Ознакомительная версия.
Я отхлебнул на удивление хороший кофе и откусил от вполне съедобной булки. Можете считать меня полным идиотом, верящим в чудеса, которые случаются под Рождество, но, похоже, меня сейчас направляет некая таинственная сила. Смотрите, сколько всего произошло за короткий срок. Сначала Анна Львовна падает со стремянки, я бегу к ней в квартиру, получаю возможность длительно общаться с соседкой и внимательно изучить ее внешность. Потом еду в детдом и там вижу девочку, которая похожа на Анну, как ее клон: те же волосы, манера вскидывать голову, щурить глаза, прогиб в пояснице, походка плечом вперед. Но, самое главное, малышка просит называть ее Катей, мотивируя свое желание просто: она не родная дочь Елены и Федора, ее украли у родной мамы, которая всю беременность именовала еще не рожденную малышку Катюшей. А если прибавить к этой информации рассказ Анны Львовны о смерти дочки и сообщение Семена Михайловича про безуспешные попытки Лены завести ребенка и ее нежелание видеть даже самых близких друзей во время беременности, добровольное затворничество в платной, хорошо охраняемой клинике, то я рискну сделать смелый вывод: дочка Анны Львовны не скончалась. Роженице объявили о смерти малышки и передали новорожденную Елене.
Резкий звонок заставил меня вздрогнуть, я взял мобильный.
– Тебе не удастся поговорить с Ремизовой, – отчеканил Макс.
– Она уехала! – расстроился я. – Куда?
– Все намного хуже, – отнял у меня всяческую надежду Воронов, – Лариса Михайловна, врач, год рождения тысяча девятьсот шестьдесят четвертый, заведующая родильным отделением центра «Улыбка детства», скончалась.
– Совсем молодой умерла, – пожалел я незнакомую тетку.
– В тюремной камере, – отчеканил Макс. – Ремизову арестовали за торговлю младенцами. Эта дрянь находила среди будущих мам не пьющую, не гулящую, не малолетку, не маргиналку, а нормальную женщину, которая мечтала о малыше, и принимала у нее роды. Говорила матери, что ребенок умер, и отдавала его за большие деньги богатым бесплодным парам. Отчаявшись завести собственного ребенка, многие готовы платить, дабы получить здоровое дитя с неиспорченной генетикой, они не хотят брать отказника от наркоманки, проститутки или тринадцатилетней идиотки. Думаю, Ларису Михайловну неспроста убили в СИЗО, среди ее клиентов, очевидно, были непростые люди, им огласка не нужна, тихо убрали ту, что могла разболтать правду, спрятали концы в воду. До суда из-за кончины единственной подозреваемой дело не дошло. Журналисты ничего не разнюхали. Камень упал в болото, трясина чавкнула и затянулась ряской. Извини, если тебя разочаровал.
– Спасибо, – выдавил я из себя, положил мобильный на стол и уставился на дисплей сотового. До Рождества оставалось чуть больше двух недель.
На следующий день около восьми вечера я в сопровождении Оли, сотрудницы одной из московских лабораторий, постучался в дверь к Анне Львовне и, когда она открыла дверь, сказал:
– Простите за вторжение и не сочтите меня за дурака, потому что я хочу поделиться с вами фантастической историей.
Анна Львовна выслушала меня, не проронив ни слова, она вздрогнула лишь в самом конце рассказа, когда я произнес:
– Для того чтобы убедиться в вашем родстве, необходимо сделать анализ. Это не больно. Олечка возьмет образец, и через некоторое время мы будем иметь ясность. Лаборатория выполнит исследование в кратчайший срок.
Анна покорно открыла рот, а потом, когда Оля спрятала ватную палочку в герметичную пробирку, сказала:
– Я всегда чувствовала, что Катенька жива, анализ пустая формальность.
Восьмого января меня разбудил звонок. Отчаянно зевая, я открыл дверь и услышал счастливое стрекотание Анны:
– Мы с Катюшей возвращаемся в мой загородный дом, а через некоторое время уедем в Англию, там замечательные школы. Конечно, придется подождать, пока девочку официально признают моей дочерью, но нужные люди пообещали, что задержки не будет. А пока мне Катюшу отдали по справке.
– Быстро вы провернули это дело, – растерялся я, – не дождались результата анализа.
– Он мне не нужен, – отмахнулась Анна, – я убеждена, что у нас с Катюшей полнейшее генетическое единство. Боже, она моя копия во всем, представляете, нам даже обеим нравится такая вещь, как пироги с солеными огурцами.
– Пироги с солеными огурцами, – протянул я и сделал шаг назад, – погодите!
– Что? – вдруг испугалась Анна. – Не успела сказать, мы с Катюшей до конца дней будем за вас молиться, вы сделали нам самый лучший подарок, нет, вы совершили рождественское чудо. А сейчас я бегу! Прощайте!
Я закрыл дверь, вернулся в комнату, вытащил из ящика письменного стола результат анализа и тупо замер, не в состоянии пошевелиться. Ну и дурак ты, Ваня! Нужно было вручить бумагу Анне Львовне, но она заговорила про рождественское чудо, и я дал слабину. Я подошел к окну. За стеклом бушевала метель. Мои пальцы сжимали листок, на котором черным по белому было написано: «совпадений нет, родство не подтверждается». Я фатально ошибся, а ведь все говорило в пользу моей версии: арест Ремизовой, заверение Юли, что ее зовут Катя, белокурые волосы, голубые глаза, рот сердечком, прогиб спины, возраст девочки, бесплодие Елены. Вероятно, Лена удочерила Юлю с помощью Ларисы Ремизовой, но младенец Анны Львовны, вероятнее всего, умер. Анализ ДНК никогда не врет. Я снова посмотрел на бушующую метель. Младенец Иисус, зачем ты втянул меня в это дело? И как теперь быть?
Внезапно черные тучи раздвинулись, показался кусок голубого неба, и сверкнул тонкий луч солнца, который заставил снег сиять ярче елочных гирлянд. Я скомкал заключение экспертизы. Ладно, mea culpa[3], но кому от этого плохо? Катя обрела маму, Анна Львовна – дочь. Надеюсь, Аня никогда не сделает дочери анализ ДНК, впрочем, думаю, она не поверит и сотне генетиков, если те решат сказать ей правду, а я не хочу быть тем, кто убивает рождественское чудо. Непогода волшебным образом стихла, тучи неслись прочь, я по-прежнему стоял у окна и вдруг понял, почему младенец Христос втянул меня в это дело: он хотел, чтобы я ошибся.
О детстве и юности Ивана Павловича рассказано подробно в книге Дарьи Донцовой «Букет прекрасных дам», а то, как Подушкин из секретаря бизнесвумен Элеоноры и частного сыщика трансформировался в циркача, описано в романе «Продюсер козьей морды», издательство «Эксмо».
Денег нет.
Моя вина (лат.).
Ознакомительная версия.
