Ознакомительная версия.
– Я сильно разочарован, Юлия Андреевна… Ведь именно ваша дружба с Нонной Кратовой… Вы целый год находились в непосредственной близости к Богдану Гынде… Вы столько всего знаете… А могли бы узнать ещё больше… А?
– Нет, даже не уговаривайте. Я боюсь. Хватит мне проблем и несчастий!
Главный умолк в полной растерянности. Моя честность сразила его наповал. Стоило лишь признаться, что я умираю от страха при одном упоминании имени Богдана Гынды, и слова застряли у шефа в горле, а все аргументы иссякли.
Наверное, он втайне мне завидует. Я – пятидесятикилограммовая пигалица, тощий заморыш (как говорила Нонна), и поэтому могу откровенно заявлять о своих страхах. Это никого не удивит, более того, у многих появится желание встать на мою защиту. А вот если наш главный редактор распишется в глобальной трусости – это будет бомба!
Думаю, если взвесить наш страх, мой будет весить как пёрышко, а его – как железная булава.
Кофейня «Шоколад», где всего месяц назад ещё командовала моя подруга Нонна Кратова, находится на проспекте Металлургов – в двух шагах от редакции газеты. Короткими перебежками, как диверсант, я преодолела путь, а мороз вонзает в мои щёки миллионы ледяных иголок и мгновенно пробирается под пуховик.
Внутри кофейни царило волшебное тепло, пахло шоколадом и ванилью. Бариста Вадим печально кивнул из-за стойки. В последнее время многие знакомые провожают меня сочувственными взглядами.
В углу я заметила коллегу, Фёдора Полыхаева. Фёдор – фрилансер, поставляющий различным изданиям материалы, острые, как перчик чили. Меня он недавно снабдил информацией о том, какие хитроумные способы используют местные чиновники, добывая себе квартиры за государственный счёт. Эти сведения потребовались мне для написания статьи о жилье для ветеранов. Правда, потом главный редактор сократил самые интригующие абзацы.
Федя, в точном соответствии со своей фамилией, полыхает, он готов сиять всегда и везде. У него нет семьи, он волк-одиночка. Его страсть и мания – вскрывать язвы общества. Раньше такие взрывоопасные журналисты являлись бессребрениками, но сейчас Фёдор получает за статьи огромные гонорары – его материалы увеличивают тираж. Деньги не сильно волнуют Фёдора, однако и борцом за идею его тоже не назовёшь. В Федином желании выставить у позорного столба всех казнокрадов и мздоимцев ощущается какой-то спортивный азарт. Мой коллега словно участвует в бесконечной гонке и никак не может остановиться. Тщеславие и жажда адреналина заставляют его рисковать жизнью, раскапывая дела, где замешаны сильные мира сего. Часто после публикации очередной статьи, упоминающей громкие имена, возбуждается уголовное дело. Наверное, в эти моменты Фёдор чувствует себя всемогущим.
Он, безусловно, сразу ухватился бы за идею подпортить репутацию Богдану Гынде!
– А, Юлька, привет. Падай сюда. Чего несёшь?
– Взяла нам два эспрессо и круассаны.
– Знаешь, я уже писаю кофием, – интимно признался Фёдор. – И эякулирую им же.
– Упс. Надо же. Круто, – смущённо пробормотала я, быстро соображая, должна ли приличная барышня отвечать откровенностью на откровенность? Иными словами, обязана ли я поведать кавалеру парочку занимательных фактов о собственной физиологии? Федя даже не представляет, насколько у нас, девочек, всё интересно устроено!
Уж лучше я промолчу…
У Фёдора борода и эффектный свитер, поэтому он похож на геолога, а в просветлённые моменты дотягивает и до образа Хемингуэя.
Он отодвинул в сторону ноутбук, а официантка, невесомой бабочкой припорхнувшая к столику, унесла три пустые чашки. Я в двух словах рассказала коллеге о внезапном приступе храбрости у главного редактора «Уральской звезды».
– Но это легко объяснить, – хмыкнул Федя.
– Правда? А я, честно говоря, в недоумении.
– Девочка моя, раскинь мозгами. Они же у тебя есть, насколько я знаю.
– Спасибо, Федя, за комплимент. Но в прошлом месяце судьба мне здорово заехала кувалдой по голове. Поэтому мои мозги временно в анабиозе. Предпочла бы услышать готовое объяснение.
– Ладно, крошка, я тебе разжую. Газета «Уральская звезда» – акционерное общество.
– Я в курсе.
– А кому принадлежит большая часть акций?
– Сам скажи.
– Вице-губернатору!
Вот, открыл Америку.
– Да знаю об этом, Федя, знаю, – нетерпеливо воскликнула я. – В том-то и дело! Вице-губернатор и Богдан Гында – друзья. Почему же мой шеф решил наброситься на барского друга?
