- А другие острова?
- К ним ко всем ведут мосты. Нельзя лишь посетить развалины Форт-Джонсона - на этой оконечности острова Джеймс построили военно-морскую исследовательскую станцию. Но Мэйнард-Холл находится совсем рядом, недалеко от Форт-Джонсон-роуд. Вы видите, куда это ведет нас, доктор Фелл? Это ведет нас прямиком к Мэйнардам, их друзьям и нашему собственному весьма незавидному положению. Давайте наконец-то обсудим этот предмет.
- Ага! Лучше обсудим.
- Я не буду вдаваться в историю Мэйнардов. Мистер Мэйнард сам может рассказать нам гораздо больше, чем я узнал, копаясь в библиотеках. Во всяком случае, именно сегодняшняя ситуация, похоже, не слишком приятна.
- А какова же сегодняшняя ситуация, мой дорогой друг?- прогудел доктор Фелл.- Мэйнард написал, что намеревается собрать то, что он называет маленькой домашней вечеринкой. Но она должна была начаться почти двенадцать дней назад, третьего мая. Наверняка компания давно разъехалась.
- Ничего подобного! Они все еще там.
- Архонты афинские! Кто все еще там?
- Генри Мэйнард, его дочь (ее мать умерла вскоре после рождения Мэдж), моя Камилла, бывший газетный издатель по фамилии Крэндалл и пара неоперившихся юристов, северянин и южанин: соответственно Риптон Хиллборо и Янси Бил. Двое других не живут в доме, но часто приезжают в гости; это молодой медик Марк Шелдон и моложавая женщина Валери Хьюрет, которая вышла замуж за потомка старой гугенотской семьи и овдовела три или четыре года назад. Вечеринка продолжается.
- Откуда вы это знаете?
- От Камиллы, Ее письма регулярны, хотя и холодны.
- И вы говорите о не очень приятной ситуации? В чем, собственно, неприятность?
- Скажем, в тревоге и смятении. В том, что остается неясным. Камилла загадочна, так же загадочна, как и Генри Мэйнард, настолько загадочна, что я не могу быть уверен ни в одном проклятом факте! Хотя Камилла явно расстроена. Что-то довольно сенсационное произошло ночью в прошлую пятницу, седьмого, когда мистер Мэйнард уезжал по делам в Ричмонд. Вплоть до этого момента, кажется, сам он был очень печален и молчалив. Когда в субботу утром он вернулся, это был другой человек, сердечный и склонный пошутить. Гости собирались разъехаться на уик-энд; он даже слышать об этом не захотел и уговорил всех задержаться. Камилла расстроена, и это меня очень беспокоит. Но это все, что я могу вам рассказать.- Алан неожиданно раскипятился. Хотя он обычно вел машину не спуская глаз с дороги, теперь он обернулся и пытливо посмотрел на своего спутника.- Что вы думаете о Генри Мэйнарде? Внешне он выглядит чопорным, но готов поспорить, что он вовсе не чопорен. За этим фасадом чувствуется взрывная личность.
- Соглашаюсь без борьбы,- хмыкнул доктор Фелл.
- Насколько хорошо вы знаете его, магистр?
- Я встречался с ним только один раз. А вы?
- Я видел Мэйнарда всего три раза, и к тому же два года назад, когда заходил к ним в Голиафе в Коннектикуте. У него имеется дочь по имени Мэдж.
- Ага, я знаю. Ну и?..
- Мэдж буквально излучает сексуальную привлекательность,- сказал Алан.Как у покойной Габи Делис, у нее глаза, которые вскроют раковину устрицы на расстоянии шестидесяти шагов. Мэдж и не догадывается об этом; для нее это так же естественно, как дышать, и она никогда не отдает себе полного отчета в том, какой эффект производит на любого мужчину на расстоянии нескольких ярдов. Я мог бы и сам увлечься ей, вот почему и ходил туда три раза, если бы не встретил Камиллу, и... и...
- И что?- требовательно спросил доктор Фелл, который теперь выглядел огорченным.- Простите любопытство старой калоши, откуда такое нежелание говорить о леди? Неужели вы просто увлеклись? Вы влюблены в нее?
- Да, кроме тех моментов, когда готов ее убить. Или, если быть более точным, когда она готова убить меня.
- Готова вас убить, неужели? Это наверняка благоприятный знак, разрази меня гром!
- Нет, это безнадежно! Камилла отличается от других женщин.
- Каким же образом она от них отличается?
- Не анатомически, черт возьми! Если говорить о чисто сексуальной привлекательности, на мой взгляд, она даст сто очков вперед Мэдж Мэйнард, да и любой другой женщине в мире.
- Тогда в чем же, в конце концов, заключается природа ее отличия? Пропади все пропадом! Могу я добиться от вас более внятного объяснения?
Алан задумался.
