Итак, сюжет выстроен. Плюс «веер картинок», иллюстрирующих грязь на улицах и убогость дорог-тротуаров. И проблемный репортаж под рубрикой «Наболело!» в целом готов. По большому счету, не помешал бы комментарий губернатора, но время поджимало, и губернатора я оставил на другой раз. В тот же вечер я тщательно подобрал тринадцать самых «кричащих» фотоснимков и наудачу отправил их по e-mail в северо-кавказскую редакцию «Российского репортера» («РР», как привычно все называют популярнейшее в стране издание). Но главное, в эту чертову дюжину я подложил четыре групповых снимка годовой давности, предварительно изъятых у Горина. Они должны сработать на контрасте – там наш строитель-прораб с работягами борется с последствиями паводка, не чураясь грязной (в прямом смысле) работы: вычерпывает экскаватором метровые залежи ила, вытаскивает из забитого русла бревна и ветви… Увы, фамилию нашего героя вписывать рано. Но он узнаваем! И я был уверен, что в семидесятитысячном городке, где Горин, как выяснилось, всегда был на виду, выход Горина из небытия состоится. Решив оставить напоследок звонок в Саратов, я с усердием взялся за пункт номер четыре.
* * *
Пятница, выпавшая на 23 февраля, оказалась самой плодоносной.
Во-первых, сегодня выходит в эфир интервью с Вязовым. На утренней редакционной летучке утвержден на завтра мой репортаж «Наболело!», анонс которого появится уже нынче в вечерних местных «Вестях». Удалось что-то нащупать и по рынку кандидатов.
Судя по всему, кроме Кривошеева, собирается испытать судьбу Иван Сметанин – коренной солнечногорец, владелец двух мельниц, элеватора и полдюжины придорожных кафе. Также прорисовываются два «варяга». Владимир Боткин – гендиректор юридической фирмы «БОТиКо» (город Барайск), известный в южном регионе своим последовательным членством в трех партиях и пяти движениях. Впрочем, этот, скорее, намерен поиграть мускулами, а там как бог даст. В крайнем случае, сорвет какие-то, лишь одному ему ведомые политдивиденты…
Второй «варяг» – землевладелец из станицы Подречной Алексей Рамзесович Рамзесов (по кличке Рамзес Второй). Наверняка, Алексеем его кличут для удобства русскоязычного населения. Но это, конечно, не криминал. Не стоит упускать из виду, что Рамзесов – «профессиональный» скупщик обанкротившихся хозяйств. Кажется, в его активе таких четыре. И вот уже несколько месяцев он старательно подбирается к пятому, где расположена одна из скважин минеральной воды «Бештаугорской». В его активе: «Опаловый крест», «Нефритовый перстень общества меценатов», членство в попечительском совете «Все для детей». Пассив: ничего конкретного – слухи и домыслы…
…И наконец, совершенным сюрпризом этой пятницы явился цветной (!) разворот в «Российском репортере»… с моим фоторепортажем. Шустрые ребята, сразу сориентировались. Видимо, они уже негласно ведут «своего» кандидата в Солнечногорск и мои фотки пришлись им впору. Либо – льют воду на мельницу своему постоянному рекламодателю. Nota Bene: внимательно просмотреть подшивку – кто из наших «скаковых лошадок» мелькал там за последние два-три месяца. Все! Теперь можно со спокойной совестью звонить в Саратов. Я набрал домашний телефон тещи Горина. Отлично – трубку взяла сама Елена. Я официально представился и сказал, чтобы она обязательно нашла свежий номер «РР». И оставил ей номер своего мобильника.
Лена
Саратов, 1 февраля 200… г.
Зачирикал воробьем сотовый. Эту игрушку подарил Кирилл, он же подобрал забавный звуковой сигнал.
– Кира, что так рано? Да, сегодня… Сегодня годовщина отца. А откуда… Мама говорила? Да-да, конечно. Хорошо, ничего не будем готовить. Я скажу маме, да, ровно в три ты за нами заедешь. Бай!..
В спальню заглянула мама:
– Это Кирилл звонил?
– А кто еще знает мой сотовый?!
– Чем ты недовольна, Лена?
– Просто не выспалась… Да, Кирилл сказал, что папину годовщину мы отметим в «Византии», а в три он заедет и повезет нас на кладбище… Когда ты успела сказать ему о папиной дате?
– Не помню, может, когда-то обмолвилась… Какой же Кирилл чуткий, внимательный… Кстати, когда он тебе сделает предложение? Кажется, все идет к этому…
– Мама! Когда сделает, я тебе скажу первой, не волнуйся.
– Я и не волнуюсь. Я просто радуюсь, что у тебя появился Кирилл. Знакомы почти полтора месяца, а Тема в нем уже души не чает…
– Это ты в нем души не чаешь!
– По крайней мере не чета твоему Горину. Ладно, ванну я тебе уже набрала. Завтрак на столе. Пойду будить Тему. Через полчаса за мной заедет машина.
Мама – начальник одного из Саратовских отделений УФПС. Руководит почтой, как по старинке мы называем мамину службу, почти двадцать пять лет. Там она на хорошем счету – иначе кто бы ее стал держать в пенсионном возрасте? Но через месяц всеми уважаемая Евгения Васильевна будет отмечать шестидесятилетний юбилей. И мама опасается, что ни послужной список, ни опыт руководителя ей не помогут… Может, поэтому мамочке так не терпится устроить мое семейное счастье? Даже наше нечаянное знакомство с Кириллом случилось в декабре на рождественской вечеринке у кого-то из ее коллег. Но мама божится, что Кирилла она и сама увидела там впервые и никакого отношения к нашему знакомству не имеет. Более того, в начале января, когда наш роман набирал обороты, мама стала расспрашивать у той своей сослуживицы о Кирилле. Что самое удивительное, коллега ответила, что ей самой представили молодого человека впервые, на том же званном вечере, какие-то приятели – весьма обаятельная пара, с которой хозяйка вечера сама виделась всего пару раз в жизни. Естественно, их телефонов у коллеги не оказалось. И мама оставила попытки разузнать что-либо о нем со стороны. Тем более, что к началу февраля Кирилл ее обаял на все сто.
Евгения Васильевна Саратов, 3 февраля 200… г.
Сегодня Кирилл сделал мне предложение. Деловое разумеется. В обеденный перерыв он назначил мне встречу в только что открытом роскошном ресторане, с фонтаном, зимним садом и дорожками для боулинга. В зале мы были одни – ресторан работает с восемнадцати, но на качестве обслуживания это не сказывалось. Более того, за роялем сидел какой-то пузатый старичок в черной бабочке и практически нон-стоп услаждал наш слух джазовыми импровизациями. Получается, играл он для нас двоих. Лене бы здесь понравилось…
Предложение было не новое, дельное, но меня оно ошарашило. Быть может, из-за Лены? Почему-то мне хотелось, чтобы проекты такого рода (подобное не раз приходилось мне слышать от разных там дельцов, которых я легко, в свою очередь, ставила на место) не исходили из уст Кирилла. Но он был убедителен.
Беседу вел с безупречно обоснованной сметой, демонстрировал мне, вытащив из кожаной папки, устав какого-то ООО «Дилижанс», где учредителями были всего двое: он и… я. Уставной капитал, правда чисто символический, был внесен, как указывалось в документах, обеими сторонами. Мне осталось лишь поставить свою подпись. И я ее поставила.
Конечно, только автографом мое участие уже в общем и без пяти минут семейном деле не ограничилось, но перспективы мне Кирилл рисовал головокружительные. Наутро, сделав несколько звонков «наверх», я уже сама составила договор с ООО «Дилижанс» на обслуживание нашего района по доставке пенсий. Доход «Дилижанса» за месяц составлял три процента от пятнадцати миллионов пенсионных рублей. Но и четыреста пятьдесят тысяч ежемесячно было для нас двоих более чем достаточно. Главное, что затраты ожидались смехотворные – мы могли не тратить средства на зарплату доставщикам пенсий в полном объеме, ведь по негласному сценарию пенсионные деньги разносили по адресам те же почтальоны, которым и так приходится ежедневно разносить газеты и телеграммы…
«Дилижансу» оставалось только доплачивать им по шестьсот рублей в месяц. Полностью зарплату «наши» почтальоны получали на основной службе. Правда, я нашла статью расходов УФПС по дополнительному поощрению наших доставщиков – премией и «матпомощью». Зарплата у рядовых почтальонов маленькая, пусть порадуются…
Лена Саратов, 18 февраля
Сегодня – день рождения Горина. Мне очень плохо… Вновь хочется, чтобы мы были вместе, чтобы никогда не было этих четырех месяцев без него…
Я только что пришла от мамы, вернее, из больницы, так как к маме пока не пускают. Мне лишь на секунду удалось заглянуть в эту страшную реанимационную палату: рядом с кроватью – железки, гири, одна нога подвешена, голова перевязана, сквозь бинты просачивается кровь… Меня насилу увел врач, который что-то частил, но я услышала только три слова: авария, кома, крепитесь…
Уже на выходе из больницы всплыли и угнездились в памяти другие слова доктора: водитель – погиб (дядя Саша?!)… Это был наезд… КамАЗ скрылся…
…Кирилл тоже куда-то пропал. Уже с неделю. Его сотовый «выключен или находится вне зоны действия…». Тему я отвела к Зойке, попросила присмотреть – на пару дней. Завтра в два у меня встреча со следователем.