– Та-да-а-ам! Сюрприз! Вице-губернатор и Гында больше не друзья! – торжествующе заявил Фёдор. – Они дружили до недавнего времени, а месяц назад между ними кошка пробежала.
– Ах, вот оно что! Ну, тогда всё ясно. И что мальчики не поделили?
– Несколько десятков гектаров на Ласковом озере. Гында начал строить там клубный отель, а у вице-губернатора, как выяснилось, были другие планы.
– Но там же заповедник!
– Там настоящий рай, – согласился Фёдор. – Удивительно, что до сих пор ещё никто не прибрал к рукам этот лакомый кусочек. Теперь вице-губернатор и член Законодательного собрания области – в контрах. Кто победит – получит земельные угодья на Ласковом. «Уральская звезда», само собой, будет формировать общественное мнение в поддержку справедливой борьбы вице-губернатора. Сейчас ваша газета поднимет вой: «Не дадим разорить заповедник! Гында – go out!»
– Go out? – оживилась я. – А как переводится? Постой, запишу, я тут делаю английские карточки. Итак, go out. Уходи прочь?
– Скорее, иди на… – уточнил Фёдор.
– Э-э… Ясно. У тебя хорошее произношение.
– Безусловно.
– Значит, вице-губернатор и Гында столкнулись лбами. Фигуры по масштабу равноценные. Интересно, кто победит. Хотя какая разница? Озеро Ласковое в любом случае будет оприходовано. И построят там вовсе не федеральный санаторий для детей с ДЦП. Спасибо, Фёдор, что прояснил ситуацию.
– А ты, Юлька, мне тоже кое-что объясни.
– Да?
– Ты столько лет занималась рекламой. Денежки мешками домой носила. И вдруг подалась в газету на скромный оклад, начала сражаться за справедливость. Почему такой вираж? Что произошло?
– Ничего особенного. «Удачные покупки» закрылись. Нашла другую работу. В «Уральской звезде».
– Не сомневаюсь, у тебя были предложения и повыгоднее.
– Наверное, вспомнила, что я журналист. Теперь возглавляю отдел социальных проблем. А раз так – сам Бог велел восстанавливать социальную справедливость. В меру моих сил.
– Понятно. Исповедуешь принцип: любое дело, за которое взялся, надо делать на пять с плюсом?
– Да. Хороший принцип. Разве нет? И потом, Фёдор… Мне уже не двадцать. В какой-то момент я задумалась о том, что имею в результате. Подшивку красиво написанных рекламных статей? Да, это тоже творчество, но его не положишь на чашу весов, оценивая жизнь. Из этого не сделаешь книгу, этим не похвастаешься перед детьми.
– Хм, а ты привыкла взвешивать и оценивать каждый свой шаг? Серьёзная девушка. А я вот просто живу, – Федя расправил богатырские плечи, сладко потянулся и кивнул официантке, чтобы принесла ещё эспрессо. – Жду весны. Конь застоялся в стойле. Скорей бы уж асфальт увидеть…
Я догадалась, он говорит о своём обожаемом мотоцикле. Тоска Фёдора была мне понятна. Жестокие погодные условия лишили его возможности перемещаться в пространстве излюбленным способом – верхом на роскошной сверкающей «ямахе», рычащей, как сотня разъярённых львиц. Не знаю, как бы я выжила, останься вдруг без машины…
– Значит, по словам твоего шефа, существует некий компромат, способный низвергнуть Богдана Гынду с его пьедестала? – задумчиво пробормотал Фёдор, сменив тему.
– Всем известно: Гында – великий махинатор. Он прибрал к рукам не одно предприятие.
– И, карабкаясь на Олимп, закатал в асфальт не один труп, – усмехнулся Фёдор.
– Но вслух об этом никто не говорит.
– Очевидно, твой главный редактор – экий храбрец! – решил громко заявить об этом. Но Юля! Ты же была как-то связана с Гындой? Пиарила его кофейни, – вспомнил коллега. – Вот эту, «Шоколад». А ещё… «Золото», точно, «Золото»!
Проклятье!
Мне теперь вовек не отмыться?
– Я на Гынду не работала. Помогла подруге, управляющей кофейнями, с рекламой. А Гында тут вовсе ни при чём. Мне он до лампочки.
– Жаль. Я надеялся, у тебя сохранились контакты. Было бы классно заполучить компромат на этого саблезубого тигра. Смотри, если что, сразу мне телеграфируй и документы из рук не выпускай.
– Вот ещё! Даже и не прикоснусь!
– Ты серьёзно?
– Мне жизнь дорога!
– А уж я бы использовал провокационные документики на полную катушку, – мечтательно произнёс Федя. – Устроил бы монреальский фестиваль фейерверков – искры сыпались бы из глаз и у Гынды, и у публики.
Ознакомительная версия.
