День назавтра выдался великолепный, по-летнему жаркий, и, когда я проснулся, дом был уже наполнен жизнью. Из коридора до меня донеслась болтовня сестер. Артур — явный «жаворонок»— возился у берега залива, подготавливая ялик к плаванию.
За завтраком было решено, что, поскольку четверым вряд ли будет удобно в десятифутовом ялике, мы с Артуром пойдем на нем к Рэмз-Хеду, а девушки прогуляются туда вдоль дамбы.
Я помог Артуру дотащить до ялика наш скарб: подстилки, корзину с едой и напитками для пикника, его камеру и пару биноклей. «Ты не забыл свой инсулин, дорогой?»— крикнула нам вслед Фэй. Артур похлопал себя по боковому карману и кивнул ей в ответ. Девушки отправились в путь, выбрав тропинку вдоль берега. Артур спустил свое судно на воду. Начинался отлив, и это благоприятствовало нашим планам.
Лавируя, Артур направил ялик между стоящими на якоре яхтами, высматривая впереди мели, которые несомненно были ему известны наперечет. Он вел лодку с угрюмой сосредоточенностью, которая говорила, что он больше гордится своим навигаторским искусством, чем получает от него удовольствие. Я сидел и наблюдал за его уверенными движениями, слушая, как шумит за кормой вода. Кругом царило спокойствие.
— Здесь всегда так тихо? — спросил я, оглядываясь вокруг. Кроме двух фигур на террасе отеля, нигде не было видно ни души.
— Здесь вообще спокойно. Только летом по выходным наезжает много народу. Во время высокого прилива туристов на лодках возят на остров. Но как только сезон кончается — снова никого.
— А на машине до острова не доберешься?
— Слава богу, нет! Только это здешнюю природу и спасает. А то ведь люди, если их не заставить, лишнего шага не сделают. Большинство из тех, кто приезжает сюда, начинают жаловаться на усталость, еще не дойдя до нашего дома. А вообще-то «точка» у конца дамбы и остров — это одно из самых безлюдных мест во всей стране.
— Вы давно здесь живете, Артур?
— Чуть больше пяти лет… — Он замолчал, оглядывая парус, а потом продолжил: — Я ведь был фермером, но потом заболел этим — чертовым диабетом и решил, что лучше будет жить поспокойнее. Это место я знал еще с Кембриджа, со студенческих времен. Мне здесь всегда нравилось, и, когда я обнаружил, что дом продается, я тут же купил его. Странно лишь то, что с тех пор, как я перебрался сюда, у меня едва ли была минута свободного времени.
— Но ведь это добрый признак, не так ли?
— Возможно… Я тут даже занялся общественной деятельностью, борюсь за окружающую среду. А еще Общество орнитологов, аукционы, фотография — почти все я делаю вместе с Фэй. И потом, меня крайне интересует эта моя болезнь…
— Что ж, это можно понять…
— Да нет, я не имею в виду, что стал ипохондриком и занудой. Состояние драгоценного здоровья не так уж волнует меня. Что мне интересно, так это сама болезнь и ее лечение. Знаете, я по-настоящему увлекся изучением этого. Я, можно сказать, глава Норфолкского общества диабетиков. Время от времени я даже пишу статьи и делаю пожертвования исследовательским учреждениям. В этой области еще столько предстоит сделать.
— И что, вы знаете, откуда у вас эта болезнь?
— До конца это не выяснено. Ее происхождение все еще окутано тайной. Некоторые специалисты считают, что она связана с нервной системой, но эта точка зрения пока не доказана. Тучность считается фактором, располагающим к заболеванию, недаром диабет называют болезнью ленивых богачей. Я ведь тоже одно время чрезмерно располнел, еще когда фермерствовал. Но ведь сейчас по мне никак не скажешь…
В нем действительно не было ни унции лишнего веса.
— И что же теперь — вам приходится все время вводить себе инсулин?
— Да, большими дозами утром и вечером. Уколы делаю себе сам. Это просто, когда набьешь руку. Для меня это — что зубы почистить.
— Я слышал, как Фэй спрашивала, взяли ли вы лекарство с собой.
— Она всегда проверяет это, когда я выхожу из дома. Вы же понимаете, я целиком завишу от инсулина. Стоит пропустить инъекцию, и, наверное, через десять-двенадцать часов я впаду в кому. Однажды я чуть не попался — машина сломалась в нескольких милях отсюда, а инсулина нет! С тех пор всегда и повсюду таскаю его с собой, просто на веяний пожарный…
— Но если вы регулярно колетесь, то чувствуете себя вполне нормально?
— Абсолютно! Я могу вести жизнь полноценного, энергичного человека и почти ни в чем себя не ограничивать. Поразительно, не правда ли, если учесть, что всего тридцать лет назад от диабета неизбежно погибали.
