Побродив по улицам около получаса, бывшие одноклассники решили разбиться по группам. У каждого, как оказалось, были свои планы, и к тому же было действительно трудно держаться вместе в пестрой толпе горожан, собравшихся в субботний поход по магазинам.
— Давай возьмем напрокат велосипеды и съездим куда-нибудь за город, — предложила Риган, обращаясь к Кит.
— Давай, я согласна. Немного физической нагрузки мне не повредит. Боюсь, правда, что и велосипеды у них того же качества, что и десять лет назад, — ответила Кит.
— Бог мой! Надеюсь, что это не так! Мне вовсе не хочется снова терять половину дня в тщетных попытках поставить на место соскочившую цепь. — Риган прекрасно помнила, как в одну из велосипедных прогулок (когда они с Кит учились в колледже) ее велосипед с треском развалился на ходу на какой-то пустынной проселочной дороге милях в трех от Оксфорда.
Они прокатились по городу, с отвращением комментируя каждую встречаемую на пути новую постройку. Потом свернули в южную часть Оксфорда, проехали мимо церкви “Крайст Черч Мидоу”, а в час остановились пообедать в баре на берегу Червел ривер. Подруги уселись за столик у окна и с наслаждением принялись вдыхать запахи влажной земли, постепенно прогреваемой еще слабым солнцем, и крепкие, “дубовые” ароматы бара. Все это опять напомнило им то, какие походы по питейным заведениям они устраивали десять лет назад в компании мальчиков, учеников колледжа “Кебл”.
— Кто знает, что сталось с этими ребятами, — задумчиво произнесла Риган, отпив из своего бокала легкого светлого пива. — Было бы здорово как-нибудь повидаться с ними.
— Ох, наверное, они сейчас работают где-нибудь в Лондоне и получают кучу денег, — предположила Кит. Она наблюдала за группой отдыхающих, медленно плывших на большом прогулочном катере вниз по течению реки.
— Тогда нам было трудно представить, что все эти мальчишки действительно могут стать крупными политическими деятелями. Помнишь, как мы однажды постучали в дверь этому Иану?
— Помню. “Если это парень, то буду одеваться. Если девушка, то входи”. — Кит отлично сымитировала напевный уэльский диалект Иана. — Интересно, что бы он сказал, если бы увидел, как ты выхватываешь пистолет или надеваешь на кого-нибудь наручники?
— Вероятно, он попросил бы и то, и другое у меня взаймы.
Доедая поданный на десерт пастуший пирог, подруги не преминули выразить удивление по поводу того, как Клер все-таки умеет очаровывать мужчин. При этом согласились, что их однокашница не обладает абсолютно никакими особыми талантами.
— Кстати, Кит, мы ведь так ни разу и не видели ни одного из ее мужей. Можно себе представить, какие это субчики! Они, должно быть, похожи на того твоего парня, с которым ты договорилась о свидании, так сказать, “вслепую”, и который приперся в “Спаго'с” в большой меховой шапке на башке.
— Точно! А ведь, между прочим, тот тип значился в журнале, публиковавшем объявления желающих найти себе партнеров, как один из десяти самых завидных женихов страны.
— Об этом ты мне не рассказывала. Так ты нашла его через журнал? А какой именно? — заинтересовалась Кит.
— Названия не помню, — пошла на попятную Риган, — но что его издателем была мамаша того самого парня — это точно.
* * *
Они вернулись в общежитие в четыре часа дня. Там их ждали приглашения в Ллевелин-холл. Подруги решили, что могут часок соснуть и, добравшись до кроватей, повалились на выцветшие зеленые покрывала.
* * *
Два школьных автобуса, чьи автомобильные запахи выветрились, вероятно, уже где-то в конце шестидесятых годов, ждали приехавших на встречу выпускников “Сент-Поликарпа” в шесть часов вечера у выхода из общежития, чтобы отвезти за две мили к дому леди Экснер. Пока автобус прыгал по проселочным ухабам, Риган успела переговорить с теми из своих бывших одноклассников, с кем еще не встречалась после приезда в Оксфорд, При этом, слушая их рассказы о том, что с каждым из них случилось за прошедшие десять лет, она то и дело возвращалась к беспокоящей ее мысли. Мысли о том, что она узнала сегодня утром: Атена так и не вернулась к своим родителям, так нигде и не объявилась.
Водитель автобуса, в котором ехала Риган, один из недавно принятых на работу преподавателей “Сент-Поликарпа”, едва не проскочил поворот на Ллевелин-холл. Опомнившись, он резко затормозил и, тут же включив заднюю скорость, столь же резко подал назад. В результате пассажиров пару раз сильно бросило вперед. При этом они напоминали кукурузные зерна, прыгающие по сковородке и готовые вот-вот превратиться в попкорн.
