Ознакомительная версия.
И запаниковавший Президиум во главе с его собственной матерью врубили прибор на полную…
Он тогда чуть не умер.
А когда очнулся в той же комнате на той же кровати, Вики рядом уже не было. А вот мать — была. И больше никого, только они вдвоем.
— Ты не боишься? — сипло проклекотал Кай, недобро глядя на мать.
— Боюсь, — устало кивнула та, старательно избегая смотреть в глаза сына. — Но рассчитываю на твой разум и сыновнее чувство. И еще кое на что.
— Где Вика?
— На пути домой.
— И вы отпустили ее, несмотря на договоренность с фон Клотцем?! — Кай тщательно прислушивался к эмоциям матери, чтобы не пропустить возможную ложь.
— Пришлось. Ведь иначе с тобой не удалось бы договориться.
— Договориться о чем?
— Ты, как и было определено изначально, женишься на Брунгильде, причем срочно, свадьба через две недели…
— Нет!
— Что значит — нет? Мы и так ждали непозволительно долго, больше десяти лет!
— Я тут ни при чем, вы ждали, пока Брунгильда достигнет полноценного детородного возраста.
— Допустим. Но сейчас ей почти двадцать, и тянуть больше нельзя. Тем более что ты и сам был не против, ведь она очень красивая девушка.
— Ключевое слово — был. А сейчас — против. Мне нужна только одна женщина — Виктория Демидова.
— Кай, — Грета брезгливо дернула верхней губой, — прошу тебя, не напоминай мне о том позоре, что пришлось пережить два часа назад. Хорошо, что об этом не знает никто, кроме членов Президиума, иначе скандала было бы не избежать! И цель великого…
— Да плевать мне на вашу цель! — довольно бесцеремонно прервал пафосные завывания матери Кай, пытаясь приподняться. Не получилось — к горлу моментально подкатил скользкий комок тошноты. — Мне эти ваши рассуждения о возрождении былого величия уже печень проели! И мне осточертело, что на меня смотрят исключительно как на племенного жеребца! И мысли ваши осточертели, и бездушие, и жестокость! Я давно уже хотел уйти, но цели особой не было, да и оборудование для исследований здесь хорошее, но теперь — все! Я ухожу! И не пробуйте меня удержать!
— И куда же ты пойдешь? — криво усмехнулась Грета. — К этой своей девке?
— Да! Я от нее хочу детей!
— И результат стольких лет лишений нашего народа выкинешь на помойку? Снова растворив в поганой крови выходцев с Гондваны с таким трудом очищенную свою?
— Довольно! — процедил Кай, сосредоточенно глядя на Грету. — Не заставляй меня делать то, что я не хочу, ты все же моя мать. Пусть даже только биологическая.
— Не старайся, сынок. — В глазах женщины мелькнуло торжество. Она подняла правую руку, и Кай увидел на запястье широкий металлический браслет довольно странного вида. — Это новейшая разработка наших ученых, она блокирует ментальное воздействие. Главное, не смотреть тебе в глаза. Правда, пока действует он недолго, но мне этого времени хватит, чтобы сказать все, что требуется.
— А что бы ты ни сказала…
— Ты сначала дослушай. Так вот, именно по этой причине мы и отпустили твою девку домой, а не вернули ее фон Клотцу. Только так можно заставить тебя быть послушным, ведь в противном случае…
— Понятно, — Кай откинулся на подушку и в бессильной ярости сжал кулаки, — в противном случае вы всегда сможете добраться до Виктории. Но если я буду рядом с ней…
— Все двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю? Постоянно? Не получится. — Грета снисходительно похлопала сына по руке. — Обязательно случится так, что Вика останется одна. И тогда…
— Можешь не продолжать. Я понял. — Голос мужчины мгновенно замерз. — Но дай слово, что вы оставите Вику в покое раз и навсегда.
— Обещаю — мы забудем о ее существовании!
Кай закрыл глаза и просканировал эмоции матери. Она говорила правду.
А на формулировку клятвы он тогда внимания не обратил…
Как же его ломало первые дни! Кай и сам не ожидал, что настолько прикипел душой и сердцем к этой невысокой кареглазой девушке, черты лица которой не были такими идеальными, как у его невесты Брунгильды, но они… они были живыми! И кажущееся несовершенство в целом выглядело намного женственнее и притягательнее, чем человеческий конструктор под названием Брунгильда Вюрнсдорф. Да и другие конструкторы женского пола, обитавшие в пещерах.
