Наталья Никольская - Дачный сезон

Ознакомительная версия.

– Жрать давай!

– Не готово ничего, – прошептала я.

– А чем ты тут занималась, мать твою, сука?! – рявкнул он, грохая кулаком по столу. – Живо давай!

Опять живо! Подлетев на стуле, я бросилась к холодильнику. Торопливо доставая оттуда еду, я косилась на Мутного. Только бы детей не трогал!

Мутный остыл так же быстро, как и вспыхнул, и угрюмо разминал в коротких пальцах новую сигаретку.

Я наспех собрала на стол то, что смогла найти. Варить суп и жарить котлеты для них мне совсем не хотелось.

Мутный особо не придирался.

– Садитесь, – скомандовал он своим, открывая банку тушенки. – Жрать охота. С этой стервой ленивой совсем с голоду подохнешь.

Я чуть не задохнулась от возмущения! Это я стерва ленивая? Вот это наглость! Просто хамство натуральное! Ну ничего! Вот приедет Полина, она вам покажет…

Теперь мне уже хотелось, чтобы бандиты подольше не уходили с моей дачи и дождались Полину. Моя милая сестра-каратистка, увидев, как обращались с ее сестрой, спокойно точно реагировать не будет. И никакой пистолет ее не остановит! И тогда она им так задаст! А то нашли, над кем издеваться, надо мной, слабой женщиной…

Теша себя такими приятными мыслями и от души злорадствуя про себя наперед, я с ненавистью резала хлеб толстыми кусками, не особо стараясь, чтобы они выглядели красиво. Перебьетесь, гады!

Троица навалилась на еду. Более-менее прилично ел Рябой. Он не выхватывал куски хлеба из-под рук своих товарищей, не вылавливал из банок лучшие куски и вообще не торопился.

Конечно, из всех троих он был мне наиболее симпатичен, но я не строила особых иллюзий на его счет. То есть, я понимала, что от нападок Скворца он меня защитит, но если возникнет конфликт между мной и Мутным – Рябой однозначно будет на его стороне. Мы по разные стороны баррикад, и это я понимала прекрасно.

Вообще, я заметила, что Мутный прислушивается к Рябому. Хотя решение принимает сам. Рябой был кем-то вроде правой руки Мутного, его как бы советником. А Скворец – просто шестерка.

После обеда Мутный отвел Рябого в сторону, они о чем-то пошептались, после чего Мутный сел на крыльцо и стал задумчиво смотреть на соседские дачи.

«Господи, что же им нужно? – думала я, перемывая посуду в очередной раз. – Для чего они пришли именно сюда? Или это просто случайность?»

Накормив детей, я снова отправила их играть на улицу. Мне не хотелось, чтобы они находились в обществе бандитов.

Когда стемнело, я позвала детей домой, нагрузила их игрушками и велела сидеть в спальне и не высовываться от греха подальше.

Мутный куда-то выскользнул за калитку. Я видела, как он крадется по улице. Отсутствовал он с полчаса. Все это время мы сидели в кухне и молчали. Скворец бесперерывно курил и время от времени тер шишку на лбу. Периодически он бросал на меня злобные взгляды, но каждый раз натыкался на твердый, неумолимый взгляд Рябого. Тогда он отводил глаза и бормотал в сторону какие-то ругательства, качая головой.

Я все время боялась, что Рябой куда-нибудь выйдет, например, в туалет, и мне придется остаться со Скворцом наедине.

При мысли об этом сердце мое екало, а душа падала куда-то в пятки. Но Рябой внимательно посматривал то на меня, то на Скворца, и уходить никуда вроде не собирался.

Когда вернулся Мутный, он сразу же отозвал Рябого в сторону. Они снова о чем-то пошептались. Я заметила, что Мутный значительно повеселел после своей вечерней вылазки. Да и взгляд Рябого потеплел.

Мы сидели в кухне, когда раздался скрип калитки. Бандиты насторожились. Мутный сделал всем знак молчать, а сам встал и вытащил пистолет.

– Идите в комнату, – тихо приказал он Скворцу с Рябым, а сам встал в угол и взвел курок.

Бандиты прошли в спальню. Я молилась, чтобы тот, кого принесло в этот час ко мне, не заподозрил ничего и не заорал на весь дачный поселок от страха. Иначе мне и детям – конец.

– Открой, – тихо сказал Мутный. – И смотри не ляпни, чего не надо.

Господи, да я и не собиралась! Что же я, ненормальная, что ли, совсем?

Выбежав на улицу, я увидела, что во дворе стоит наш дачный сторож Петрович. Он показался мне таким родным, что я неожиданно для самой себя сиганула к нему на шею, заорав во все горло:

– Дядя Коля!

– Ох, тише ты, Оленька, – смеясь, проговорил старик. – Соскучилась, что ли?

– Да не то слово как, дядя Коля! – искренне ответила я и вдруг всхлипнула.

Правда, я сразу же взяла себя в руки, чтобы Петрович ничего не заподозрил.

