то давно, до Великой Октябрьской революции, была имением графа Голощихина. Неказистая, конечно, фамилия для графа, но что поделаешь...
Имение было богатым, насчитывало десятка два дворов, включая хозяйский особняк. Оно было окружено смешанным лиственным лесом, рекой с живописными деревянными мостками и обсаженными ивой берегами. Заливные луга, плодоносные земли, зверье лесное... Казалось бы, все условия соблюдены для того, чтобы народ жил обеспеченно и счастливо. Он, собственно, так и жил и никого ни о чем не просил, что, в свою очередь, не могло порадовать «господ» большевиков, которые нагрянули в те места с продразверстками, раскулачиванием и прочими революционными репрессиями. Результат не заставил себя долго ждать. Население деревни начало потихоньку исчезать с лица земли. Кто сгинул в ссылках. Кто умер с голода. Кого расстреляли. Часть домов была сожжена, часть была разрушена временем. Уцелел лишь графский особняк. Видимо, приглянулся кому-то из больших начальников, которые потом на протяжении многих десятилетий из рук в руки передавали его в качестве ведомственной дачи. Последним таким большим начальником оказался покойный муж моей тетки Таисии, которому удалось попасть в струю времени и приватизировать графский домик, а затем оставить в наследство оставшейся после его смерти супруге. Кстати, большая квартира в областном городе, гараж, дача – тоже его заслуга. Непутевая Таисия, которой некогда было заниматься мужем и рано осиротевшей племянницей, все больше моталась по заграницам и курортам. В одной из последних поездок, уже будучи вдовой, она и познакомилась со своим теперешним мужем...
Странное она все-таки создание. Сколько думаю о ней, столько раздражаюсь и восхищаюсь одновременно. Бабе за шестьдесят, впору о душе подумать, а она расстраивается, если пропустила визит к косметологу! Может быть, так и нужно жить: не оглядываясь и не горюя, кто знает? Но я бы точно так не смогла. К тому же у меня был Славка. Обречь его на одинокое детство и броситься в устройство личной жизни, как в омут с головой, я не могла. Он был для меня всем...
– Потому и едем сейчас с тобой одни в такую глушь, спаси господи! – огрызнулась тетя Соня, прерывая мою тираду, которой я разразилась еще в электричке. – Вырастила эгоиста, пожинай теперь плоды! Пехом топать часа три. Потом в доме ночь проводить. А там наверняка электричества нет. Насколько бы веселее было бы сейчас с ним-то...
Возмущаться я не стала. Во-первых, все молодые люди – без исключения – эгоисты. Во-вторых, тетя Соня была права. Место, куда мы сейчас держали путь и где нам назначили встречу мои последние покупатели, обросло таким количеством легенд, что отправляться туда на ночь глядя, не вооружившись до зубов, было делом неосмотрительным. Да, Славкино присутствие было бы как нельзя кстати. Но что задумано, то сделано. У него какие-то неотложные дела в институте. У меня финальная сделка, которая обещала быть очень прибыльной. Вот и приходилось нам идти сейчас густым лесом до деревни Голощихино, то и дело оглядываясь и прислушиваясь к звукам извне. А звуков, скажу я вам, было более чем достаточно. Что-то постоянно вспархивало, хлопало, ухало и пересмеивалось в густых зарослях леса.
Тетя Соня только успевала обмахивать себя крестным знамением, не забывая при этом метать в мою сторону укоризненные взгляды. Но виноватой я себя совсем не чувствовала. Напросилась тетка сама, наотрез отказавшись отпускать меня одну, пусть теперь не жалуется.
– Кажется, вот за этим взгорком сейчас будет его видно, – ободряюще пробормотала я, подбрасывая на спине тяжелый рюкзак с провизией. – Я дом имею в виду...
– Поняла, не дура, – ворчливо буркнула тетя Соня, иногда она становилась совершенно невыносимой, но кто знает, что будет с нами в ее-то возрасте. – Хочу покушать да выспаться как следует. Только если о первом мы с тобой позаботились, то второе осуществить вряд ли удастся.
– Почему? – вежливо поинтересовалась я, невольно замирая на самом верху холма и потрясенно глядя на раскинувшуюся внизу долину.
– Потому что тетка твоя непутевая наверняка все давно распродала. Удивляюсь, как это она недвижимость сохранила в целости и сохранности. Думаю, что из лености либо от нехватки времени.
– Теть Сонь, посмотри, красотища какая! – прервала я ее брюзжание и приобняла за пухлые, но еще достаточно крепкие плечи.
Солнце к этому времени только-только начало заваливаться за кромку леса, золотя его четкий контур. Последние лучи как раз касались крыльца графского дома, играя в целехоньких стеклах террасы. Дорожки, кустарники, деревья вокруг усадьбы на удивление не казались запущенными. Словно какой-то неведомый садовник работал тут давно и основательно.
– Ты смотри! – тетя Соня потрясенно качнула головой. – Видно, Тайка и вправду не оставляла дом без внимания. И стекла все целы, и зарослей никаких. А вокруг запустение, словно и не жил тут никто и никогда...
Жил... Еще как жил, хотелось мне сказать. Но я промолчала. С той поры минуло много лет. Боли никакой не осталось, как, впрочем, не осталось вообще ничего. Детские раны затягиваются быстро. Много быстрее, чем взрослые. Память что-то сглаживает, что-то уничтожает, потому и не остается пугающего страха и постоянного ощущения тошнотворной пустоты в области сердца...
– Идем, тетя Соня, скоро стемнеет, – подавив тяжелый вздох, позвала я и быстро пошла еле заметной тропой вниз по спуску.
Дорога к дому заняла чуть больше предполагаемого времени. Разросшийся жасминовый кустарник. Сухие сучья, наломанные бурями. Высокая трава, в которой вязли ноги. Все это мешало идти и жутко нервировало. Тем приятнее было очутиться потом на графском когда-то подворье. Нам с моей спутницей оставалось только охать и удивляться. Ни тебе поломанного частокола, ни ржавых гвоздей, ни скрипа петель. Чудеса, да и только! Видно, и вправду кто-то присматривал за домом. И имя этого милого человека, в силу своей обычной рассеянности, тетка забыла упомянуть в письме.
Мы вошли в дом, открыв дверь ключом, который, сколько я себя помнила, находился на крыльце под третьей доской слева.
– Ну и слава богу. – Тетя Соня с облегчением перекрестилась, бросила к своим ногам пакет с нашими вещами и пробормотала: – Нужно найти свечи и растопить плиту. Я пока поесть сготовлю, а ты осмотрись. Наутро приедут покупатели, нельзя, чтобы они какой-нибудь огрех заметили... Странная все же эта дамочка. Имени не назвала. Телефона не оставила. Марку машины и ту пожелала оставить в тайне. Странная!
– Ладно тебе, тетя Соня, придираться. Каждый человек имеет право на странности. Пусть уж лучше такие, чем какие-нибудь еще...
Тут мне не к месту вспомнился Арсений, но как-то так, вскользь, в контексте странноватого поведения, а совсем не в той связи, о чем он мне нашептывал.
Ознакомительная версия.
