— Вел Рекс дневник? — спросил он.
— Не думаю, — ответила Джоанна. — Он постоянно отзывался очень саркастически о людях, пишущих дневники.
Джимми окинул взором комнату. В одну из стен был вделан большой несгораемый шкаф.
— Знаете вы комбинацию шифра?
— Нет. Я никогда не вмешивалась в дела Рекса. Может быть, банк знает шифр. В таких делах Рекс был очень точен и щепетилен.
— Я видел управляющего Юго-Восточным банком сегодня утром. Как жаль, что я не спросил его.
— Юго-Восточный банк не мог знать этого. Рекс держал там только небольшую сумму. Его банком был Лондонско-Бирмингемский, и я хотела попросить вас поговорить с ними. Рекс как-то упоминал вскользь, что кто-то угрожал ему, что лишит его всего состояния, если он женится на Доре. Я все время думала об этом и начинаю беспокоиться.
— Вы думаете, они могли привести угрозу в исполнение?
Она кивнула.
Джимми сидел на стуле у письменного стола, устремив нахмуренный взгляд на пострадавший ящик.
— Если наш неизвестный собеседник хотел во что бы то ни стало спасти содержимое ящика, то почему он не позвонил сюда?
Она улыбнулась.
— Может быть, потому, что наш телефон испортился. Это случилось сегодня, вскоре после того, как стемнело. Я хотела позвонить вам, но не могла добиться ответа.
— Испортился? — переспросил Джимми и встал. — Откуда провод проходит в эту комнату?
Джоанна указала на окно. В углу он нашел искусно скрытый провод, очевидно, проходивший в кабинет снаружи дома.
— Можете вы достать мне электрический фонарь? — сказал он. — Я вышел из дому очень плохо снаряженный для каких-либо розысков.
Когда принесли ручной фонарик, Джимми вышел в маленький дворик за домом и осветил окно кабинета. Он увидел узенькую свинцовую трубку, в которой проходили телефонные провода. Трубка сбегала по стене дома, переходила на каменную стену дворика и шла по краю стены под ее прикрытием до того места, где провод соединялся с главным кабелем.
Ему не долго пришлось искать. Там, где трубочка с проводами проходила по стене, отделяющей двор от улицы, в одном месте провода были перерезаны и концы разогнуты. Джимми медленно вернулся в кабинет и, присев за стол, написал записку, которую и отослал в ближайший полицейский участок.
— Провода были перерезаны? — спросила девушка.
— Да. Я думаю, что между заходом солнца и тем временем, когда вы хотели позвонить мне. В котором часу это было?
— Около половины десятого.
— Вот в это время провода и были перерезаны. Очевидно, кто-то имел веские причины, чтобы ящик был вскрыт, а кто-то другой имел еще более веские причины, чтоб содержимое ящика осталось неизвестным. Я предполагаю, что кто-то пробовал звонить вам, чтоб сообщить, где ключ от ящика. Несомненно, что он хранится где-то тут в кабинете. Второй некто, предчувствуя тактику незнакомца, перерезал провода, лишив того возможности снестись с вами. Если я не ошибаюсь, в лагере наших врагов царит смятение, так как они упустили из виду, что незнакомец может позвонить мне. И сейчас, несомненно, я нахожусь под строгим надзором.
— Но что это все значит, Джимми? — жалобно проговорила девушка. — Я ничего не понимаю, я начинаю бояться!
Джимми мрачно посмотрел на совершенно почерневшие остатки бумаг в секретном ящике Рекса и инстинктивно почувствовал, что они не-прольют света на таинственное исчезновение.
Слуга вернулся, и вместе с ним пришел полицейский агент в форме.
— Я хочу оставить агента на ночь в вашем доме, — объяснил Джимми. — Завтра я приму большие предосторожности.
— Вы считаете, что грозит какая-либо опасность?
— Нет, — не задумываясь, ответил он. — Но все же я хотел бы быть наготове.
Вернувшись к себе, он первым делом дал знать телефонной станции о порче проводов. И уже в шесть часов утра сообщение с Кадоган-сквер было восстановлено.
О Рексе и его исчезнувшем слуге все еще не было известий. Оба они как в воду канули. Только одно известие было доставлено Джимми, что кто-то из торговцев, знавший Уэллса в лицо, видел его в автомобиле около одиннадцати часов, то есть час спустя после его исчезновения. На этом все сведения прерывались.
Утром Джимми был одним из первых посетителей Лондонско-Бирмингемского банка, и его сразу провели к директору.
— Рад видеть вас, Сэппинг. Надеюсь, вы получили мое письмо?
— Нет. Я еще не был в Скотленд-Ярде сегодня, — сказал Джимми. — О чем вы писали мне? Но сперва скажите, есть у Уолтона сейф в вашем банке?
