Ознакомительная версия.
Полицейский-сержант, стоящий ближе всего к месту исчезновения толстяка, судорожно сглотнул слюну и хрипло пробормотал:
— Чертовщина.
3— Какая еще чертовщина? Сержант, ты в своем уме? — капитан полиции Лаврова сдвинула темные брови и пристально посмотрела на смутившегося сержанта.
— Анна Евгеньевна, я не знаю, как еще объяснить, — пробормотал он. — Там правда были птицы. Много птиц. Не знаю, откуда они взялись. А потом этот мужик просто исчез.
Капитану Лавровой было тридцать четыре года. Худощавая, довольно высокая. Каштановые волосы ее были коротко острижены. Одета она была в бежевый свитер и голубые джинсы. На симпатичном и строгом лице — минимум косметики.
— Так, — сухо проговорила Лаврова. — Сейчас же отправляйся к нашему штатному психологу. Скажи, что я направила. Расскажешь ей все, что рассказал мне. Понял меня, сержант?
— Так точно, товарищ капитан, — пробормотал он.
— Свободен.
Сержант поднялся со стула и вышел из кабинета. Капитан Лаврова несколько секунд сидела за столом, о чем-то размышляя, затем взяла мобильник, набрала номер и включила громкую связь.
Раздался гудок, потом второй, после чего бодрый мужской голос проговорил из динамика:
— Да, Анна!
— Сереж, — сказала Лаврова в трубку, — ты узнал, в какой больнице лежит второй участник происшествия?
— Да. Адрес больницы, номер палаты, фамилия лечащего врача. Хочешь, чтобы я съездил?
— Нет, я сама. У тебя и так дел невпроворот. Скинь мне инфу по эсэмэс.
— Как скажешь. Перед полканом потом тоже сама отчитаешься?
— Да.
— Спасибо, Анют. С меня бутылка коньяка.
Капитан Лаврова усмехнулась.
— Степанцов, ты же знаешь — я не пью коньяк. И не называй меня Анютой.
— Хорошо, прости.
— Жду эсэмэс.
Капитан Лаврова отключила связь и положила мобильник на стол.
4Каждый врач, практикующий больше десяти лет, наверняка помнит хотя бы один случай, который с большим основанием можно назвать чудом.
Один из коллег заведующего хирургическим отделением Ивана Ивановича Загорского своими глазами видел, как человек встал с кушетки и пошел в туалет с куском арматуры, торчащим у него из головы. Другой лечил пациента, у которого легкие были сдавлены в лепешку. Пациент не только не задыхался, но и порывался позвонить жене и крыл врачей отборным матом, пока те вставляли ему дренаж.
У самого же Загорского подобных чудес в рабочей биографии не было. Вплоть до вчерашнего дня. И теперь Загорский испытывал крайнее волнение. Сидя в ординаторской за чашкой крепкого кофе и постукивая пальцами по столу, Иван Иванович размышлял… Случай экстраординарный и потянет как минимум на полновесную статью в «Медицинском вестнике». Это для начала, а потом… Потом, пожалуй, можно замахнуться и на диссертацию!
От приятных размышлений Загорского отвлек решительный женский голос:
— Иван Иванович!
Он поднял взгляд и посмотрел на вошедшую женщину сквозь круглые очки в золотой оправе.
— Капитан Лаврова, убойный отдел, — представилась она. Красные «корочки» мелькнули перед глазами доктора и снова исчезли в кармане. — Я звонила вам по поводу вчерашнего пациента.
— А… да-да… — рассеянно проговорил Загорский. — Присаживайтесь, пожалуйста.
Капитан Лаврова села.
— Кофе? — предложил доктор.
Гостья мотнула головой:
— Нет, спасибо. Как он?
— На удивление хорошо.
— На удивление?
Доктор улыбнулся:
— Простите, как вас по имени-отчеству?
— Анна Евгеньевна.
— Анна Евгеньевна, пациент потерял два литра крови, у него задеты артерии, пробита селезенка, повреждено легкое. Не говоря уже о сломанных костях.
— Так бывает, когда подставляешься под пули, — заметила Лаврова. — Считайте, что он еще легко отделался.
Доктор качнул головой:
— Я не о том. Когда его привезли, я думал — не жилец. Но операции прошли на редкость успешно, и он уже четыре часа дышит самостоятельно.
— Это хорошо?
— Для человека, сердце которого не билось почти две минуты, очень. Если так пойдет и дальше, то через день, максимум два мы его переправим в терапию.
— Хотите сказать, что он выздоравливает как-то уж очень быстро?
— Пожалуй, что так.
