Меркулов полистал свежую газету. Пресса всегда приводила его в нужный тонус. Слава богу, об «Аргусе» ничего.
«…Как сообщает управление МНС по Москве, юридические лица и индивидуальные предприниматели теперь могут для открытия банковского счета не представлять в кредитную организацию документы, подтверждающие их регистрацию в качестве плательщиков взносов в государственные внебюджетные фонды…»
Хм, даже как-то непривычно либерально.
«.. По данным английских психологов из университета в Манчестере, самой стрессовой является профессия шахтера, на втором месте — юристы, а вот третье поделили строители и журналисты. Критерии стрессовости — это частота сердечных заболеваний и вообще состояние здоровья, вероятность возникновения алкоголизма, частота разводов и участие в ДТП».
«Странно вообще-то, — подумал Меркулов. — Частота сердечных заболеваний? Ну, нездоров, давно и прочно, но так, чтобы это как-то сильно ощущалось, отражалось… нет, не сказал бы. Вероятность возникновения алкоголизма? Пожалуй, что нулевая. Частота разводов и участие в ДТП? И того меньше, прямо скажем, отрицательная… А стресс — действительно перманентный».
Страшно хотелось кофе, но утром он уже выпил большую чашку и не был уверен, что сердце не заколотится тут же, как отбойный молоток.
Вчера вечером он позвонил в Управление «К» — департамент МВД, занимавшийся преступлениями в сфере Интернета и сопутствующей глобальной сети области высоких технологий. Но там не стали комментировать ни происшествия с базой данных «Аргуса», ни ситуации с утечкой и продажей конфиденциальной компьютерной информации в целом. На запрос Меркулова ответил секретарь начальника управления, извинился и сказал, что руководство запрещает давать какие-либо комментарии.
Даже Генеральной прокуратуре. Почему? Да кто его знает. Таков приказ.
Меркулов сам был начальник немаленький, но решил проявить демократизм и спуститься в народ. Точнее, в Управление «К».
Не хочет говорить начальник управления — и ладно. Есть замначальника, подполковник Кудрявцев, которого Меркулов помнил еще муромским опером под началом Славки Грязнова. Его историю Меркулов всегда вспоминал с удовольствием…
Иван Кудрявцев был мент нетипичный. В школе у него были недюжинные способности к точным наукам, он перескакивал через классы и уже после девятого поступил сразу в два вуза — в Бауманку и физтех. Оба, правда, к разочарованию родителей-технарей, бросил, один раньше, другой позже. Учиться больше не стал, пошел, ко всеобщему изумлению, работать в милицию, чего уж точно ничто не предвещало — не считать же, в самом деле, показанием к такому применению сил первый разряд по вольной борьбе?
В Управление «К» капитан Кудрявцев попал два года назад в результате еще более занятного стечения обстоятельств. Бывшие коллеги по МУРу подначивали, что туда просто набирают ментов, у которых фамилия начинается на букву «К». Но это, конечно, была шутка.
Кудрявцев ловил беглого уголовника, киллера, отправившего на тот свет крупного банкира. Киллер умудрился сбежать из зоны и, по оперативным данным, пробыв несколько дней в Москве, вот-вот должен был улететь через аэропорт «Домодедово».
В это самое время в аэропорту происходила форменная революция, связанная с терактами на воздушном транспорте.
В обновленном Домодедове всегда опережали существующие требования безопасности. Собаки, натасканные на взрывчатку, газоанализаторы — все это было введено по инициативе аэропорта уже давно. Но с тем, чтобы использовали самолеты для производства терактов, раньше никто не сталкивался. Действовавшие отечественные, да и международные сертификационные требования к объектам авиабезопасности были направлены в основном на предотвращение только одного вида воздушного терроризма — вооруженного захвата самолета. Для этого требовались технические средства, обеспечивающие стопроцентный досмотр багажа и пассажиров на наличие недозволенных металлических предметов. Требований по предотвращению терактов, осуществляемых «смертниками», у милиции не было. И не было специалистов по оборудованию для авиабезопасности, которые давали бы абсолютную гарантию, что изобретенный ими прибор может обнаружить все виды взрывчатых веществ.
И вот после первых терактов с самолетами Ту-134 и Ту-154 в московских аэропортах усилился контроль. Спецконтроль при выходе на посадку стал тотальным. Вылетающих пассажиров просили даже вытаскивать ремни из брюк!
Пополнилась новыми собаками, обученными на поиск взрывчатых веществ, кинологическая служба аэропорта. Обновилась система видеонаблюдения. Камеры теперь наблюдали не только за пассажирами в зале, за автостоянкой, но также и за передвижением технического персонала и самолетов по летному полю.
И наконец, в Домодедово ввели профайлинг — собеседование с вылетающими пассажирами, позволяющее психологам выявлять террористов буквально по глазам и едва уловимым жестам. Специалистов помогли подготовить израильтяне, которые этот самый профайлинг и придумали. Собеседование с вылетающими пассажирами проводили специально обученные психологи. Статистика утверждала, что это наиболее эффективный метод борьбы с террористами-смертниками, который уже давно используется в израильских аэропортах. Он позволяет выявлять среди пассажиров людей, имеющих криминальные наклонности, или тех, кто готовится к террористической акции. Срочно была достигнута договоренность, что российские специалисты по профайлингу будут повышать квалификацию на стажировках у израильских коллег.
Усиленные меры безопасности чувствовались еще на дальних подступах к Домодедову. На шоссе, в километре от аэропорта, на посту ГИБДД сотрудники милиции заметно чаще останавливали машины и придирчиво проверяли содержимое багажников. При въезде на автостоянку аэропорта, рядом со шлагбаумами, стояли видеокамеры, нацеленные на передний бампер: регистрационные номера автомобилей считываются и заносятся в базу данных. После трагедии с самолетами Ту-134 и Ту-154 сократили количество входов в здание: из девяти четыре закрыли, на остальных дежурили по три-четыре сотрудника службы безопасности аэропорта и по паре милиционеров из местного линейного отделения. В их функции входил своеобразный фейс-контроль входящих в здание. У вызвавших малейшее подозрение проверяли документы и вещи — что-то подобное до сих пор было только в некоторых зарубежных аэропортах. Милиционеры были снабжены портативными компьютерами с базой данных «Розыск-магистраль». Через пять секунд после ввода паспортных данных на экране высвечивалась надпись «разыскивается» или «не разыскивается».
Старший оперуполномоченный уголовного розыска Кудрявцев с группой своих людей, разумеется, перемещался по аэропорту вполне свободно, но смотрел на происходящее квадратными глазами — подобное видеть не приходилось.
Он обратил внимание, что в билетах пассажиров теперь были проставлены даже номера паспортов… А ведь когда-то можно было легко и по чужому билету слетать…
На спецконтроле пассажиров ожидало еще одно новшество. Если раньше досмотр проводили сотрудники службы авиационной безопасности аэропорта, то теперь этим тоже занимались милиционеры. На каждую стойку приходилось минимум по одному сотруднику.
Кудрявцев попросил, чтобы его проверили как обычного пассажира, — прошел спецконтроль. Взял чей-то рюкзак и положил его на ленту рентгеноскопа. Ключи, мелочь, часы, мобильный телефон, ремень с металлической пряжкой — на полку рядом с рамкой металлодетектора.
— Пожалуйста, включите подсветку мобильного телефона, — сказала сотрудница спецконтроля. Удостоверившись, что это действительно мобильный телефон, и проведя по телу несколько раз ручным металлоискателем, разрешила пройти.
Содержимое рюкзака, однако, вызвало подозрения.
— Что это у вас там за провода? — спросила женщина-оператор. — Зарядное устройство? Так, а это что? Фотоаппарат? Включите. Хорошо, уберите. А в бутылке что? Вода? Понятно. А в этом кармане? У вас там что-то есть, это видно на мониторе. Микросхемы какие-то. Диктофон? Включите. Работает? Не слышу музыки, сделайте погромче!
Следом шел тщательно выбритый брюнет, вылетавший рейсом в Иркутск. Его никак не пропускали через рамку металлодетектора: все время что-то звенело. Уже вытащив ремень и придерживая брюки руками, он в очередной раз «со свистом» прошел через рамку металлоискателя. Его прощупали ручным металлоискателем. Пройти разрешили только после того, как в кармане пиджака при помощи тактильного осмотра, или, проще говоря, ощупав руками, нашли металлическую ручку. Милиционер на всякий случай пробил его по базе «Розыск-магистраль». «Не разыскивается».
— В России меня впервые так серьезно проверяют, — сказал этот пассажир. — Я тут недавно через Цюрих в Марсель летал, и там еще куча старушек-туристок была. А я в кожаной куртке, один такой подозрительный. Вот тогда в аэропорту и ботинки снять пришлось, и ремень, прикиньте? Но чтобы у нас ремни заставляли вынимать, — он покачал головой, — такого не припомню…
