— Вот этим, — малыш указал на цветастую пачку кукурузных хлопьев.
— А ты сразу не мог мне прямо так и сказать? — Я чувствовала, что начинаю терять терпение, но снова сдержала себя.
— А тогда я еще не знал об этом. Думал, что хочу памелу, но ты неправильно ее почистила, вот я и передумал.
Пообщавшись наедине с ребенком меньше суток, я поняла, что работа воспитателя детского сада или гувернантки куда сложнее моей. Я-то хоть могу дать кому-нибудь в морду, если меня сильно достанут, — все-таки хоть небольшая, да разрядка. А как стукнуть ребенка, причем чужого, если он у тебя уже сидит в печенках и стоит поперек горла, фигурально выражаясь, а общаться вам предстоит еще довольно долго?
Я насыпала хлопьев в тарелку и пододвинула ее Егору. Он вопросительно посмотрел на меня.
— Что еще?
— Во-первых, это не моя тарелка, а папина, а во-вторых, я люблю с молоком, которое стоит в холодильнике на дверце. Холодное мне нельзя, поэтому его надо погреть, но не перегреть.
Я послушно выполнила все пожелания мальчика.
— Теперь порядок, — наконец-то соблаговолил одобрить мои действия Егор.
Я с облегчением опустилась на стул. Первый этап был пройден. Сколько ждет меня впереди, одному богу известно. Нет, ни за что на свете не заведу собственных детей. У меня и так работа достаточно нервная. Маленького монстра, пусть даже одного и родного, я не вынесу.
— А почему не ешь? — заботливо поинтересовался Егор.
— Расхотелось что-то.
— Так нельзя. Завтракать надо обязательно, не то получишь глистов, как мой папа, — объяснил мне ситуацию Егор.
— У твоего папы глисты? — удивилась я.
— Да, постоянно жалуется, что у него болит желудок.
— А-а-а, ты, наверное, хотел сказать, что у Никиты Андреевича гастрит? — догадалась я.
— А я так и сказал. Я вот поражаюсь. Папа — владелец ресторанов, а нормально поесть не может, — философски заметил Егор.
— Да, действительно парадокс, — поддержала я мальчика.
— Пара чего? — не понял Егор.
— Да не пара, а парадокс, слово такое есть. Понимаешь?
— Нет, — серьезно сказал Егор. — Терпеть не могу, когда вы, взрослые, употребляете всякие непонятные слова, если можно обойтись и без них.
Я сочувственно посмотрела на мальчика. Мне нравился этот малыш, несмотря на его вредность, которая плескалась через край. Но его тоже можно было понять. Он все-таки отстаивал свою территорию.
Я налила себе чашку кофе. В чудо-холодильнике, в котором, как я уже убедилась, можно найти все, что угодно, откопала копченую колбасу. Сделала себе аппетитный бутерброд и присоединилась к Егору. Заканчивали завтрак мы в полной тишине. Я наслаждалась этими минутами затишья, потому что знала: по всем правилам, скоро разразится буря.
— Спасибо, что не дала мне умереть с голоду, — добренький Егорка решил все же отблагодарить бестолковую тетку за ее героическую попытку накормить малыша.
— Пожалуйста. Чаю хочешь?
Я посмотрела на Егора и поняла, что в очередной раз сморозила глупость.
— Кто же пьет чай после молока?
— Я пью.
Конечно, я солгала ребенку. Мне было очень стыдно, но должна же я была как-то реабилитироваться в его глазах!
— Ну и дура, — заключил Егор.
Меня его слова очень сильно задели. Потому что дурой я себя все же не считала. В «Ворошиловке», где я училась, дураков не держат. Я, конечно, понимаю, что устами младенца глаголет истина, но в данном случае истина была немного исковеркана, подогнана под личные интересы, следовательно, истиной уже не являлась. Я подумала, что если сейчас начну препираться с ним по этому поводу, то только проиграю, поэтому решила быть умной девочкой и промолчать.
— Я пошел телик смотреть, там должны сейчас мультики начаться.
— Иди, — согласилась я с его идеей, которая ничем плохим мне пока не грозила.
Егор скрылся в своей комнате, а я решила прибраться на кухне после завтрака. Я надеялась, что мультики надолго увлекут Егора. Но как я ошибалась! После пятнадцати минут относительного спокойствия Егор решил поиграть в индейцев. Он носился по квартире с оглушительными воплями, стреляя из игрушечного лука по воображаемой мишени. Все выглядело до поры до времени очень забавно и смешно. Но только до тех пор, пока Егору не понадобились настоящие перья. А кроме как в подушках, их взять было негде. Думаете, это хоть ненадолго остановило чудного ребенка? А вот и нет. Уже через несколько минут с гиканьем и гаканьем Егор скакал по огромной квартире, разбрасывая кругом перья. Я была просто в ужасе.
