Ознакомительная версия.
Кто-то тронул Лену за локоть.
– Меня Никита просил тебя проводить, – недовольно сказал Сергей Комаров.
Лена поглядела на него с ненавистью, но усилием воли сдержала подступившие слезы.
– Не надо меня провожать, я сама доеду… – пробормотала она чужим, неестественно высоким голосом.
Сергей хмуро буркнул, что сам живет рядом, но до метро ее доведет – в машины с незнакомыми Лена предпочитала не садиться.
От свежего вечернего воздуха Лене стало легче, и стыд уступил место злости.
«Такие мужчины, как наш сказочный, невероятный шеф, не для меня, – думала Лена. – А для меня – вот, то что идет рядом. Да и то он не в восторге от моего общества – глядит хмуро, недовольно. А сам-то – подумаешь, принц! Росту среднего, вечно мрачный, сухой какой-то. За все четыре месяца моей работы мы с ним и двух слов не сказали. Он вообще мало с кем общается. Жанка говорила, что шеф его держит за то, что очень талантливый архитектор и страшно работоспособный».
Вспомнив про шефа, Лена окончательно расстроилась. Мужчина, шедший рядом, поглядывал на нее с неодобрением и тоже молчал, думая про себя:
«Эти современные деловые женщины, почему на всех них лежит печать вульгарности и стервозности? Как будто нельзя преуспевать на работе, не будучи стервой? И эта, Лена кажется, ишь как вертелась сегодня перед шефом! Неужели ради карьеры? Скорей всего, так и есть, потому что если бы он ей нравился, она вела бы себя по-другому…»
Так шагали они молча, как чужие, следя за тем, чтобы не слишком приближаться друг к другу, и дошли до станции метро, где, несмотря на то что времени было десять часов вечера, кипела бойкая жизнь. Торговали фруктами и цветами, толклись какие-то сомнительные личности и бездомные собаки.
Увидев освещенные двери метро, Лена с облегчением повернулась к своему провожатому, как вдруг почувствовала в ноге резкую боль и вскрикнула. Рядом раздался пронзительный смех. Мальчишка лет девяти, чумазый и оборванный, грозил ей большой рогаткой и мерзко хохотал. Лена коснулась ноги: по колготкам ползла здоровенная петля, и из глубокой царапины капала кровь. Увидев Ленины страдания, мальчишка страшно обрадовался, он даже подпрыгнул на одной ножке и повернулся вокруг себя.
– Да что же это такое! – простонала Лена.
– Ах ты, шпана! – Сергей сделал шаг к мальчишке, но тот повернулся и резво бросился бежать, ловко лавируя среди людей.
Вот он нырнул за хлебный ларек, Сергей обошел ларек с другой стороны, пытаясь поймать паршивца, но вместо этого едва не получил в лицо маленькой проволочной пулькой, выпущенной из той же рогатки. Сергей успел закрыться рукавом, и пулька не причинила ему вреда. Мальчишка между тем уже бежал далеко. Встречный прохожий попытался схватить его за воротник, но только сдернул надвинутую на лоб засаленную шапочку, так что всем открылись рыжие, давно не стриженные патлы. Ничуть не огорчившись пропажей головного убора, мальчишка ввинтился в небольшую толпу людей, осаждавших долго не подходивший троллейбус, пролез у них под ногами и через секунду возник уже внутри возле заднего окна, мерзко гримасничая и показывая язык. Сергей махнул рукой и вернулся к Лене, которая пыталась носовым платком остановить кровь.
– Зайдем ко мне, – пробормотал он, – перевяжем рану.
Лена со вздохом согласилась: как бы она поехала в метро с такой дырищей на колготках.
У него было тихо и пусто. Когда Лена вышла из ванной, заклеив царапину пластырем, Сергей уже протягивал ей шкатулку с нитками и иголками. Лена уселась в кресло, он подвинул ей старинную лампу на бронзовой подставке и отправился готовить чай.
«Как скверно все сегодня получилось, – думала Лена, аккуратно подцепляя каждую петельку, – а все Жанка – мужчину, мол, нужно завоевывать! Но если разобраться, я вовсе не хочу никого завоевывать! Слова-то какие: приступ, осада – как на войне. И что делают потом с теми, кого завоевали? Грабят, истребляют жителей. В общем, завоевателей все боятся. А я не хочу, чтобы любимый человек меня боялся, я хочу, чтобы нам было хорошо вместе, чтобы он меня любил и заботился обо мне…»
Сергей вошел с двумя чашками чая на подносе и остановился на пороге. Лена шила, лицо ее было спокойно и сосредоточенно, как у женщин всех времен и народов за выполнением истинно женской работы. Волосы она заколола гладко, чтобы не мешали. Услышав его шаги, она подняла голову и улыбнулась ему одними глазами, ласково и терпеливо. Он с трудом донес чашки до стола, потому что от ее улыбки у него почему-то задрожали руки…
Лена перекусила нитку, как это делают все женщины со времен сотворения мира, отложила шитье и подошла к окну. На улице шел снег – наступила наконец самая настоящая зима, середина декабря, скоро Новый год. Вся улица была разукрашена светящимися гирляндами, на площади у метро стояла огромная елка, увешанная разноцветными фонариками. Лена прижалась лбом к стеклу и постояла так, любуясь на огоньки.
Что-то Сережи долго нет. Она соскучилась за день, хочется скорее увидеть его, прижаться крепко…
Лена засмеялась. Вот как раз прижаться крепко в последнее время и не получается. Платье туго обтягивало живот. Пожалуй, нужно купить что-нибудь посвободнее. Беременность уже заметна, но ходить пока не тяжело, поэтому, услышав, как в замке поворачивается ключ, она бегом устремилась в прихожую.
– Сегодня исполняется семь месяцев со дня нашего знакомства! – торжественно объявил Сергей. – Я целый день об этом думал, и кое-что пришло мне в голову. Завтра выходной, мы идем в Эрмитаж. Тебе нужно больше ходить и смотреть на красивое…
В Эрмитаже Сергей потянул жену в сторону огромных пустынных залов, заполненных античными скульптурами.
Здесь было совсем мало посетителей, зато сами статуи казались живыми. Они внимательно, с любопытством смотрели на Лену и, казалось, шептались о чем-то за ее спиной. Суровые римские императоры, философы, полководцы хранили свои древние тайны, гордые римлянки и гречанки поправляли мраморные прически, ревниво сравнивали себя с немногочисленными современницами, торопливо проходящими по полутемным залам.
Сергей вел жену к какой-то только ему известной цели.
Они миновали очередную Венеру, вошли в следующий зал и наконец остановились перед небольшой статуей…
Мраморный мальчишка на вид лет девяти прятал лук и стрелы в складках хитона и ехидно улыбался. Казалось, он сейчас подпрыгнет на одной ножке, рассмеется пронзительно и покажет язык. Лена вспомнила чумазую рожицу и нестриженые рыжие кудри, нога вспыхнула забытой болью, ей показалось даже, что по щиколотке течет кровь…
– Но это же…
– Ну да, – улыбнулся Сергей, – это я и хотел тебе показать.
«Амур, – прочла Лена на табличке, – римская копия греческого оригинала».
Ознакомительная версия.
