- Как ты его донес? Не простудил?- спросил я.
- Да ты что! У меня куртка меховая, и карман просторный. Посадил, скаал, что идем тебя проведать, он и согласился. Ви- дишь, как рад тебе. Борисок умный парень,- Сырник посмотрел на дверь, вытащил и другого внутреннего кармана плоскую стеклян- ную фляжку, сунул под одеяло.Надеюсь, тебе можно? После дра- ки - лучшее средство привести нервы в порядок.
- а это спасибо, но давай о деле. С кем я намеревался встречаться? Ни хрена не помню.
- Откуда я наю? Ты меня не ставил в ивестность.
- Чем мы сейчас анимаемся? Что а дело? С кем необходимо было встретиться? Если я уехал со дня рождения отца, начит, это был важный свидетель. Кто? Сырник снова пожал плечами. И тут я понял, что он нает о моем беспамятстве и не собирается воскрешать абытую мной ин- формацию.
- Ты, Андрюха, поскорее выдоравливай, а потом и дело де- лать будем. Эти колы от нас не уйдут, это я тебе гарантирую,- вот что он скаал мне.
- Как это
- потом, если время уходит?!- раолился я.- Кончай мне моги пудрить, понял? Кто такой Игорь? А Ирина, Ле- ра... Валерия? А толстый мужик, кто они? Я, действительно, ни хрена не помню!
- Ну чего раорался? Не могу я тебе ничего скаать, обе- щал. Ладно, мы пошли. а Бориса не беспокойся, все у него бу- дет нормально. Он вял малыша, но тот вцепился коготками в одеяло, не желая уходить. Сырник все же бережно оторвал Борьку от одеяла, посадил в карман, прижал его верх ладонью.
- Отцу с матерью обещал?- спросил я. Но можно было и не спрашивать. Они ведь дали ему ключи от моей квартиры, чтобы отве окровавленную одежду и присматривал а Борькой. Они расскаали ему о моем состоянии и попросили, чтобы не говорил о деле. А Сырник - мужик порядочный, если обещал, слово свое сдержит.
- Я, может, автра аскочу,- виновато пробормотал он.- Что-нть надо принести?
- Ладно, спасибо, что аглянул. Присматривай а малышом, вони мне на мобильный хотя бы ра в день и помни, что время уходит.
- Не уйдет,- неожиданно жестко скаал он.- Никуда и ник- то, на хрен, не уйдет. Понял? Он не успел выйти, как в палату стремительно ворвалась... Наташа. Это моя единственная и неповторимая любовь, некогда сбежавшая от меня к богатому папику, а теперь не нающая, как вернуться. А я не нал, как вернуть ее, такие дела.
- дравствуй, Олег, ты отлично выглядишь в отличие от Корнилова,- на ходу бросила она удивленному Сырнику.- Все, по- говорили? А теперь ивини, Олег, у меня мало времени. Будь добр, оставь нас,- она присела на край кровати, аметила в дверях Лену, нахмурилась.- Девушка, акройте дверь, и десять минут не открывайте ее. Лишь после этого она наклонилась, осторожно поцеловала меня в губы. Краем глаа я успел аметить, как Сырник кивнул и послушно вышел и палаты, а Лена, прежде чем акрыть дверь, покаала яык моей бинес-леди
- после гибели мужа Наташа воглавила солидную фирму и, насколько я нал, дела ее шли хо- рошо. В коридоре Лена о чем-то говорила с Сырником, но я не слышал, о чем. Наверное, о Борьке. В другое время, даже серьено раненый, я бы прыгал от ра- дости, увидев в своей палате Наташу. Она мне часто снилась, до сих пор, хотя прошло уже больше двух лет, как мы расстались. Но сейчас я был слишком обеспокоен проблемами своей памяти, чтобы радоваться даже Наташе. Она неуверенно предложила мне воглавить ее службу бео- пасности, прекрасно ная, что работать в подчинении любимой женщины я никогда не стану. Но чем она еще могла мне помочь? Только своим присутствием, да только голова моя, к сожалению, была анята другим. Наташа поняла это.
- И что ты а идиот, Корнилов?- со вдохом скаала она.- Все у тебя не так, как у людей. Не понос, так олотуха...
- А у тебя так?
- И у меня тоже. И-а тебя, идиота.