- Это не тот предмет,- сказал он,- по поводу которого мы можем столкнуться лбами. Камилла математик, а математика - то, что мне более всего ненавистно. По политическим воззрениям она либерал, озабоченный вопросами социального обеспечения; я же реакционный консерватор, которому на все это глубоко наплевать. У нее весьма продвинутые взгляды в отношении литературы и искусства; я же не вижу никакой заслуги в издевательстве над английским языком или в порче холстов под воздействием ночных кошмаров. Лучшее, чего мы с ней можем достичь,- это вооруженное перемирие. Подождите, сами все увидите!
- Вы уверены - хрупмф!- вы уверены, что хорошо ее понимаете? Например, вы упоминали о своих значительно менее чем прохладных чувствах к ней.
- Нет, Камилле это было бы неинтересно.- И Алан снова разозлился.- Но я хотел бы знать, что происходит в Мэйнард-Холле! Если призрак старого пирата все еще сторожит кое-кого, чтобы раскроить ему голову тупой стороной томагавка!..
Казалось, будто он выплеснул ведро холодной воды в лицо своего спутника.
- Одну минуточку!- захлебнулся доктор Фелл, задыхаясь и хватая ртом воздух.- Не могли бы вы повторить еще раз, пожалуйста? Если призрак старого пирата все еще сторожит кое-кого, чтобы ЧТО?..
- Это лишь легенда, магистр. Правда, основанная на факте, но все остальное - только слухи и сплетни; все остальное в тумане.
- В тумане или в лунном свете, мой мальчик, давайте послушаем!
Алан сосредоточился на дороге.
- Первого Мэйнарда, получившего землю от лордов-владетелей провинции Каролина (в 1685 году, насколько я помню), звали Ричардом. Имена Ричард, Генри и Люк повторяются в роду до нынешнего времени.
Уже немолодой человек, наш первый Ричард, похоже, был в известном смысле сорвиголовой. Он купил пятьсот акров на северном берегу острова Джеймс, потом женился, завел семью и осел, занявшись выращиванием риса и хлопка. А потом началась его жестокая вражда с Большим Натом Скином.
Натаниэль Скин, хотя и достойного происхождения и образования, был самым отъявленным головорезом со всклокоченной бородой. Он плавал с пиратами и жил у индейцев; впрочем, никто не мог доказать первого, а последним он даже хвастался. Он жил тогда в каменной хижине рядом с болотом на южном берегу острова, неподалеку от места, где сейчас находится пляж Каприз. Нам неизвестно, за что он возненавидел Ричарда Мэйнарда и угрожал (цитирую) "выпустить из него кишки". Впрочем, Ричард отвечал ему тем же самым.
Джозеф Мортон, губернатор колонии Чарлз-Таун, искал повода избавиться от Скина. Годы шли, повод нашелся. У Большого Ната было две жены-индианки, по существу просто рабыни, закон же запрещал рабство для индейцев. В один из дней 1692 года губернатор Мортон отправил своего военного помощника, капитана Уэринга, передать Скину документы о высылке и выставить его вон. Капитан Уэринг перебрался с материка на остров в маленькой лодке, но не знал, где ему найти Скина. Ричард Мэйнард вызвался его проводить.
Они скакали по едва видневшейся тропинке - единственной островной дороге в то время. Не успели они спешиться, как Большой Нат Скин выскочил из дома с оружием в руках. Не обращая внимания на губернаторского офицера, он направил весь свой яд на старого врага. Швырнув оружие к ногам Ричарда, он пробурчал что-то, прозвучавшее как вызов, который ни один Мэйнард не смог бы не принять, и разразился проклятьями.
На тех одиноких песках вблизи болота, должно быть, была исполнена настоящая боевая пляска. Он дрались по-индейски, на ножах и томагавках, нож в правой руке, а томагавк - в левой.
У Ричарда Мэйнарда, хорошего фехтовальщика, непривычного к такой мясницкой работе, была либо большая скорость, либо большая удача. Не обладая особой щепетильностью, он не возражал против ножей. Но расколоть череп человека с помощью томагавка казалось ему проклятым варварством. Отразив первые удары Скина, он словно потерял голову и ринулся в бой.
Томагавк, как вам известно, представляет собой всего лишь маленький топорик с плоской поверхностью, без головки на стороне, противоположной острию. Даже тупой конец был смертоносен. Скин снова ринулся, пытаясь ударить ножом вверх, целясь в живот своему противнику. Когда томагавк повернулся в его руке, тупым концом внутрь, Ричард сильно стукнул по правой стороне головы Скина. Тот не смог парировать удар рукой, вооруженной ножом; он лишился чувств, а пока падал, Ричард заколол его в сердце.
Большого Ната похоронили на краю болота, там, где он упал. Капитан Уэринг был свидетелем всей сцены; так называемый "суд" над Ричардом Мэйнардом имел мало общего с правосудием. Присяжные освободили его чуть ли не с радостью и уж совершенно определенно поблагодарили за то, что Скина похоронили по христианскому обряду. До сих пор рассказ этот был абсолютно правдив, он подтверждается записями; вы можете увидеть их, с подписью и печатью. Но потом, доктор Фелл... потом...
