Ознакомительная версия.
Но в детстве мама всегда пугала Свету милицией. У нее на подкорке сидел образ сильных злых мужчин в форме, которые вдруг приходят и забирают в свои застенки… Сейчас они называются полицейскими, но это еще страшнее!
Громова подняла глаза и несколько секунд печально смотрела Оксане в глаза.
– Вы меня простите! Я вас с Артуром Олеговичем очень люблю, но здесь надо говорить правду и ничего, кроме правды… Да, гражданин начальник, у Шмакова был конфликт с этой шалавой!
Майор немного смутился… Если объективно посмотреть со стороны, то свидетельница Громова выглядела очень благородно, а он вел себя, как хитрый и злой следователь из НКВД.
– Я для вас, Светлана Егоровна, не «гражданин начальник». Вы же пока не подсудимая или осужденная… У нас идет спокойный дружелюбный допрос. Называйте меня попросту – Михаил Петрович.
– Понятно, господин майор…
– Хорошо, Светлана!.. Почему вы назвали Людмилу Кравчук «шалавой»?
– Это я зря! О покойниках нельзя говорить плохо… Но эта Милка просто достала! Ощетинилась, что мой кактус, злыми глазками на всех зыркает, а говор, как у привокзальной девки…
– Но драка между ними была?
– Странный вопрос!.. Какая это драка, Михаил Петрович? Совершенно без повода эта макака набросилась на Артура Олеговича… Она чуть лицо ему не расцарапала. Как кошка в него вцепилась и при этом выла, как…
– Как собака?
– Нет, товарищ майор. Она выла, как гиена!
– И, значит, Светлана Егоровна, после конфликта Шмаков мог обидится на потерпевшую?
– Конечно, мог!
– Отлично! А на фоне обиды и большой неприязни подозреваемый мог подкараулить девушку и в состоянии аффекта убить.
– Вот уж нет, майор! Дудки!.. Шмаков – мужик добрый. Обиделся и быстро забыл!.. У него не могло быть никаких аффектов!
– Я же не утверждаю, Светлана Егоровна. Это просто версия… Я говорю чисто теоретически.
– А теоретически, гражданин полицейский, и вы могли убить… У вас алиби есть? Где вы были вчера около одиннадцати?
– Я дома был. Жена может подтвердить. Мы с ней уже спать собирались… Постойте, Светлана Егоровна! Вы не забывайтесь! Здесь я вас допрашиваю, а не наоборот… Подпишите протоколы. На каждом листе фразу: «С моих слов записано верно». Ну и дату, подпись…
Громова подписала бумаги, получила пропуск на выход и ушла… У самой двери она оглянулась и взглянула на Оксану виноватым взглядом.
После ухода свидетельницы майор Фирсов встал. Он не мог разговаривать со Штурмом сидя… Это был, конечно, адвокат, но он самый мудрый и важный защитник в городе.
Генерал среди адвокатов!
Фирсов понимал, что в этом деле у него на руках все козыри. Но он боялся Штурма!.. Семен Осипович всегда умел любую версию перевернуть с ног на голову… И наоборот!
И всё-таки майор пытался держаться бодро.
– Я полагаю, Семен Осипович, что в этом деле защите не светит!.. Все улики налицо. Весь состав преступления – объект, субъект, место, время, мотив… Вот заключение по отпечаткам на заточке, вот кровь на одежде Артема, вот время смерти. Всё совпадает!
– И у вас нет никаких сомнений?
– Ни на грамм! Всё чисто… О других версиях даже и не думаю.
– Жалко, майор.
– Что жалко?
– Жаль, что вы не думаете… Какими ключами открыт сейф? Кто разбросал часть денег, и где остальные? Зачем выбросили кресло в окно? Чей обгоревший окурок в коробке от петард?.. Это малая часть вопросов.
– А я, господин Штурм, отвечу сразу на все!.. Они не имеют отношения к делу. Всё очень просто! Где-то совпадение, где-то недоразумение, а где-то сознательное запутывание следов… Бросил кресло в окно, и пусть следствие ломает голову.
– Завидую я вам, майор!.. Легко жить, когда всё очень просто.
* * *
В олимпийском городе должно быть всё прекрасно – и море, и парки, и спортивные трассы и полицейское СИЗО… Это сооружение начали приводить в порядок в первую очередь. Камеры ремонтировали по европейскому стандарту.
Ушли в прошлое двухъярусные нары, открытые унитазы в углу, небольшие окна под потолком, грязные стены с остатками зеленой краски.
При сдаче объекта он смотрелся почти, как курорт. Вместо камеры на двенадцать коек с парашей – чистенький уютный номер на пятерых. Просторный номер с тумбочками, с буфетом, с обеденным столом и душем.
Но всё это было год назад, при торжественной сдаче объекта. Сейчас светлые стены покрылись картинками, надписями и рисунками. Мебель расшаталась и к пяти кроватям добавилась еще одна.