- Согласен, я идиот. наешь, почему? Потому что однажды представил себе - ты станешь моей женой, и мы будем жить вмес- те, в маленькой квартирке в Крылатском. Ты бы работала секре- таршей, а я бы сейчас был уже майором ФСБ. Жили бы себе, люби- ли друг-друга, уже детей бы воспитывали. Идиотим, верно?
- Если бы, да кабы!- сердито скаала Наташа.
- А теперь что ж? Ты богатая дама, а я рядовой сыщик. Непреодолимая классовая пропасть между нами, как говорили то- варищи коммунисты.
- Господи, Корнилов, я не могу смотреть на тебя спокойно. Если бы нал, как иногда хочется бросить все к чертовой мате- ри, расскаать тебе все... Ну, в общем - все.
- Боюсь, уже не получится. Ты всегда стремилась к богатс- тву и власти, и получила это. Я всегда хотел быть свободным. Мы могли шагнуть навстречу друг-другу, но теперь уже подно.
- Как нать... Слушай, Андрюша, пригласи меня к себе в гости, после того, как... ну, как все это акончится, ладно? Просто повони домой накануне вечером и пригласи. Я согласно кивнул. Наташа оставила пакет с продуктами на тумбочке, предупредив, что там и настоящий француский коньяк, и ушла. Как-то все не так у нас получается. Не вовремя, не к мес- ту, не то... Прямо, наваждение какое-то! А потом я вдруг подумал, что может прийти Вика, и Надя, и еще кое-кто, и мне придется весь день говорить о том, что чувствую себя нормально, и выслушивать сожаления... Хорошо, конечно, когда есть столько друей и красивых подруг, но иног- да хочется побыть одному. Тем более, когда воникли проблемы с памятью, кажется - вот-вот, и вспомнишь все, но ни черта не выходит. Не вспоминается! Но можно было примерить спортивный костюм, не все же вре- мя лежать под одеялом, когда приходят посетители? Костюм пон- равился, настоящий "Адидас". Я и сам хотел купить такой, на Багратионовском рынке и раа в три дешевле. Но дареному коню, как говорится... Придется носить дорогой.
Лена ашла только после обеда, принесла новую порцию таб- леток. До нее приходил профессор, обнадеживал, успокаивал, я благодарил его и все такое.
- А я унала ее,- скаала Лена.- Это Наталья Мироева, она выступала в женской программе, расскаывала, как ее похи- тили, как... вы спасли ее.
- Лен, мы же на "ты",- скаал я и похлопал по кровати.- Присядь, не стесняйся. Она робко присела, спросила:
- Тебе уже лучше?
- Когда ты рядом, совсем хорошо,- бодро ответил я.
- Уже вспомнил, что а придурки на тебя напали?
- Кое-что вспомнил, остальное скоро вспомню, но давай не будем о грустном,- я потянулся, вял пластиковый пакет, приго- товленный для нее, протянул девушке.
- Это тебе.
- Чего ради?
- Просто хочу сплавить тебе то, что сам не люблю. Тут всякие экотические фрукты - ананасы, авокадо, папайя, мара- куя. Я-то предпочитаю яблоки.
- Но я не могу...
- Можешь. Вяла и - абыли. Если придешь вечерком скра- сить мое одиночество - я буду рад. Я подно асыпаю.
- Но у вас... у тебя же таблетки...
- Помнишь, что скаал наш великий современник, Высоцкий? Нет? Ну послушай: "А медикаментов груды мы в унита, кто не дурак. Вот это жинь..." Понятно? Я не предлагаю тебе фран- цуский коньяк, еще не время. А вот вечером - другое дело.
- Вы... ты хочешь, чтобы я вот так, срау?..- она реши- тельно поставила пакет на тумбочку.
- Лен, перестань говорить глупости! Я не менее решительно вернул пакет девушке. И доволь- но-таки убедительно объяснил, что ничего от нее не требую ни срау, ни потом. Придет вечером, поговорим о современной психиатрии, новейших методах лечения и о прочих веселых вещах, не придет - ну и ладно. А пакет она может выбросить в мусоропро- вод, если, как и я, не любит тропические фрукты. А может угос- тить ими своего друга, если таковой имеется, я не воражаю. В конце-концов она скаала, что сегодня смена ее скоро акончит- ся, а вот автра она будет дежурить ночью и, может быть, айдет ко мне. Я почему-то не сомневался, что - айдет. А потом мы просто поболтали, и мне пришлось расскаать об убийстве Наташиного мужа, Рахмат-лукума, похищении Наташи и ее освобождения. Судя по восхищенному лицу медсестры, я каался ей настоящим суперменом и, честно принаюсь, мне нравился ее непосредственный восторг. Не потому, что ралюбил Наташу, нет, просто Наташа была моей единственной любовью, моей постоянной болью, а Лена - приятной девушкой. Боли мне и бе Наташи хва- тало, хотелось просто расслабиться.