— Есть! — ответил директор банка. — Но он пуст. Мистер Уолтон вынул все ценное за неделю до своего исчезновения. Вот почему я и писал вам.
— Но он имеет текущий счет?
Управляющий покачал головой.
— У него все еще есть счет, но там лежит всего сотни две фунтов. Мы реализовали все ценности мистера Уолтона: за исключением этих двух-трех сотен фунтов он вынул все. За последнюю неделю до своего исчезновения, — произнес управляющий медленно и многозначительно, — мистер Уолтон вынул из банка один миллион фунтов!
— Деньгами? — спросил Джимми недоверчиво.
— Да, в американской валюте. К счастью для него, курс был хорош; в противном случае такая сумма, будучи выброшена сразу на рынок, привела бы к краху. Деньги были взяты в три раза, три дня подряд. Кроме того, в английской валюте была взята сумма в четыре тысячи фунтов, предназначенная для свадебной поездки мистера Уолтона.
— Говорил он, куда намерен поехать?
— Нет. Мистер Уолтон принадлежит к тем людям, которых нельзя расспрашивать и которые не терпят советов. Я осмелился указать ему, что неблагоразумно иметь такую сумму в звонкой монете, на это он мне довольно резко заметил, что обдумал свой поступок и не желает обсуждать его. Я должен был исполнить его требование и реализовать все.
— Отмечены у вас номера серий, взятых Уолтоном?
— Нет. Мы не записываем номеров американской валюты. Мы знаем номера только тех четырех тысяч фунтов, которые были предназначены для свадебной поездки Уолтона.
Подумав немного, Сэппинг снова спросил:
— Надеюсь, эти операции не затронули личного счета мисс Уолтон? Ее деньги лежат у вас?
— Ее средства находятся в нашем банке. Но сейчас и у нее очень небольшая сумма. Отец мистера Уолтона оставил две трети своего состояния сыну и одну треть дочери. Несколько месяцев тому назад мисс Уолтон перевела на имя брата почти все свое состояние, так как ему на время понадобилась большая сумма для произведения каких-то операций. Меня беспокоит тот факт, что он это, очевидно, забыл, и приблизительно одна треть реализованного им миллиона фактически принадлежит не ему, а мисс Уолтон. Не находятся ли деньги в несгораемом шкафу в доме Уолтонов? — спросил директор банка. — Вы открывали шкаф?
— Нет. Я думал, что вы можете указать мне шифр замка шкафа. Я прикажу открыть его.
Вернувшись к ждавшей его Джоанне, Джимми рассказал ей о результатах своего свидания с директором банка. Возможность потерять все свое состояние беспокоила ее меньше, чем непонятные поступки Рекса.
— Мне кажется, — сказал Джимми, — что я начинаю понимать Рекса. Он серьезно задумался над угрозой, что его лишат состояния, и, опасаясь, что Кьюпи обладает какой-то таинственной возможностью проникнуть в банк и украсть деньги, он попал в расставленную ему ловушку, поддавшись внушению взять деньги из банка. Деньги в этом несгораемом шкафу, в этом я уверен. Надо только узнать шифр.
Обратившись в Шеффилд, где шкаф строился по специальному заказу Уолтона, Джимми снова испытал разочарование.
— Шкаф можно открыть, только зная шифр. Кроме мастера, — сказали ему, — строившего шкаф, и мистера Уолтона, шифр никому не известен. Если же вы хотите вскрыть шкаф, не зная шифра, то весь шкаф надо выломать из стены дома, куда он был вделан, и везти в Шеффилд. Там его разберут по частям. Мастер, строивший шкаф, к несчастью, занялся другим ремеслом: он открывает чужие сейфы на свой страх и риск!
— А как зовут этого мастера? — спросил Джимми.
— Ноульс, — был ответ. — Он известен полиции под прозвищем Ниппи Ноульс.
Это имя было незнакомо Джимми Сэппингу.
— Да, я знаю Ниппи, — сказал Билл Диккер, к которому Джимми обратился за советом. — Он работал в Шеффилде на заводе, строящем сейфы, и считался одним из самых лучших мастеров, пока не стал взломщиком. Я никогда не знал точной причины, но, кажется, тут была замешана женщина. Это более чем вероятно, потому что женщины и их непостоянство — главная тема разговоров Ниппи.
Многие помнят сенсационный процесс в начале этого года, когда он гордо заявил, что предпочитает быть повешенным мужчинами, чем оправданным женщинами! Как бы то ни было, он был оправдан мужчинами. Может быть, они посмотрели на дело с его точки зрения, а может, просто он польстил им своей откровенностью и взглядами. Ведь в этом отношении наши судьи такие странные. Я узнаю вам его адрес. Были вы у поверенного Уолтона?