— Его-о-ор! — закричала я что было мочи. — Прекрати носиться!
Мальчик остановился на мгновение, посмотрел на меня и с довольным видом поинтересовался:
— А почему я должен останавливаться?
Я знала, что мне надо срочно придумать что-то, иначе этот безумный бег никогда не прекратится.
— Ты зубы почистил? — на одном дыхании выпалила я.
— Не-а, — задорно ответил Егор, пришпорив воображаемого коня.
Мое терпение стало потихоньку лопаться. Я понеслась вслед за мальчуганом, схватила его и затрясла.
— А-а-а! — взревел маленький монстр. — Ты чего делаешь, Баба Яга?
— Почему Баба Яга? — удивилась я.
— Потому что я — Иван-царевич, а ты мне мешаешь!
— Но насколько я помню, Баба Яга, наоборот, помогала Ивану-царевичу.
— Значит, ты — Кощей Бессмертный.
— Ты же недавно был индейцем Джо? — решила я наставить мальчугана на путь истинный, а заодно и убедить его, что никак не могу быть Бабой Ягой, а тем более Кощеем Бессмертным.
— Тогда прочь с дороги, бледнолицый!
Это было уже слишком даже для моей железной выдержки.
— Если ты сейчас же не прекратишь, то я не знаю, что с тобой сделаю. Но это будет похуже, чем снятие скальпа с бледнолицего!
Я не знала, можно ли так разговаривать с пятилетними детьми, но я была просто на грани. Зато, как ни удивительно, мои слова произвели эффект. Правда, довольно сомнительный.
— Ты злая, — ровным бесстрастным голосом произнесло дитя.
— Да, я очень злая, особенно когда меня не хотят слушать! Сейчас я позвоню твоему отцу и все ему расскажу.
Из глаз мальчика одна за другой стали вытекать слезы. Я вспомнила слова классика о том, что ничто на свете не стоит детской слезы, и мне стало ужасно стыдно. Представляю, что бы сказал Федор Михайлович, если бы увидел эту сцену.
— Прости, Егор, я погорячилась. Просто я совершенно не представляю, что делать с такими маленькими яркими личностями, как ты, — попыталась я оправдаться.
— Прежде всего на них нельзя кричать, — сквозь слезы проговорил малыш.
— Может, пойдем погуляем и съедим по мороженому? Тебе можно его есть?
— Можно, — пробубнил малыш.
Я обрадовалась, что мы с Егором нашли компромисс. Но, оглядев квартиру, я поняла: она требует капитальной уборки. Вспомнив, что домработница не придет, я поняла, что мне придется либо смириться и жить в таком свинарнике, либо по собственной инициативе прибраться самой.
— Егор, тебе папа когда-нибудь говорил, что после того, как поиграл, надо за собой убрать?
— Так я и не разбрасывал игрушки.
— А перья?
— Убирать их работа Анны. Вот придет и уберет.
— А твой папа мне сказал, что она заболела, поэтому прибираться придется нам. Тем более — твой папа мне так сказал — что вы с ним всегда вместе убираетесь в квартире каждую неделю, — продолжала я настаивать на своем.
— Но мы с папой убираемся по субботам, а сегодня вторник.
— Ты представляешь, во что превратится дом, если мы будем ждать до субботы?
— Да, — тихо произнес малыш. — Тебе перед папой будет очень стыдно, если ты сейчас не уберешься.
— Ты хочешь сказать, что не будешь мне помогать?
— Нет. Я привык убираться только по субботам.
— Ладно, — смирилась я, — тогда ты должен сидеть тихо, пока я буду убираться.
— Я пойду чистить зубы, а потом тихо посижу в своей комнате и поиграю в приставку.
Я не очень поверила, что Егор так просто отступится и будет тихо сидеть, но надежда на чудо все же забрезжила.
— Где у вас тряпка и швабра? — поинтересовалась я у мальца.
— Теперь я верю, что ты из деревни. Где же это видано — в двадцать первом веке убираться при помощи швабры и тряпки? Вон моющий пылесос стоит, — Егор указал в сторону коридора, где, как я предположила, есть кладовка.
— Спасибо за помощь. — Тяжко вздохнув, я пошла в указанном направлении.
— Ты хоть с ним обращаться умеешь, тетя деревенская?
— Разберусь как-нибудь, — не очень вежливо буркнула я.
Все же надо отдать должное этому чертенку: он сдержал данное слово. Пока я ползала по панкратовским апартаментам, выгребая из каждого угла по куче перьев, Егор ни разу не встал на моем пути. Через час я закончила и поинтересовалась у Егора, заглянув к нему в комнату:
