— Да здесь она. — Снисходительно улыбаясь, моя собеседница подошла к расписанию на стене. — В двенадцатой аудитории у них «История театра»… А потом окно до двух часов.
Через пятнадцать минут рядом со мной стояла лучшая подруга Марины Угольниковой.
Она действительно не годилась Марине в подметки с точки зрения рекламного бизнеса, но, с моей точки зрения, была действительно интересной девочкой. Хрупкая, с почти мальчишеской фигуркой и светлыми кудряшками на миниатюрной головке, она чем-то напоминала мне котенка. А пухлые мягкие губы придавали ее лицу выражение беззащитности. Ее хотелось усадить в глубокое мягкое кресло, укрыть теплым пледом и накормить.
— У меня есть идея, — сказала я ей после небольшого вступления. — Пойдем куда-нибудь перекусим и заодно поговорим.
Мое предложение пришлось ей по вкусу.
Через несколько минут мы уже сидели в одном из уютных подвальчиков, где, кроме одуревшего от безделья сонного бармена, никто не мог помешать нашей беседе.
— Что тебе заказать? — спросила я Свету, внимательно изучавшую меню.
— Мне все равно, — быстро ответила она, глотая слюну.
Я попросила подошедшего официанта принести нам что-нибудь сытное и вкусное на его усмотрение.
Светиному аппетиту можно было позавидовать, впрочем, на свой я тоже не жалуюсь. Поэтому я начала разговор только после того, как мы, изрядно подкрепившись, заказали кофе по-турецки.
Еще в институте я назвала Светлане свою настоящую профессию, поэтому без предисловий начала разговор по существу:
— Когда ты последний раз встречалась с Мариной Угольниковой?
— Давно.
— Если можно, точнее.
— Весной. В середине апреля. Я встретила ее на улице.
— Мне сказали, что в институте ты была ее лучшей подругой.
— Да, но у меня совершенно нет времени. Мы же с утра до ночи в институте, как в монастыре. Лекции, репетиции, самостоятельные отрывки… А еще у меня мать болеет, и живу я у черта на рогах!
— Ну хорошо, а почему Марина ушла из института?
— Я же говорю, что мы заняты с утра до вечера. Перед экзаменом даже ночуем в аудитории. За день выматываешься… А если еще голодная… Домой съездить некогда, а в кафе цены, — она кивнула в сторону меню, — сами знаете. На стипендию не проживешь. Другие студенты торгуют, в разных фирмах подрабатывают. А нам когда? У кого богатые родители — тем проще. Можно сигарету? — попросила она, увидев в моих руках пачку «Ротманса».
Курила она с тем же удовольствием, что и ела. Я положила пачку на стол.
— Ну вот. Педагог по танцу предложила нам работу. По вечерам. Танцевальное шоу в казино. Тридцатник за вечер. Два раза в неделю. Не бог весть какие деньги, но, в принципе, нам хватало. И Макарова не возражала, если это не мешало занятиям.
Света с сожалением посмотрела на свою опустевшую чашку. Я заказала еще два кофе.
— Ну а потом? — осторожно спросила я.
— Потом? — неожиданно рассмеялась Светлана. — Потом казино закрыли.
С вызовом глядя мне прямо в глаза, она продолжила:
— Но ведь всегда есть возможность заработать. При желании.
— Ты имеешь в виду…
— Да. Именно это я имею в виду. А что бы вы делали на нашем месте?
— Не знаю.
— Но Марина занималась этим недолго. Ей повезло. Когда она стала выступать в «Словакии», деньги у нее появились. Вот только спать было некогда. Там же ежедневная работа. И начинается она в полночь.
Взгляд у Светланы стал колючим, в этой девушке ничего не осталось от моего прежнего впечатления, от котенка, и я поняла, что ей, в отличие от Марины, не повезло.
— В перерыве между занятиями Марина спала в раздевалке на диване. Если он был свободен. А сразу после перерыва — занятия по мастерству, с Макаровой. Ну и началось… Марина, соберитесь! Что ты ползаешь по сцене, как сонная курица! Если нет здоровья — уходите! И Марина ушла.
Света посмотрела на часы. Ей пора было возвращаться в «монастырь». Я вызвалась немного проводить ее. Расплатившись, мы вышли на улицу. По пути я узнала от Светы, что в пору обучения круг знакомых у Марины ограничивался институтом. Личная жизнь практически отсутствовала, если не считать одного-двух коротких романов на первом курсе с однокашниками, которых Светлана иначе как «наши педики» не называла.
