Прошла неделя и началась другая. Сделок не было. Становилось не по себе. Страх задувал в душу колючей вьюгой.
— Спокойно, — держалась Валентина. — Все в порядке. Идет первичное освоение материала. Работаем дальше.
Непрошенная «крыша» больше не появлялась, напрасно ждал ее синий конверт с деньгами. Хоть здесь просвет!
Вторым после нее организующим началом оказалась Екатерина Дмитриевна. Она приходила чуть позже, в половине десятого утра, и обзванивала за день до двухсот фирм. Кто-то отказывался сразу, кто-то обещал через неделю, с кем-то она уже встречалась и провела переговоры, и так день за днем. По ее впечатлениям, договор назревал. Взялся за дело и ее муж, пенсионер-одуванчик, стал выискивать номера телефонов где попало, на столбах и заборах, и звонить, звонить, предлагая рекламу в газету «Городская новь». Его увлекал сам процесс. Старичка так разнеживали приветливые голоса секретарш, что он, не выходя дома, целыми днями любезничал с молодыми женщинами для собственного удовольствия.
Юра же поначалу хватался за самые крупные, заметные холдинги и корпорации. У него были ясные мужские мозги. Он быстро разобрался и бросил автомобильные салоны, шведские и японские компьютерные компании, выяснил, что, во-первых, их обслуживают иностранные агентства мирового класса, и, во-вторых, читатели «Городской нови» для них — слишком мелкая сошка, чтобы тратить на них скупые рекламные деньги. Там предпочитали красочные фотошедевры в дорогих глянцевых журналах или целые газетные полосы в солидных финансовых изданиях. С удивлением открыл для себя Юра, что бизнес сам по себе достаточно суховат, что он трудится и добивается успехов точным расчетом, когда, в идеале, сложный робот достигает успеха, как говориться, от батарейки. Не то человек. С его жаждой и отчаянием он шарахает в «дело» всю энергосистему, словно фанат на стадионе, и превращает бизнес в азартную опустошительную игру. Осознав все это, Юра, современный молодой человек, перекрыл лишние расходы в своей душе, был ровен, весел и слегка отстранен.
Работал Юра напористо, гулкий голос его заглушал все звуки в комнате.
— Юра, потише! Ты не один, — хваталась за виски Екатерина Дмитриевна.
— Я не виноват, что у меня такой голос!
— Все равно тише.
Три раза в неделю в агентстве сидела Агнесса. И тоже звонила, звонила.
— Добрый день, — говорила она теплым мягким голосом, — вас приветствует газета «Городская новь». Мы готовы разместить рекламу вашей фирмы на очень выгодных условиях… Не желаете? Очень жаль. Всего наилучшего… — и сдвигала цветную полосочку на своем списке на строчку ниже, вновь набирая номер телефона. — Добрый день! Вас приветствует газета «Городская новь»…
— Не могу, — откинулась она как-то после сотого повтора. — Душа не выдерживает.
Екатерина Дмитриевна сочувственно откликнулась на этот вздох.
— Ах, Агнесса, как я вас понимаю! Словно в далекой юности, я вновь звоню мужчинам сама и вновь получаю сердечные раны. «Нет, нет, нет». Хоть плачь! В каждом звонке обманутая надежда.
Юра стоял в углу возле своего телефона и разминался после двухчасового сидения на стуле.
— Да что вы говорите, уважаемая Екатерина Дмитриевна? Неужели? — загудел он. — Раны юности… как это трогательно! Да при чем тут ваши надежды и переживания? Это бизнес, а не тропа любви. Узнайте сначала, кому мы интересны со своими предложениями, потом уж надейтесь. Нащупаем жилу, тогда и намоем золотого песочку.
— Тебе не страшно, когда ты звонишь? Вдруг откажут, вдруг пригласят? — улыбнулась Агнесса.
— Мне это в кайф, в удовольствие. Я с ними как пинг-понг играю. Да-нет, да-нет. То с девочками, то с ребятами.
Услыша разговор, из кабинета появилась Валентина. Она была в светлом полотняном платье с цветными золотистыми пуговичками, на клапане нагрудного карманчика виднелся лейбл французской фирмы. Она тоже звонила по телефону целыми днями.
— Верно, Юра, — присоединилась она к его словам. — Вначале нужно освоить рынок. Мы — продавцы рекламной площади, а сколько народу пройдет мимо, пока найдется покупатель!
— Они не продавцы, они «с`овечки». Им страшно, — засмеялся Юра.
— Вон он как с нами! — с тенью обиды заметила Екатерина Дмитриевна. — Молод еще так разговаривать.
— Он прав, Екатерина Дмитриевна. Нынче такие времена, что возраст уже не преимущество, если не научился делать деньги, — вновь согласилась с ним Валентина. — Нам всем надо измениться, чтобы преуспеть в нашем деле. Деньги платят за результат, а не за переживания.