Население СИЗО изменилось мало. Сюда попадала не лучшая часть горожан. Изредка здесь встречались матерые бандиты или воры в законе. Чаще ловились мелкие урки, карманники, домушники и хулиганы. Совсем редко попадались маньяки и «мокрушники» – убийцы разного уровня.
Шмаков относился к последней категории. И это не бытовуха, не поножовщина по пьянке…
Заколоть полтавскую хохлушку в своем рабочем кабинете, это «высший пилотаж в криминальной» иерархии. И поэтому Артура в камере очень уважали.
Обычно молодым новичкам организуют прописку, устраивая всякие хохмы и подлянки…
Нарисуют, например, на стене боксера со зверской рожей и предлагают свеженькому сокамернику побить того типа. Под общий хохот неопытный заключенный бьет кулаками по стене… А знающий арестант небрежно бросит через плечо: «Пусть этот тип первым меня ударит. Тогда я ему покажу»…
Со Шмаковым ничего подобного не делали по ряду причин.
Во-первых – возраст. Он не был мальчишкой или молодым лохом.
Во-вторых – его крутили по убойной статье. А такие люди в авторитете.
В-третьих – Артура сразу пригрел смотрящий в камере по кличке «Шурин». Это был солидный добродушный мужчина, который выглядел лет на пятьдесят… По паспорту он значился очень красиво – Кирилл Ильич Шаранов.
Из всех традиций для новичков «Шурин» ограничился одной. Он сам придумал Артуру криминальный псевдоним – «кликуху». Но она была совсем не обидная, и просто совпадала с его должностью. Так в тюремной среде хозяин «Аркадии» стал «Паном директором».
Это потом Шмаков узнал, что смотрящий – опытный медвежатник. После первой посадки «Шурин» тридцать лет работал регулярно и безупречно.
Но и на старуху бывает проруха!
Недавно, работая над сейфом в тонких резиновых перчатках, Шаранов прорвал их в двух местах и оставил на замке отпечатки.
А теперь бравые следователи пытались повесить на него всех «глухарей», все висячие дела по этой линии, все вскрытые сейфы Краснодарского края.
Артур долго объяснял «Шурину», что он не убивал Милу Кравчук. Он детально рассказывал о своих действиях от момента выхода из столовой до того, как его в наручниках повезли в СИЗО.
Кирилл Ильич ничему не верил и ехидно улыбался, заявляя, что и он совсем не виноват. И никто здесь не виноват. Просто у всех такая судьба-злодейка!
– Я так думаю, Артур, что твоя версия хорошая. Но она не пройдет.
– Слишком обычная. Очень простая, без изюминок и загогулинок.
– Но это правда, «Шурин». Так всё и было.
– Для суда нужна правдивая ложь!.. Придумай про ребят, которые вскрыли твой сейф, разбросали деньги, покурили около петард и стали насиловать девчонку.
– Они всё делали одновременно?.. Кто в это поверит?
– Еще как!.. Чем глупее версия, тем скорей в нее верят… Сочини, «Директор» красивую байку про любовь. Судьи – бабы! Они это любят.
– Какая любовь, «Шурин»?.. Эта Мила утром при всех набросилась на меня.
– Правильно! Это она тебя из-за ревности.
– К кому?
– К Оксане, конечно… А ночью Милка пробралась в твой кабинет в надежде на интим.
– С кем?
– С тобой, конечно! Вы с ней заранее договорились… Ты хоть и «Директор», но тормоз…
– Да, «Шурин», я что-то туго соображаю.
– Тогда слушай дальше!.. Ты приходишь, а тут ребята с сейфом закончили и собираются твою милашку оприходовать. Ты, конечно, бросился спасать, а главный насильник засадил девке заточку.
– И сделал это со словами: «Так не доставайся же ты никому»!
– Хорошо придумал, Артур! Нормальная фраза… Только суд не очень поверит. Отпечатки твои есть, труп есть, а насильники сбежали. Нет других свидетелей!.. Если разжалобишь судью, то даст тебе не пятнашку, а на два-три года меньше.
Они долго молчали… Кирилл Шаранов начинал верить, что «Пан директор» не убивал.
Понимал он, что и сам сядет надолго. А так неохота менять Сочи на Колыму или Мордовию.
– Есть выход, Артур!.. Нам надо бежать.
– Зачем?.. Всё равно же поймают.
– А мы с тобой ляжем на дно. И уже там будем искать настоящего убийцу… У тебя, Артур, деньги есть? А хорошие связи в городе?
– Полно!.. А как мы убежим?
– Придумаем!.. Было бы желание, деньги и друзья. Остальное – дело техники!
* * *
Такой обстановки в «Аркадии» еще никогда не было!.. Все сотрудники ходили злые и понурые.
Причины были очень разные!
Кто-то сочувствовал своему шефу и верил в его невиновность.
Ознакомительная версия.