Указала она мне и то место на Астраханской, где им с подругой пришлось выступать в роли «ночных бабочек».
На всякий случай я попросила Светлану записать мой телефон и отпустила, что называется, с богом.
Мы расстались в двух шагах от моего дома. И я с удовольствием сделала эти шаги. Тем более что у меня возникло сильное желание посоветоваться со своими магическими косточками. Маринина жизнь уже не являлась для меня тайной за семью печатями. Но надо было признаться, что я ни на шаг не приблизилась к решению главного вопроса: «Куда же она делась?»
Первым делом я позвонила самому лучшему «менту» города Тарасова, по совместительству исполнявшему обязанности моего друга и мужа моей замечательной подруги, Андрею Мельникову.
Я застала его на рабочем месте.
— Все бездельничаешь? — задала я ему вопрос на засыпку.
— Что еще остается делать милиции в таком тихом и спокойном городе? — получила я в ответ. — Всю работу за нас переделали частные детективы.
— Андрюша, если тебе сейчас некогда — ты скажи. Могу перезвонить. Через пару минут.
Я с удовольствием злоупотребляла его хорошим ко мне отношением.
— Ну ладно, не тяни резину. Чего тебе надобно, золотая рыбка?
— Мне надобно знать, не пропадали ли девицы красы невиданной в нашем богом забытом граде Тарасове в лето господнее девяносто девятое. Повторяю для милиционеров: нет ли у вас заявлений на розыск молодых красивых девушек. Меня интересуют девушки от… пятнадцати до… двадцати четырех.
— Иванова, ты чего-то скромничаешь сегодня. Давай уж, как обычно, от десяти до шестидесяти и по всей России.
— Андрюш, ну мне очень надо, — захныкала я.
— Ладно. Надеюсь, не срочно?
— Что ты! До вечера выяснишь — и то спасибо скажу.
— Не обещаю, но попробую. Жене чего передать?
— Передай, что муж у нее — золотой человек!.. Ничего не ответил золотой человек, только трубочку взял и повесил, — объяснила я телефонному аппарату.
Я представила себе доброго славного Мельникова, по горло заваленного служебными обязанностями. Отрывая драгоценные мгновения от жены и детей, он совершенно бескорыстно выполняет все мои поручения. Осознав свою беспардонность и его дружескую безотказность, я дала себе страшную клятву при первом удобном случае пригласить его в гости, весь вечер бегать за пивом и собственными руками чистить воблу, подкладывая ему в тарелку самые аппетитные кусочки.
Таким образом успокоив совесть, я достала свои любимые гадальные кости. Как справедливо считают мудрые прорицатели, они всегда «помогут не только сделать прогноз на будущее, но и увидеть правильность ваших действий как в прошлом, так и в настоящем».
Я метнула кости на стол. Сочетание 27+6+23 вызвало у меня легкое недоумение. «Если вы хотите понять смысл вашей работы, вникайте в суть развлечений». Что бы это могло означать? Я прислушалась к своему внутреннему голосу.
Хочу ли я понять смысл своей работы? До сегодняшнего дня мне казалось, что я его понимаю. Моя работа — раскрывать преступления. Проще говоря, ловить преступников. «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет», как пелось в крутом боевике времен моего детства, то «вор должен сидеть в тюрьме», так говорилось в не менее крутом боевике моей юности.
С другой стороны, какой же из Марины преступник? Скорее, она жертва преступления. Хотя из чего это ясно? На сегодняшний день мне известны несколько фактов ее биографии полугодовой давности. А о сегодняшней ее жизни не известно ничего. «Нет жертвы — нет и преступления» — учили меня в институте. И действительно, вполне может оказаться, что Марина, поссорившись с матерью, уехала в какой-нибудь Зачухонск и живет себе там припеваючи.
Почему же я взялась за это дело? Во-первых, потому что за это мне заплатили. А во-вторых, потому что… Герман считает Марину потенциальной жертвой преступления. Ну, слава богу, с первой частью «пророчества» я, кажется, разобралась. Хотя вторая его часть утверждает, что разобраться в смысле своей работы я смогу не раньше, чем «вникну в суть развлечений».
— Вот и вникай, — съехидничал внутренний голос.
И вдруг я неожиданно сообразила, что Маринина работа непосредственно связана с развлечениями. Ночное заведение с танцующими девочками — чем не «фабрика грез»? Ну конечно! Косточки мягко намекали, что мне давно пора было наведаться в это самое заведение.
Через знакомого администратора театра я узнала, что руководит эротическим шоу в «Словакии» бывший солист театра оперы и балета Александр Киреев.
