Ознакомительная версия.
Вот сидела она сейчас, глядя на неубранный стол, с которого, возможно, пришла смерть, и ненавидела себя, свои планы, свою упертость, с которой не могла справиться. Ей больше всего хотелось находиться в своей квартире с родителями, а не трястись тут одной. Умыться не выйдешь, чтобы не встретить злобный взгляд Зинки, не увидеть раму от зеркала и вообще весь этот кошмар. Лара верила в знаки, в судьбу, ей казалась знаком и судьбой возможность поселиться в этом месте Москвы. Но то, что случилось сегодня, разве это не знак того, что она ошиблась? Что ее навязчивая идея оказалась ловушкой? В общем-то, ничего страшного, постаралась успокоить себя Лара. Продать эту комнату проще простого. Но неизвестно, что выяснится, какие придется давать объяснения. Да и не в этом даже дело. Лара не собирается уступать. Это не ее формат – менять свои решения. Но как же ей плохо и одиноко сейчас. В дверь постучали. Она встала, открыла.
– Я все убрала, – кротко сообщила Нина Георгиевна. – Они разрешили. Хочешь, уберу у тебя со стола?
Лара пожала плечами.
– Не знаю. Нина, мне нужно в туалет, в ванную, покажи, пожалуйста, где у вас тут все. Полотенца надо брать с собой или там можно повесить?
– Толя все оставляет в ванной. И Валя оставляла… Ее вещи забрали на экспертизу. А мы все носим с собой и обратно в комнату. Лично мне не хочется, чтобы моим полотенцем Зинкин сын ноги вытирал.
– А, – сказала Лара. – Понятно. Мне тоже этого не надо.
Она взяла полотенце, Нина Георгиевна провела ее по местам общего пользования. Потом предложила пообедать вместе с ней: «Я котлетки вчера пожарила».
– Ой, – содрогнулась Лара. – Нет, спасибо. Пока не хочу. Попробую поспать.
Она вернулась в комнату, переоделась в пушистый длинный халат и залезла в нем под одеяло. Надо согреться, потому что холодок смерти гуляет по квартире.
Ей почти удалось задремать, когда в дверь опять постучали. Лара открыла глаза и подумала: «Вот ужас!» Первым желанием было не открывать. Но она заставила себя встать, подойти к двери, повернуть ключ.
– Ты не спала? – смущенно спросил сосед Анатолий, который так рвался утром на работу.
– Пыталась, – удивленно ответила Лара. – Я не поняла, ты же вроде уехал.
– Да как-то не работалось, знаешь. И я подумал: тебе-то здесь, наверное, еще хуже. Короче, у меня виски и королевские креветки. Новоселье как-никак. Ну, и за знакомство, и за упокой Валькиной души…
– Проходи. Юмор у тебя, однако… Но, знаешь, хоть я не люблю виски, это, пожалуй, сейчас то, что нужно. У вас всегда в квартире такой могильный холод?
– Холод – всегда, – Толя вошел, поставил на стол бутылку, нашел блюдо для креветок и рюмки. – Могильный – именно сегодня. С чем сейчас и будем бороться.
Они выпили. Лара почувствовала, как теплеет ее кровь. Улыбнулась соседу.
– Толя, я не поняла одного: ее увезли, а родственники так и не приехали.
– Я слышал, как Зинка с сыном говорила. Они то ли не в Москве, то ли сказали, что не в Москве. Чего теперь торопиться? Приедут. Они деловые, как Валька. Сразу начнут продавать, вывозить, она в свою комнату все тащила, как муравей.
– Они ее не любили?
– Я ж говорю: они такие же, как она. Только хватательный и получательный инстинкты. Она с нас имела каждый месяц тысяч восемь-десять. Это просто так и еще на придуманные цели. Я тут как-то подумал: две тысячи в месяц, которые она с меня стригла, сейчас и не деньги вовсе, но если бы я их откладывал, как школьник деньги на обед, то мог бы наконец поменять машину. За столько-то лет.
– Слушай, ты молодой современный мужчина. Можешь мне объяснить, почему ты повелся на этот шантаж с поборами? Ну, понятно, что можно запугать Нину Георгиевну, но вы с Мариной – не такие.
– Мы – крутые, это ты верно подметила. Но ты, говоришь, не в России жила в последнее время? А до этого была папина дочь. Остальные знают, что в Москве в большинстве домов люди платят мошенникам, которые запаслись кучами нужных бумаг и поддержкой других мошенников. Это может называться кооператив, какое-нибудь товарищество, старшие по дому. У нас по квартире. Нет закона, по которому они имеют право собирать нецелевые деньги. Но скажу про Вальку. Мы на каком-то собрании согласились, что она будет улучшать квартиру, а мы просто лежать пузом кверху. Надо же что-то менять, ремонтировать, исправлять. У нас засоры, трубы прорывает, то да се. Даже я подумал, что это будет типа общак. Если авария, а мы на работе, ей же деньги срочно нужны, так? Прошли годы, ничего нам не поменяли даже на копейку. Что-то сломается, мы приходим – а у нас другая старая ерунда стоит, наверное, с помойки. У нее много таких «умельцев». У себя она что-то ремонтировала. Говорила, что у нее все рушится. Я, к примеру, ее посылал и переставал платить. И такие странности начинались. То хулиганы стекла побьют в машине. То в подъезде лампочка оказывается выкрученной, и у меня кто-то все из карманов выворачивает, при этом морда лица страдает. А Валя ночи напролет за компом отчеты пишет. Отмывает наши трудовые. Так все поступают. От одной Вальки другую не ищут. Я стал платить, и все происшествия прекратились.
– Криминальные контакты у покойной, – задумчиво сказала Лара. – Но тогда, может, кто-то…
– Может, и кто-то очень близкий. В ее случае я ничему не удивлюсь.
– А кроме этого, на что она жила?
– На все. Она – персональный пенсионер, ветеран, инвалид, что там еще, я не знаю. Она все это купила. Держит какие-то торговые ряды на рынке, сын привозит из Китая всякую хрень. Точно не знаю, конечно, чем они торгуют, просто видел, как он коробки какие-то на мусорку выбрасывал.
– Живут ее родичи далеко?
– Дом за городом, квартира где-то. Не знаю точно. Слушай, я что-то есть захотел. Это не еда. У тебя ничего нет? Торт не предлагать. Спокойно. Шутка.
– Нет… Я тоже бы поела. Быстро мы с креветками расправились. Мне вообще-то Нина предлагала котлеты. Может, попросим? Я завтра ей верну. В смысле, куплю фарш или полуфабрикаты, что ей больше понравится.
– Вижу, ты страшно домовитая. Кофе растворимый, полуфабрикаты. Сразу скажу, не смогу на тебе жениться. Хотя ты красивая. Но у меня навязчивая идея – жена должна готовить, постоянно и творчески.
– Знаешь, с каким опытом я живу с сегодняшнего утра? – улыбнулась Лара. – Навязчивые идеи надо давить в зародыше. Пока не захлопнулась мышеловка. Жить на Сретенке – это была моя навязчивая идея.
– Обалденный опыт, – восхитился Толя. – Как философ философа я тебя понимаю. И сразу представил, как жена моей мечты, прокрутив мясо в мясорубке, насыпает туда…
– Прекрати! Мы сидим, пьем, чтобы отвлечься, а не наоборот. Кстати, я не хотела обломать твою идею. Она вполне безобидная и осуществимая. Очень многие женщины с удовольствием будут готовить тебе. Я даже знаю таких: работаю психологом в клинике пластической хирургии.
– Не! – решительно заявил Толя. – Ботокс и силикон не пойдет. Будем искать. Где-нибудь в деревне, у березок… А ты здорово смотрелась бы на фоне березы. Русая, с косой, глаза… Коса своя?
– Да. Не могу с ней расстаться. Привыкла.
– Отлично. Я вообще-то художник в рекламной фирме. Могу сделать деловое предложение.
– Спасибо, нет. Я не буду висеть на растяжке с караваем в руках.
– Жалко. Так я пошел за котлетами к Нине.
Он вышел из комнаты, а Лара откинулась на спинку кресла и вздохнула глубоко и облегченно. На нее алкоголь обычно не действовал, но сейчас он растопил тяжесть в груди, развеял плохие мысли. Вовремя он пришел, этот симпатичный сосед, который к тому же не собирается на ней жениться. Она терпеть не может сексуально озабоченных. У него хорошая фигура, серые глаза, короткий ежик то ли светлых, то ли седых волос. Хотя ему немногим больше тридцати по всему. Ларе нравилась ранняя седина у мужчин. Ей казалось это признаком породы. Толя похож на англичанина. Ему бы пошел старинный замок, о котором говорила мама. Смешно. Лара уехала из страны породистых британцев и старинных замков, чтобы поселиться в этой коммуналке. А как здесь оказался Толя? Почему один? Она вдруг подумала о соседке Марине. Она тоже приятная. И возраст примерно такой же. Живут в одной квартире. Интересно: между ними ничего нет? Она слышала, как Толя разговаривает с Ниной Георгиевной, потом голоса зазвучали дальше, на кухне, потом она почувствовала запах разогреваемых котлет… Свернулась в клубочек и как-то мгновенно, легко уснула.
Сергей с Олежкой трудились. Отрабатывали удар правой ногой по яркой спортивной груше.
– Извини, Сережа, – сказала Настя, наблюдая за этим процессом уже полчаса. – Ты не мог бы мне объяснить, зачем четырехлетнему ребенку нужен удар правой ногой? Я в этом вижу только опасность, что он ее сломает.
– Объясняем маме, сынок, – с готовностью повернулся Сергей. – У Олежки, как нам всем троим известно, две руки и две ноги. Мы каждый день отрабатываем по очереди – удар правой рукой, левой, правой ногой, левой. Во-первых, я показываю, как это делать правильно, чтобы не сломать. Во-вторых, он не собирается драться сейчас, в свои четыре года. Мы просто готовимся… ну, к жизни, что ли. Не знаю, как это сформулировать.
Ознакомительная версия.
