— И вы пришли за этим ко мне? — удивился мулла.
— Ну а к кому же еще, Фарук? Вы ведь мусульманин, а ваххабиты — тоже мусульмане. Можно сказать, вы люди одного круга.
Мулла грустно вздохнул и нахмурился:
— Как вам объяснить… Это требует долгого разговора. Ну вот, к примеру, вы что-нибудь знаете об основателе этого движения Мухаммаде Ибн Абдуль-Ваххаб?
— Крайне мало, — ответил Грязнов.
Мулла повернулся к молодым следователям.
— А вы?
Рот Камелькова был занят едой, поэтому он просто отрицательно покачал головой. А Поремский сказал:
— Кое-что знаю, читал в прессе. Знаю, что ислам он изучал в Медине. А это святое место для всех мусульман. Знаю, что его отец и старший брат были известными в то время религиозными деятелями.
— Совершенно верно, — согласился мулла. — Они, а также другие учителя Ибн Абдуль-Ваххаба обсуждали с ним основы мусульманского вероучения, которые он с юности подвергал сомнению. Своей критикой он пытался ниспровергнуть самые крупные исламские авторитеты. А ведь в духовных вопросах такое отношение к учителям считается худшим из всех видов непослушания, которое может проявить ученик. Ибо отрыв от традиции, непоследовательность в вопросах религии наносит непоправимый вред не только самому ученику, но это вводит в заблуждение огромное число тех, кому он указывает якобы более легкий путь в постижении истины. Понимаете, о чем я?
— Это все абстракции, — махнул рукой Грязнов. — А конкретно? Что в его проповедях не соответствовало истинному учению?
— Очень многое. Например, одно из ошибочных воззрений основоположника секты ваххабитов заключалось в том, что проявление мусульманами уважения к исламским святыням он называл «ширком» — язычеством. У многих бедуинских племен со времен Джахи-лии бытовали языческие культы, и они не были достаточно просвещены в вопросах религии. Пользуясь этим, Абдуль-Ваххаб и начал среди них свою проповедь. Обманутые ловкими и хитрыми речами Абдуль-Ваххаба, бедуины последовали его призыву и стали участвовать в междоусобицах на стороне отдельных политических сил.
Грязнов понимающе кивнул:
— Выходит, Ваххаб изначально рассчитывал на пробуждение в людях воинственных инстинктов?
— Увы, это так. Он опирался на возрождение древнейших бедуинских военных традиций и связанного с ними «воинского кодекса чести». Исходя из этого, он объявил, что любых политических противников можно уничтожать и лишать имущества. Да будет вам известно, уважаемый Владимир Дмитриевич, что просвещенные мусульмане были потрясены искажением гуманной сущности ислама и пытались бороться с распространением ваххабизма в Аравии. Ведь проповедь Ваххаба не имела ничего общего с «очищением идеалов ислама», а лишь искажала их.
Грязнов приподнял рыжеватую бровь и хмыкнул:
— Как-то слишком просто у вас получается. Пришел какой-то фанатик, исказил принципы Ислама, создавая видимость, что «очищает идеалы», и куча людей пошла за ним.
— Вы правы, уважаемый Вячеслав Иванович, все обстояло гораздо сложнее. Семя, брошенное Абдуль-Ваххабом упало на благодатную почву. Корни ваххабизма лежат очень глубоко. Еще при жизни самого пророка Мухаммада, мир ему, появлялись лжепророки-самозванцы. Это были, и мужчины, и женщины. Одним из самых известных лжепророков был Мусайлим Аль-Каз-заб из племени бани Хунайфа. Его духовные наследники стали материальной опорой идеологии ваххабизма.
— Материальной опорой? В каком смысле? В смысле денег, что ли?
— Именно так, — спокойно и величественно кивнул мулла. — Его последователями стали принц Мухаммад Ибн Сауд, выходец из рода Мусайлима, а затем и его сын Абдуль-Азиз Ибн Сауд. Они жаждали заставить людей поверить в «пророческую миссию их рода».
— Зачем?
— Ради власти и политического влияния. Они с радостью приняли идею «очищения ислама», поддержали отказ от почитания исламских святынь и самого пророка Мухаммада, мир ему. Лишая людей надежды на мир, покой и безопасность, подрывая их веру в исламские принципы и каноны, ваххабизм стал, по своей сути, глубоко антиисламским течением. И современники Вахха-ба это понимали. К примеру, даже сам учитель Абдуль-Ваххаба писал ему в письме: «О Ибн Абдуль-Ваххаб, я советую тебе ради Аллаха держать при себе свои убеждения и не оскорблять мусульман. Если кто-то из них высказался при тебе в отношении того, что упоминание святых и пророков само, помимо воли Аллаха, приводит к исполнению желаемого, то поправь этого заблудшего, разъяснив ему истину. Если же он упорствует в придании Аллаху соучастников, то назови неверным лишь его. Но не называй так всех мусульман, поскольку ты сам отклонился от прямого пути, по которому идет большинство, и точнее будет назвать неверным того, кто отклонился от пути большинства, потому что он не следует по пути верующих».