Все жители подземелья были слишком похожи друг на друга, словно братья и сестры, что вполне объяснимо — ведь производство шло по определенному лекалу.
И Кая уже подташнивало от окружающего его однообразия. Поэтому когда возникала необходимость командировок в Западное подразделение, он с удовольствием брал эту неприятную для большинства обязанность на себя.
Неприятную — потому что будущих властелинов мира этот самый мир пугал. Они все родились и выросли под землей, на поверхность выбирались редко — и глазам больно, и кожу надо постоянно обрабатывать, чтобы не обгореть, — а то, что они видели с помощью Интернета, земляных червей пугало. Эти недочеловеки вели себя безобразнейше! Никакого порядка, никаких моральных принципов и устоев, сплошная грязь и чудовищное количество пороков!
Нет, они выйдут на поверхность только тогда, когда основная часть человеческого мусора будет утилизована!
В общем, толпы претендентов на поездку в Европу никогда не было.
И постепенно все привыкли, что туда ездит только Кай.
А ему как раз очень нравились шум городов, ухоженные парки, веселый смех детишек на аттракционах, толчея в магазинах, ласковое поглаживание ветерка, и даже моросящий дождик ему нравился! Но главное — океан эмоций! То, чего ему так недоставало в пещерах, среди вымуштрованных биороботов.
В самый первый раз, когда он подростком поехал в Европу вместе с матерью — ученым Западного подразделения «Аненербе» не терпелось изучить способности мальчика, — Кай поначалу едва не сошел с ума от обрушившегося на него ментального шквала. Ему даже стало плохо в аэропорту Екатеринбурга, сердобольные пассажиры предложили вызвать врача — а это автоматически привлекло бы внимание к глазам мальчика, пока скрытым под темными стеклами очков. И Грета уже решила возвращаться обратно, но Кай смог адаптироваться, и ему… понравилось!
Особенно когда он научился разделять шквал на отдельные ветерки, уклоняясь от неприятных и подставляя истосковавшуюся по человечности душу под согревающие.
Вот женщина следит, как неподалеку играет ее малыш, ее глаза светятся нежностью — и у мальчика словно мягким перышком по сердцу провели. А потом он почувствовал, как с ресниц сорвалась слеза, за ней — другая…
Кай тут же вытер предательскую влагу, но Грета уже заметила и напряглась еще больше — ее сын последний раз плакал в трехлетнем возрасте, от боли, когда сломал руку.
— Что с тобой? — Женщина взяла мальчика за запястье, проверяя ему пульс. Он был учащенным. — Так, и с сердцем проблема. Да, рановато я тебя на поверхность вывела, надо было еще пару лет подождать. Остальные раньше двадцати даже носа солнцу не показывают. Все, поехали‑ка домой.
— Нет, не надо, — спокойно произнес Кай. — Со мной уже все в порядке. Я просто не сразу смог блокировать эмоции этих людей.
— Понимаю, мой мальчик, — посуровела мать. — Я даже предположить боюсь, сколько низменных чувств на тебя обрушилось, сколько грязи!
— Да, мама, ты не можешь этого понять.
— Ничего, Кай, ничего, скоро все изменится. Как только ты подрастешь и мы сможем получить еще много‑много таких же, как ты, мы вылечим эту планету!
«Это вряд ли. Я очень надеюсь, что планета вылечит нас».
Но вслух Кай ничего не сказал.
Может, еще и потому, что как раз в этот момент возле них остановились двое — мужчина и женщина средних лет. Не сказать чтобы очень красивые или стройные — самые обычные внешне. Кажется, мужчина куда‑то улетал, а женщина его провожала.
И Кай окунулся в другой поток, в котором смешались боль расставания, беспокойство, тепло нежности, томление страсти, чувственное влечение, преданность, самозабвение, единение душ… Наверное, то, что вот уже тысячи лет люди называют любовью.
И это было… это было…
Это было больно. Так же больно, как и осознание своего сиротства при живой матери.
А может, и еще больнее. Потому что в его жизни никогда не будет ничего подобного, он — урод. Искусственно выведенный в колбе мутант, от которого хотят получить толпу таких же.
Именно тогда Кай и принял решение отказаться от участия в экспериментах. Он понимал, что от него все равно не отстанут, но рожденные естественным путем дети вряд ли смогут существенно изменить баланс сил в сторону «новых арийцев».
А ему придется довольствоваться отражениями чужих чувств, навсегда забыв о возможности испытать что‑то подобное самому.
Ознакомительная версия.