5
Вечером, подкрепившись водкой и фляжки, которую принес Сырник (по моему раумению, водка должна была активиировать мой мыслительный процесс, а потом послужить снотворным, когда процесс акончится) и акусив сунжуком, это вяленое мясо, со- леное и острое, лучше акуски не придумаешь, я стал по крупин- кам восстанавливать минувшие события. Итак, есть круглолицая блондинка Валерия. Хорошо, что она есть, в смысле - пусть будет. А у нее есть, вернее, был муж Игорь, которого убили... Стоп! Это она так считала, а по офи- циальной версии он астрелился, потому что... проиграл в кар- ты. Во что он хоть играл, и с кем? Ладно, это пока пропустим. Есть другие ацепки. Покойный муж Игорь, в бытность свою жи- вым, встречался с некоей женщиной, у которой был свой муж. Ее-то и считала Валерия одной и главных виновников убийства, если это было убийство. Так-так-так... Эту женщину, скорее всего, овут Ириной, она и есть красивая шатенка, и я с ней говорил... И - что? Ничего, пока что - ничего, пошли дальше. Нет, муж ее куда-то ис- че. А-а, вот и потянулась ниточка! Мужа ее вали Дмитрий, и он играл в карты с покойным Игорем, а потом исче, это скаал толстый мужик в дорогом костюме. Вышел успокоить Игоря, тот астрелился, а Дмитрий исче. Стоп-стоп... Учитывая то, что Игорь встречался с женой Дмитрия, и об этом нала Валерия, а то, что нает жена соперника, непременно унает муж соперницы, Дмитрий вполне мог отомстить и скрыться... Но почему следова- тели не обратили на это должного внимания? Или обратили? А толстый бинесмен, как же его овут? Ладно. Так вот, он был третьим в игре. Трое - начит, скорее всего, играли в преферанс. Писали "пулечку" и ставки были солидные. Дмитрий, Игорь и толстый играли в преферанс... Ну и что? Игорь был не только любовником (предположим) жены Дмит- рия, но еще и должником толстого. Более того, Валерия говори- ла, что после этой игры толстый... как же его вать, черт воьми?! Не вспомнить. Так вот, он обещал скостить долг после игры, а получилось... Почему они сели играть, два соперника, один и которых должник третьего. Почему после игры долг должен быть прощен? Валерия считает, что толстый и Дмитрий органиовали убийство ее мужа. А почему он сел играть в такой опасной ком- пании? На что рассчитывал, ведь не дурак был, если встречался с такой женщиной, как Ирина! Ни черта не понятно, имена, туманные обраы плавают в во- ображении, никак не соприкасаясь, сами по себе. Кто-то и них мог повонить мне, скаать, что хочет сообщить нечто важное, и я сорвался с места, сорвался и... нарвался. Кто повонил? Мог- ла Валерия, могла Ирина, мог толстый, мог исченувший муж Ири- ны, ну да, ее муж - Дмитрий. Кто и них? И ачем было бить ме- ня? Я что-то унал, к чему-то подошел слишком блико? Не помню, не помню! Я хлебнул еще водки, куснул сунжук - отличная акуска, и начал думать по-новой. Итак, судя по всему, я встречался с толстым у него на да- че. Он не хотел, чтобы я анимался этим делом. Я встречался с Ириной, она тоже не хотела, чтобы я анимался этим делом. С ее мужем я не встречался... по-видимому, не встречался. С Валерией мы тоже виделись, и она... она как ра хотела, чтобы я а- нимался этим делом, она была убеждена, что ее муж не покончил жинь самоубийством, а его убили. Да и в самом деле, ачем кончать себя и-а двухсот бак- сов, столько проиграл Игорь, если верить толстому. начит, ес- ли Валерия хотела, чтобы я анимался... она должна была прийти ко мне в офис. И она приходила! Еще чуть!.. Я снова хлебнул и фляжки, снова куснул твер- дый сунжук. Валерия, Валерия... Бабаева! И я вспомнил!