Мулла грустно улыбнулся и закончил:
— Вот так и обстоят дела.
— Как же им удалось так быстро и обширно распространить свое учение? — удивился Камельков (он только что доел последний кусок пахлавы и теперь мог говорить свободно).
— Насилие, — сказал мулла. — С самого начала они поставили насилие во главу угла. Двести лет назад ваххабиты блокировали Мекку и перекрыли все подступы к городу. Блокада стала жестоким испытанием для мек-кан. В городе свирепствовал голод. Глядя на страдания горожан, шариф Голиб принял решение заключить с ваххабитами договор о мире. В том же году они сумели захватить Медину. Первым их деянием стало разграбление святой комнаты, где находилась могила пророка Мухаммада, мир ему. Их власть над священными городами продолжалась семь лет.
— Н-да, — Поремский задумчиво подергал себя за мочку уха, — жителям Мекки и Медины не позавидуешь.
— Именно так, — кивнул мулла. — За время своей экспансии ваххабиты разграбили все украшения Каабы и накрыли ее черной мешковиной. Они разрушили купола над могилами. Они запрещали повторять хвалу пророку, мир ему. Ибн Абдуль-Ваххаб лично отдал приказ казнить муэдзина, прочитавшего хвалу Пророку, мир ему. Они вводили новые, неслыханные в мусульманском мире традиции: бритье головы не только мужчинам, но и женщинам. Передают, что в ответ на это одна женщина потребовала от ваххабитов сбрить бороды. Ибн Абдуль-Ваххаб не смог найти ответа и оставил женщин в покое.
Мулла замолчал, взял со стола неостывающий чайничек и подлил гостям зеленого чаю.
— Спасибо, что просветили, — сказал Грязнов. — Это был очень полезный экскурс в историю, но…
— Но вообще-то вы пришли не за этим, — закончил за него мулла. — Вам наверняка нужен человек, связанный с ваххабитским движением, и вы думаете, что я найду вам такого человека.
— Примерно так, — согласился Грязнов.
Мулла провел ладонью по аккуратно подстриженной бородке.
— Вы поставили передо мной трудную задачу, Вячеслав Иванович. Иногда я помогал вам прояснить ситуацию в мусульманской среде Москвы, но сейчас… Понимаете, я далек от всего этого. Экстремисты не ходят в мечеть за советом. У них есть свои учителя.
— Да это-то понятно. Но среди тех, кто ходит в мечеть, наверняка есть раскаявшиеся личности, которым есть что рассказать о своей прошлой жизни.
— Не знаю, не знаю…
— Ну подумайте, Фарук… Повспоминайте.
— Вообще-то есть у меня на примете один человек. Очень хороший человек.
— Как зовут? Кто он? — быстро спросил Грязнов.
Мулла поднял на него глаза и улыбнулся:
— Не стоит делать стойку, Вячеслав Иванович. Вы не на охоте. И человек, о котором я хочу сказать, не имеет отношения к террористам. Зовут его Сулейман Фархатович Табеев. Ему около пятидесяти лет, и работает он таксистом.
— Таксистом? — заинтересовался Миша Камельков. — Он что, развозит взрывчатку по точкам?
Мулла посмотрел на него с упреком:
— Миша, вы недостаточно внимательно меня слушаете. Я ведь сказал, Сулейман Табеев не имеет никакого отношения к террористам. Но у него есть сын — Сулейман Табеев-младший.
Мулла задумался.
— Не знаю, имею ли я моральное право все это вам рассказывать…
— Имеете, — веско, но мягко сказал Грязнов. — Фарук, мы ведь не в игры играем. Мы хотим спасти жизни невинных людей. А это дело богоугодное, вне зависимости от того, какому Богу каждый из нас поклоняется.
— Что ж, это так, — согласился мулла.
— Тогда расскажите нам об этом Сулеймане Табееве-младшем. Что он за человек и почему вы о нем вспомнили?
— Сулейман бывший футболист. Родом он из Казани. Один год даже играл в клубе «Фортуна» в немецком городе Дюссельдорфе. Но потом Сулейман получил серьезную травму — и ему пришлось на время оставить большой футбол. Он вернулся в Россию. Живя в Германии, Сулейман увлекся учением Осамы Бен Ладена. Знаете, как это бывает?.. Молодой человек с живым, пытливым умом и расшатанными из-за травмы нервами. — Мулла пригладил ладонью бородку и продолжил: — В Гамбурге Сулейман сошелся с террористами. И даже… — тут мулла легонько усмехнулся, — и даже имел встречу с самим Бен Ладеном.