— Да, действительно… А на диете вам сидеть не приходится?
— Приходится, но непосвященный, наблюдая за мной, даже не заметит, что я на диете. Штука в том, чтобы поддерживать искусственный баланс между рационом и потребляемым инсулином. Поначалу мне приходилось взвешивать и отмерять свою пищу, но сейчас мне достаточно бросить взгляд на еду, чтобы определить, сколько инсулина мне понадобится для равновесия.
— То есть Фэй об этом беспокоиться не нужно?
— Едва ли. Когда мы с ней встретились, я уже был в этом деле искушен, знал о диабете все. Проблема лишь в том, что по натуре я эпикуреец, и ей частенько случается ломать себе голову, как приготовить что-то новое и вкусное. И это ей удается. В общем, моя болезнь нисколько нам не мешает.
— Мне кажется, вы оба очень мужественные люди, — сказал я.
Его лицо приобрело несколько торжественное выражение.
— Но ведь жизнь — борьба, не так ли? Стоит один раз поддаться, и все кончено… — Он повернул ялик носом к берегу. — Так, здесь мы сойдем на берег.
Мы убрали парус и втащили ялик на песок. Девушки еще были в некотором отдалении от нас, и Артур предложил пока взобраться на вершину песчаного холма, чтобы я мог получить представление, где нахожусь. С трудом отталкиваясь ногами от осыпающегося песка, мы взобрались наверх. По другую сторону холма лежало открытое море — спокойное и голубое. Слева пролегал глубокий пролив ярдов пятьдесят в ширину, соединявший залив с морем. На его противоположном берегу простирались дюны.
— Это остров Рэмз-Хед, — пояснил Артур. — Очень красивое место. Очертания песчаных холмов самые причудливые. В хорошую погоду мы с Фэй часто бываем там.
— Я смотрю, в проливе сильное течение, — заметил я, глядя вниз на стремительную воду.
— Да, хотя Фэй ничего не стоит переплыть его. Мне же приходится добираться туда на веслах.
Пройдя несколько метров в сторону, мы наткнулись на стенд с предупреждением: «Оставаться на Дальних песках после начала прилива опасно».
— Поэтично звучит, — сказал я. — Что такое Дальние пески?
Артур указал вправо, в противоположном от острова направлении. Я увидел, что в том месте берег изгибался, образуя залив в форме полукруга, а еще дальше, примерно милях в двух, был виден небольшой городишко.
— Когда вода уходит, — объяснил Артур, — весь этот залив становится похожим на дельту реки — песок и сложная система проток. В отлив туда многие ходят собирать морские раковины, моллюсков или просто побродить. Но если не следить за временем и пропустить начало прилива, можно оказаться отрезанным от земли. Таких предупреждений вдоль берега несколько… А это, между прочим, ближайший к нам город — Фэйрхавен…
В этот момент Кэрол и Фэй добрались наконец до места и потребовали, чтобы мы немедленно спускались. Мы поспешно присоединились к ним и перетащили наши вещи из ялика в укромный, залитый солнцем уголок в дюнах. Здесь было уже по-настоящему жарко, и Фэй предложила искупаться немедленно. Мы переоделись и спустились к воде, которая была тан холодна, что перехватывало дух. Впрочем, в этих краях она такая даже в разгар лета. Оказалось, что Артур почти не умеет плавать. Он держался у берега, вздымая тучи брызг.
— Мне это никогда не давалось, — сказал он мне с застенчивой улыбкой, — а теперь я уже стар, чтобы учиться.
Для нас же троих купание было приятно-освежающим, тем более что на солнце мы быстро обсохли и нам снова стало тепло и уютно. Артур, сделав несколько снимков, уселся в сторонке, положив рядом очки и глядя перед собой с озабоченностью старика. Он действительно был со странностями. Впрочем, когда мы уселись за еду, он к нам присоединился. Потом Кэрол сказала:
— Пойдем пройдемся, Джеймс. Я хочу увидеть настоящее море.
И мы пошли к Дальним пескам, за которыми виднелась полоска синевы.
Я был страшно рад снова остаться с ней наедине. Поначалу мы даже ни о чем не говорили, просто шли рядом, обнявшись. Немного погодя Кэрол спросила:
— Ну, что ты думаешь о Фэй?
— Что бы я тебе ни сказал, — ответил я, — тебе все покажется грубой лестью.
Она рассмеялась:
— Хорошо, а об Артуре?
На этот раз я ответил не сразу:
— Что ж, он человек интересный, мне он понравился, но…
— Но — что?
— Ты бы влюбилась в него, если бы тебе довелось встретиться с ним первой?
— Милый мой, ну откуда же мне знать… Я теперь даже вообразить себе этого не могу.