Несколько секунд капитан Лаврова обдумывала слова доктора, затем спросила:
— Могу я с ним поговорить?
— Почему бы и нет? Но не больше пяти минут. Состояние больного стабильное, однако кто знает…
— Пяти минут будет вполне достаточно, — заверила его Лаврова. — Кстати, он ничего о себе не говорил?
Хирург покачал головой:
— Нет. Только назвал свое имя, сразу после того, как вышел из комы. Но я не уверен, что верно расслышал.
— И что это за имя?
— Кажется… Мигель.
— Иностранец?
— Наверное. Хотя, возможно, он просто бредил. В любом случае, у вас есть возможность спросить об этом у него самого.
Капитан Лаврова уже поднялась.
— Значит, у меня есть пять минут?
— Да.
— Я попытаюсь уложиться.
Она повернулась и решительно зашагала к двери.
Поморщившись от пиликанья мониторов, капитан Лаврова поставила возле кровати стул и села на него. Она внимательно посмотрела на пациента и представилась:
— Я капитан Лаврова из убойного отдела. Как вас зовут?
Пациент не ответил. Его отсутствующий взгляд был устремлен в потолок. Лаврова глянула туда же и увидела многочисленные отверстия в звукопоглощающем покрытии. «Должно быть, через эти отверстия улетучиваются из реанимации души умерших», — мелькнуло у нее в голове.
Пациент между тем не проявлял никаких признаков заинтересованности разговором. Седая прядь в его волосах была похожа на белое перышко.
— Вы сказали врачу, что вас зовут Мигель.
Это так?
Пациент продолжал молчать. Капитан Лаврова решила зайти с другого бока:
— Вы помните, что произошло вчера вечером? Вы устроили драку в ресторане. Перебили стекла и пытались перерезать человеку горло.
Черноволосый незнакомец повернул к гостье свое неестественно бледное лицо с резкими и жесткими чертами и хрипло осведомился:
— Вы поймали авгура?
— Кого?
— Птичника, — сказал черноволосый.
— Вы имеете в виду толстяка, которого вы пытались убить?
— Да.
Капитан Лаврова нахмурилась и покачала головой:
— Нет. Ему удалось сбежать.
Ее собеседник что-то тихо пробормотал на странном языке и вновь уставился в потолок.
Капитан Лаврова помедлила, а потом уточнила:
— Если мне не изменяет память, в Древней Греции авгурами называли магов, предсказывающих судьбу по полету птиц.
Пациент не ответил. Облизнув потрескавшиеся губы, он сухо произнес:
— Они нашли кулон.
— Кто «они»? — не поняла Лаврова. — О ком вы говорите?
Пациент помолчал. Затем сказал по-прежнему хрипловатым, но твердым голосом, не терпящим возражений:
— Сегодня я уйду. И вы не должны меня задерживать.
Лаврова приподняла бровь:
— Вот как? «Не должны»?
— У меня много работы. А у вас слишком мало сил, чтобы противостоять им в одиночку.
Капитан Лаврова усмехнулась:
— Может быть, и мало, но уж, во всяком случае, больше, чем у вас. А теперь просветите меня: с кем вы собираетесь воевать?
Мужчина не ответил. Он отвел взгляд и снова устремил его в потолок. Капитан Лаврова подождала немного и, поскольку пациент хранил молчание, заговорила сама:
— Человек, с которым вы дрались, — он ваш знакомый?
Ответа не последовало.
— Драку зафиксировали несколько видеокамер, — продолжила капитан Лаврова. — Отпираться или играть в молчанку бесполезно.
Пациент и на этот раз не произнес ни слова. Капитан Лаврова вздохнула:
— Что ж. Тогда начнем сначала. Назовите мне ваши имя и фамилию.
Но тут глаза пациента закрылись, бледное лицо оцепенело, черты заострились. Монитор сорвался на монотонный писк.
Капитан Лаврова на секунду растерялась, но тут же овладела собой, вскочила со стула и бросилась к двери. Выбежав в коридор, она крикнул:
— Скорей сюда! Пациенту плохо!
Две медсестры и проходивший мимо врач кинулись к палате. Когда они вбежали, кровать, на которой несколько секунд назад лежал пациент, была пуста.
— Где он? — недоуменно спросил врач, уставившись на Лаврову.
Она не ответила. В ее широко раскрытых глазах читалась полная растерянность.
5Студентка Московского университета Настя Лаврова надела джинсовую курточку и придирчиво оглядела свое отражение в зеркале. Лицо полновато, шея слишком тонкая, глаза посажены излишне широко… Но если немного втянуть щеки и посмотреть чуть исподлобья… (Настя тут же это проделала.)
Ознакомительная версия.