Он, по-видимому, счел мой всхлип за проявление чувств и погладил меня по спине.

– Ну ладно тебе. Совсем меня, старого, смутила. Давно приехала?

– Да… Нет… – мне казалось, что я здесь уже целую вечность. – Мы вчера приехали. Вы извините, дядя Коля, что я вас в дом не приглашаю – Лиза болеет.

– Чего с ней такое? – встревожился старик. – Может, чаю с медом? У меня мед отличный, я принесу…

– Не надо, не надо! – испуганно замахала я руками. – У меня все есть: и мед, и лекарства!

– Лекарства что! – махнул рукой Петрович. – Химия все! Надо народными средствами лечиться. Вон в старину все какие здоровые были.

– Да… – согласилась я.

– Ну ладно. Значит, вы тут теперь. А Полинка когда приедет?

– Полина? Да завтра должна, – нарочно громко сказала я. – С Кириллом вместе. Так что я буду под надежной охраной – Кирилл же у меня вооруженный!

– Ну, тогда я за тебя спокоен, – улыбнулся старик. – Ладно, отдыхайте. Оля, если что – зови меня, помочь там чего… Ты знаешь – я всегда готов!

– Знаю, – заверила я его и пожала ему руку.

Петрович заковылял к калитке.

Я перевела дух. За время нашей с ним беседы мне показалось, что у меня сердце из груди выскочит.

Вернувшись в дом, я посмотрела на Мутного, который так стоял за дверью с пистолетом в руках. Он ответил мне пристальным взглядом. Потом взял за подбородок, повернул к себе лицом и внимательно уставился мне в глаза. Я боялась пошевелиться.

– Молодец, – тихо похвалил меня Мутный. – Боишься меня? Правильно делаешь! Меня и надо бояться.

В это время из спальни вышли Скворец с Рябым, а за ними выбежала Лизонька.

– Мама, мама, этот дядя мне куклу починил! – радостно завопила девочка, указывая на Рябого. – Ту самую, которую папа купил, а потом починить не мог!

Кирилл год назад подарил Лизе большую, настоящую куклу Барби. Три дня восторгам девочки не было предела, а на четвертый кукла неожиданно сломалась. Кто это сделал, мы так и не смогли выяснить. Кирилл грешил на меня, я на Лизу, сама Лиза на Артура, а Полина на всех нас. Кирилл пытался починить куклу, но, как всегда, это оказывалось слишком сложно для него, и он в который раз бросал начатое дело.

Короче, с тех пор кукла валялась на даче, и Лиза даже не прикасалась к ней, говоря всем, что «Маша болеет». Называть игрушку ее настоящим именем Лизонька отказывалась.

И вот теперь Рябой – золотые руки – починил ребенку любимую игрушку.

У Лизы сияли глаза. Она подбежала к Рябому и, обняв его за шею, чмокнула в морщинистую щеку. Тот взял Лизу на руки и погладил по голове, а девочка доверчиво прижалась к нему.

Артур стоял в стороне и насупившись смотрел на эту сцену. Мутный только хмыкнул, а Скворец, с тех пор как получил бутылкой по голове, вообще ни на что не реагировал.

К ночи дети запросились спать. Но Мутный категорически запретил их укладывать. Он приказал нам сидеть в кухне и помалкивать. Сам «предводитель» ходил по комнате взад-вперед и что-то обдумывал. Когда голова моя уже в пятый раз склонилась вниз, стукнувшись о крышку стола, Мутный подошел к своим товарищам и что-то сказал им. Те быстро начали собираться.

Мутный подошел к вешалке и снял с нее мое платье, в котором я приехала на дачу. Резко дернув, он оторвал от него пояс и двинулся ко мне.

Честно говоря, я подумала, что он хочет меня удушить и стала медленно отодвигаться к подоконнику. Но Мутный подошел и сказал:

– Руки!

– Что? – не поняла я.

– Руки давай! – рявкнул он.

Я протянула ему руки ладонями вверх. Они дрожали. Он грубо схватил их и стал связывать поясом. Я молчала и думала: а что же они сделают с детьми?

Мутный связал мои руки и ноги и заткнул рот грязной тряпкой, лежавшей на столе. Вот когда я пожалела, что не стираю их вовремя!

Правда, с Артуром и Лизой Мутный обращался помягче, чем со мной, но связал и их, а рты им заткнул носовыми платками, вытащенными из карманов детишек. Дети не плакали, они только испуганно ворочали глазенками.

После этого Мутный полюбовался результатами своего труда, проверил узлы и остался доволен. Перед дверью он остановился, улыбнулся, галантно поклонившись, и произнес:

– Ариведерчи, леди!

После этого он исчез в ночи. Мы остались сидеть на полу, куда стащил нас Мутный. Пошевелиться было можно, но весьма проблематично. Бедная Лизонька просто заснула прямо на полу в очень неудобной позе. Артур прислонился к стенке и закрыл глазки.

Ознакомительная версия.