Ознакомительная версия.
– Помечтай! – насмешливо отозвалась она, встала и подошла к сыну, висевшему над водой с куском булки в руке: – Что, плавают?
– Смотри, какие большие! – с восторгом проговорил мальчик, поворачивая к матери мордашку.
Марина отломила кусочек и бросила в воду. Тут же подплыла серая птица, схватила хлеб клювом и, смешно вытянув шею, проглотила. Уток было много, целая стая, они прилетали сюда каждый год, и Егорка вполне серьезно утверждал, что птицы его узнают.
– Ага, у них только и дел! – фыркнул Хохол, доставая сигареты.
– Узнают! – уперся Егор, глянув на отца исподлобья.
Хохол взбесился – его раздражала манера мальчика копировать Маринину привычку убивать собеседника взглядом.
– Ты как на отца опять смотришь?! – зашипел он по-русски, а Егор, отойдя на безопасное расстояние, вдруг по-английски выдал:
– А ты мне не папа!
Коваль замерла на лавке, не донеся до губ зажженную сигарету. Как он узнал?! Откуда?! Она никогда не говорила Егорке, что Хохол ему не родной, это просто не обсуждалось – Женька растил его с десятимесячного возраста как сына, считал своим ребенком, и вдруг такое… Даже Женькиных познаний в английском хватило, чтобы понять фразу, брошенную ребенком.
– Что?! – оторопел Хохол. – Как ты сказал?
Егорка молчал, глядя под ноги, но повторить свои слова не решался. Хохол вдруг поднялся и пошел прочь из беседки, ссутулив плечи и опустив голову, как побитая собака.
– Грег! Как ты мог?! – взвинтилась Марина, гневно глядя на сына.
– Я правду сказал! Он мне не папа!
Коваль ударила его по щеке перчаткой и зашипела в лицо:
– Не смей! Не смей никогда говорить отцу таких вещей, ты, маленький поганец! Ты понял?! – Она сильно встряхнула его за плечо и повторила: – Не слышу – понял?!
– По-понял… – проговорил Егор, часто моргая, чтобы не дать выкатиться слезам – его никто и никогда не бил, тем более так обидно, по лицу, тонкой кожаной перчаткой.
– А раз понял – догони отца и извинись!
Марина чуть толкнула мальчика к выходу из беседки, и Егорка со всех ног кинулся вслед за уходящим Хохлом. Марина видела, как он догнал Женьку, взял за руку и заставил остановиться. Задрав вверх головенку в спортивной шапочке, он что-то говорил Хохлу, а тот в ответ только погладил его по макушке. Егор подпрыгивал на месте и продолжал что-то говорить, а Женька вдруг подхватил его на руки и прижал к себе, спрятав лицо на его груди. Мальчик обнял Хохла за шею, и у Марины защипало в носу. Она глубоко затянулась сигаретой, стараясь не заплакать. Вот так – ребенок откуда-то узнал, что Женька ему не отец… А что произойдет, когда он вдруг выяснит, что и Марина ему не мать? Но кто мог сказать об этом пятилетнему ребенку? Да еще здесь, в чужой стране, где никто их не знал?
Обратно ехали молча. Хохол сидел с Егоркой на заднем сиденье, потому что мальчик не отпускал его, прилип намертво, чувствуя свою вину. Дома Егор сразу пошел к себе и лег, хотя время было раннее.
– Ты будешь ужинать? – Марина вошла в детскую, чтобы позвать сына к столу, но тот только помотал головой и снова спрятал лицо в подушку.
Она присела на кровать рядом и потрепала его по затылку:
– Грег… ты обиделся?
Он промолчал. Марина потеснила его к стенке и легла рядом, обняла и прижала к себе, уткнувшись губами в темноволосую макушку:
– Прости меня, сынок, я была неправа. Но и ты тоже сделал ужасную вещь. Ты обидел папу. За что?
– А за что ты меня ударила?
– Вот за это самое. Никогда не смей говорить что-то подобное папе. Он – твой папа, понимаешь?
– Нет, он не мой папа. – Егор освободился от материнских рук и сел на кровати. – Не настоящий. Моего папу звали Егор, я знаю.
– Откуда? Что за бред?
– Прочитал то, что написано в такой синенькой бумажке… она лежит у тебя в столе.
– Ты рылся в моем столе? – удивленно изогнула брови Марина, приподнимаясь на локте. – Знаешь, как это называется?
– Знаю – шакалить, – вздохнул Егор совершенно серьезно, и Коваль, повалившись обратно на кровать, закатилась смехом.
– Я тебя умоляю… – простонала она, вытирая заслезившиеся глаза. – Больше никому и никогда не повторяй то, что слышишь от папы… особенно в школе…
– Мама, не смейся, – попросил Егорка, обхватывая ее за шею. – Я больше не буду так говорить. Но ведь моего папу на самом деле звали Егор, правда? Ну, скажи, скажи!