— Тыща извинений, — пробурчал незадачливый шофер больше для себя, чем для окружающих, повернул автобус на длинную, усаженную дубами аллею, через минуту со скрежетом остановил его напротив крыльца одиноко стоящего особняка.
Кит повернулась к Риган.
— По-моему, мы уже начали торжественно отмечать десятую годовщину выпуска.
Кряхтя от боли, сопровождавшей каждое их движение после неожиданных виражей автобуса, питомцы “Сент-Поликарпа”, спотыкаясь, вывалились из машины. Многие потирали ушибленные руки и ноги.
— Мне надо что-нибудь срочно выпить, — сказал кто-то недалеко от Риган.
"Я бы сразу выпила пару стаканчиков этого “что-нибудь”. — подумала девушка.
Леди Экснер явно ждала их приезда. Большая входная дверь Ллевелин-холла распахнулась, оттуда выскочила пожилая дама и с восторженными приветствиями стала приплясывать вокруг своих гостей, без запинки проговаривая имена каждого из них.
Казалось, будто она только вчера с ними рассталась.
— Ой, Господи, ты только посмотри на нее! — произнесла потрясенная Кит.
Когда девушки видели леди Экснер в последний раз, ее волосы цвета серого металла были стянуты на затылке тугим пучком. Одета она была в свои неизменные плиссированную шерстяную юбку, блузку с длинными рукавами и высоким воротом, на котором красовалась серебряная брошь с портретом свекрови, и шерстяной шотландский свитер. Теперь же леди Экснер предстала в сверкающем золотом шелковом костюме и подходящей по цвету блузке с широким, весьма открытым воротом.
Стоявшая позади Риган Клер сказала: — Клянусь, что она еще и в парикмахерскую теперь наведывается.
Риган еле сдержалась, чтобы не стукнуть говорившую. При этом она и сама отметила, что воинственный некогда пучок на затылке леди Экснер превратился в короткие завитушки того же цвета, что и костюм.
Леди Экснер с готовностью заговорила о происшедшей с ней метаморфозе. Сопровождая гостей в так называемую художественную студию, окна которой выходили прямо в сад, она весело щебетала:
— Видите ли, четыре года назад у меня случился инфаркт. И тогда доктор предупредил меня: “Ваше сердце начало уставать, и вы должны проявлять максимум осторожности”. — Знаете, что я ему ответила? Я сказала, что была осторожной всю свою жизнь, за исключением, пожалуй, моего двухнедельного романа с сэром Джилбертом. От доктора я прямиком отправилась домой, где составила перечень того, что мне всегда хотелось в своей жизни, и на что я никогда не осмелилась. Так вот теперь я решилась!
Она взмахнула своими уродливыми, в синих жилах руками.
— Видите все эти кольца и браслеты? Мне всегда страшно нравились украшения моей подружки Мэв. У меня же самой украшений никогда не было, за исключением заколки с портретом матери сэра Джилберта и ее же обручального кольца. Так вот, когда в прошлом году Мэв ушла, так сказать, в мир иной, я и подумала, а почему бы нет? Управляющий Мэв все равно распродавал ее украшения, чтобы заплатить налоги. Вот я все эти драгоценности и купила. Теперь они мои. Правда, прелесть? Еще я приобрела новые платья, поменяла прическу и, самое главное, стала путешествовать. Филипп, однако, настоял, чтобы я ездила не одна. Вот я сейчас и представлю вам мою компаньонку по путешествиям, мою спутницу.
Они подошли к дверям художественной студии. Эту часть особняка леди Экснер, видимо, решила совсем не менять. Викторианского стиля диваны, покрытые выцветшими голубыми покрывалами, восточный ковер, чьи узоры были теперь практически не различимы, стулья из конского волоса, портреты давно забытых представителей рода Экснеров, выглядевших все как один жертвами сильного псориаза, а также столик, заставленный традиционными угощениями: анчоусами на подмокших тостах, вялыми картофельными чипсами на тарелках и рыбным паштетом, напоминавшим птичий помет.
Полная женщина (по мнению Риган, ей было лет шестьдесят) с коротко стриженными волосами, большими круглыми очками и выражением беспокойства на лице изучала выставленные на столике блюда. Рядом замерла еще одна особа, облаченная в фартук горничной и похожая на высохший бобовый стебель.
— Все выглядит просто великолепно, — заявила наконец полная дама. Лицо ее утратило беспокойное выражение. Она повернулась к гостям и улыбнулась: — А, леди Экснер! Мы как раз готовы принять ваших гостей.