Агнесса откачнулась назад вместе со спинкой стула.
— «Кто хочет только деньги, только деньги и имеет». Или не имеет. А я хочу понять. Что есть реклама? Чара, обольщение? Пока я вижу только нахальство и корысть. Поразить, перекричать, запасть в душу!
На эти слова насмешливо съузила глаза Валентина, и Екатерина Дмитриевна боязливо замерла, ожидая грозы.
— А этот ухмыляющийся мир вещей… — продолжала Агнесса. — Бедный человече! Против него — вся мощь производства, науки, даже искусства. Продать, всучить, заставить думать по-своему! Вот отчего страшно.
Валентина бессознательно уперла ладонями в бока.
— С таким настроением ты никогда ничего не продашь, дорогая, — с высоты своего роста посмотрела она. — Хорошо, давай разбираться. Человечество живет трудом своих рук, мозгов и талантов. Так? И трудится неустанно… И вот кто-то что-то открыл, произвел, придумал, нашел. Так? И что? Как об этом узнать тем, кто заинтересован? Ты не понимаешь, что такое реклама? Отвечаю. Это оповещение о результатах своей деятельности. Наглядное, быстрое, исчерпывающее. Разумеется, оно не лишено корысти и разных завитушек, потому что это реклама, а не научное сообщение. Согласна? Мы все играем на деловом поле. И ты не милостыню просишь, а делаешь клиенту заманчивое предложение для его же собственного блага. Его, его блага, поняла? Для расцвета его дела, — она повеселела от убедительности своих доказательств и рассмеялась. — Кто его, занюханного, приветит, если не мы? Кому он нужен со своими поделками? А мы его разрисуем, раскрасим, надушим и преподнесем покупателю. Так и настройся. Весело, уверенно, с улыбкой! А пока у нас в душах сомнение да нищенское заискивание — ничего не получится. Ничего! Менять себя надо, на ходу, на марше, учиться торговать и торговаться. Нас этому не учили, да делать-то нечего. Посмотри, как Якубович торгуется у себя на «Поле чудес»! Пальчики оближешь. В общем, я уверена, что с этой мелочевкой мы справимся. Так ведь, друзья мои хорошие?
— Пожалуй, — примирительно улыбнулась Агнесса. — Рекламный бизнес как часть общечеловеческой деятельности и культуры.
— Как часть информации, — загудел Юра юношеским басом. — Любой живой организм — это узел получения и обработки ежемгновенных потоков информации. Иначе он не сможет принять решение. Температура, давление, свет, звук, химия…
Валентина опять поддержала юношу.
— Юра прав. А ты, Агнесса, дорогая, будь попроще. Здесь не нужны эти высоты.
Агнесса качнула головой.
— Невозможно, Валя. Русскому человеку нельзя без высшей идеи. С чем я выхожу к людям, к жизни: с протянутой рукой или с сотрудничеством? Ты права, да, оповещение… Назойливое, бестактное, к сожалению. Но высшее выражение рекламы — это весть! Вот уровень. Да, пожалуй. Можно работать.
— Уж и весть! — хмыкнул Юра. — «Покупайте таблетки „трамтатол!“».
Агнесса улыбнулась. Зато Екатерина Дмитриевна осуждающе покачала головой.
— Для кого как, Юрочка, смотря по обстоятельствам. Если у кого ребеночек болен, и вдруг появляется лекарство… как же не весть? Еще какая благая…
При этих словах ресницы Агнессы дрогнули. Валентина, кинув на нее взгляд, ушла к себе.
Единственным, кто не принимал участия в разговоре, был Максим Петрович. Настоящей работы, ввиду отсутствия рекламных заказов, у него еще не было, он оформлял на компьютере бланки договоров и служебные письма, множил и складывал стопками на полке. Он был молчуном, но легким, таким, чье молчание никого не угнетало.
Наконец, чудо первой сделки произошло. Екатерина Дмитриевна заключила маленький договорчик на рекламку о продаже кондиционеров, всего на восемь строк общей стоимостью в двести долларов или на миллион двести тысяч рублей, считая по безбожному курсу в шесть тысяч рублей за один доллар. Вскоре у нее же случилась и вторая сделочка, не более первой, и пошло-поехало, пять мелких, но оплаченных заказов за неделю. Валентина платила двенадцать процентов от всей суммы, и этот миллион рублей, втрое превышавший пенсию, да к тому же полученный за работу, которой она нигде не училась, даже испугал женщину. С деньгами в кармане Екатерина Дмитриевна вышла из своей станции метро и прогулялась по универсаму, расположенному поблизости. Она всматривалась в сыры и колбасы, не те, что подешевле, как нынче выбирают пенсионеры, но те, которых хотелось именно ей, шедшей вдоль прилавков с мокрыми глазами. В топком унижении пенсионерства она, наконец-то, нащупала под ногами твердое дно.