Он тормошил мать, заглядывал ей в лицо, терся носом о щеку. Марина уворачивалась, пытаясь перевести разговор на другую тему, но настырный мальчик не отставал.
– Хорошо, – сдалась Коваль. – Но сначала мы пойдем поедим, а потом поднимемся к тебе и поговорим, да? Беги в столовую, я сейчас тоже приду.
Егорка побежал вниз, а Марина, сев на кровати и обхватив руками колени, задумалась. Значит, Егорка нашел в ящике стола свое свидетельство о рождении, в котором ясно написано, что его отец – Егор Сергеевич Малышев. Беда с грамотными…
Читать его, как ни странно, научил Хохол, долгими зимними вечерами они сидели с книжками в детской или в гостиной, и маленький Егорка повторял за Женькой русские буквы, складывая их в слова и слоги. Английскому его обучала русская студентка Инна, приходившая к ним дважды в неделю. Пока Марина восстанавливалась после болезни, она почти не занималась сыном, но когда немного окрепла, взяла его обучение в свои руки, и теперь, к пяти годам, Егор бегло читал и по-русски, и по-английски. А теперь придется рассказать сыну правду о его отце, раз уж возник такой вопрос… Но сначала нужно поговорить с Женькой.
Марина спустилась в столовую, где за накрытым столом уже сидели Хохол и Егорка, села на свое место и потянулась к стакану с соком.
Закончив ужинать, Егор без напоминаний собрал со стойки тарелки и сложил их в посудомоечную машину – это было его обязанностью с четырехлетнего возраста.
– Потом иди в душ и к себе, я приду минут через сорок, нам с папой нужно поговорить, – распорядилась Марина, и мальчик кивнул.
Хохол вопросительно смотрел на нее, но Коваль не собиралась разговаривать при ребенке.
– Идем в кабинет.
Бывший кабинет Малыша на первом этаже теперь стал Марининым рабочим местом. Там она держала все документы, бумаги, там же находился и сейф, в котором лежали российские паспорта и Маринины драгоценности, коих было немало – подарки Малыша и Хохла. Ничего в интерьере она не поменяла, все осталось так, как при Егоре.
Опустившись в кресло, Коваль закурила, помолчала какое-то время, глядя на сидящего перед ней Женьку. Она не знала, как начать разговор, с какой фразы, как сделать так, чтобы тот не почувствовал себя чужим и отвергнутым.
– Женя… понимаешь, какое дело… Словом, Егор нашел свое свидетельство о рождении.
– И что? – не сразу понял Хохол.
– Как – что? Он прочитал все, что там написано, и именно поэтому сегодня сказал тебе то, что сказал.
Женька молчал, уставившись куда-то на пол, словно изучал рисунок ковра.
– Жень…
– Что?
Марина вышла из-за стола, села на подлокотник кресла и обняла любовника за шею, прижавшись губами к виску:
– Жень… ты не думай, он не станет любить тебя меньше… он ведь еще ничего не соображает, лепит, что в голову взбредет…
– Да, было бы лучше, чтобы он врал так же виртуозно, как ты, – невесело усмехнулся Хохол, похлопав Марину по колену. – Не говори ерунды, котенок. Теперь он знает, что я ему не родной отец, и при любом удобном случае будет напоминать мне об этом.
– Ты спятил! Я не позволю Егору относиться к тебе иначе, чем было до сегодняшнего дня! – возмутилась Марина. – Ему пять лет, но тебе-то уже пятый десяток – может, хватит? Неужели ты не понимаешь, что отец не тот, кто в документах записан, а тот, кто растит и воспитывает? Он же копирует тебя, каждое слово, каждый жест! Женя! – Она пересела к нему на колени и взяла в ладони хмурое лицо. – Прекрати! Ты – его отец, другого у него уже не будет. И не было.
– Себя хоть не обманывай, – попросил он, прислушиваясь к движениям ее рук по щекам. – Он все равно будет спрашивать.
– Я расскажу ему об этом сегодня. Да-да, вот прямо сегодня, – предупреждая возглас Хохла, Марина приложила палец к его губам. – Он обдумает все и успокоится. Хочет знать – пусть знает.
– Он еще маленький…
– Ну и что? Зато потом никто не сможет ранить его.
– Да? А если…
– Не надо! Об этом я ему расскажу… позже… когда он будет старше…
Марина замолчала, и Хохол, словно почувствовав, как все ее тело сковали тревога и страх, крепче обнял ее и прижал к себе. Они раньше никогда не заговаривали друг с другом на эту тему, просто не было необходимости задумываться, что Егор может узнать правду самостоятельно, да еще таким образом.
– Не переживай, котенок, все образуется. Егор вырастет…
– Да, – эхом отозвалась Марина, не отрываясь от Хохла, словно это могло отодвинуть непростой разговор с сыном. – Вырастет…
– Хочешь, я сейчас с тобой пойду? – предложил Женька, но Марина отказалась:
Ознакомительная версия.
