— Иди ты, бугор, знаешь куда?! — внезапно оскорбился тот.
— Не стесняйся, Коля, дело житейское…
— Чо я, порнуху должен следователю гнать?
— Порнография и эротика — разные вещи.
— А слова-то одни, матерные.
— У тебя ж всеобщее среднее образование. Неужели не можешь выразить мысли без мата?.. — Бригадир с хитринкой посмотрел на Лимакина. — Пока Николаша резину тянет, я начну. Это еще до Спартака у них роман состоялся. Тогда Юленька помоложе была. Она и теперь прилично смотрится, а в то время — пальчики оближешь! Коля, понятно, не стерпел и положил на нее глаз…
— Не ври, бугор! Юлька сама строить глазки начала, — перебил бригадира Санков.
— Ну, Коля, гони дальше, гони!..
— А что дальше… Вижу, сама напрашивается. Для потехи притиснул на складе за ящиками, Юлька и размякла: «Ой, только не здесь… Приходи домой вечером. Музыку послушаем, коньяку с кофе попьем». Думаю, во лафа подворачивается — на дармовщину хапнуть! «Заметано, — говорю. — Чуть стемнеет — жди». Трезвый, как нарочно, был, еле дождался до вечера. Пришел. Юлька — цветет и благоухает. В таком прозрачном наряде, аж насквозь все прелести видно. На столе — закуси разной на всю нашу бригаду хватило бы, а я, кроме бутылки коньяка, ничего не вижу. Закусь мне — до лампочки. Юлька с кофейником засуетилась. Говорю: «Брось глупости! Не надо коньяк портить кипятком». Она на все согласна. Ну чокнулись, закусили, еще чокнулись, еще…
— Николаша, давай ближе к делу, а то прочокаешься до утра, — поторопил бригадир.
— Не, — расплылся в улыбке Санков. — Через полчаса бутылка уже опустела. Юльке так жарко стало, что и прозрачную блузку сняла. Мне же в ту пору одна бутылка была, что слону дробина. В самую норму захорошел. Сила из меня поперла. Смотрю на млеющую Юльку и соображаю: «Елки-моталки! У такой разогревшейся бабенки я шутя еще коньяк заработаю…» — Санков, вроде прикидывая, как бы получше сформулировать мысль, мучительно наморщил лоб.
— Понятно, Николаша, первую ходку ты сделал добросовестно, — подсказал бригадир.
— Ну, — благодарно улыбнулся за подсказку Санков. — Юлька как на седьмое небо взлетела. Покейфовав в постели, запорхала по комнате и из серванта на стол — хлоп другой пятизвездочный поллитряк. Тут уж я принялся, не чокаясь, стопари глотать. Дураку на этом бы пузыре и завязать надо, да я и тогда безразмерным был. Чую, капитально забалдел, но третью бутылку откупорить хочется. Вижу, Юлька тоже изнемогает, так здоровски я приглянулся ей. Эй, думаю, была не была!.. Растравить-то Юльку растравил, а у самого от пятизвездочной литровки голова кругами пошла и это самое…
— Как стрелки у часов на полшестого, — опять подсуфлировал бригадир.
— Ну. Во когда комедия началась! Разъяренная Юлька всю морду мне когтями исполосовала. Чудом, зараза, глаза не выдрала. Домой приперся, как после ледового побоища. Жена в пузырь: «Кто?» Сдуру ляпнул, мол, кошка поцарапала. Баба за палку да — по рогам!..
Грузчики от смеха схватились за животы. Санков снисходительно усмехнулся:
— Ржете, алкаши, над чужой бедой. Мне самому после было смешно, да не до смеха. Все лето в сарае топчан давил и чем попало питался. Жена до самого снега шагу не давала в квартиру шагнуть.
— Горячая женщина?.. — с улыбкой спросил Лимакин.
— Кто, жена?
— Нет, Галактионова.
— В постели лучше не дразнить, — Санков посмотрел на бригадира. — Слышь, Артем, не сама ли Юлька сгоряча шарахнула Спартака по черепу? Наверное, раззадорил, а…
Бригадир указательным пальцем крутнул у виска:
— По-моему, со вчерашнего перепоя у тебя извилины в мозгу выпрямились. Юленька с прошлой осени его к себе не подпускала. Сам Спартак об этом говорил. Оттого, дескать, и закирял по-черному.
— Но жил-то у нее.
— Где?..
— Ну, помнишь, Юлька вчера говорила, что унес из дома полную авоську бутылок. И пузырь одеколона утром, пока она отвернулась на кухню, выжрал.
— Ради этого и приходил.
— Одеколон — понятно, но пустые бутылки на хрена ему понадобились?
Бригадир безнадежно махнул рукой:
— Точно, Николаша, труба твоим извилинам. Ты когда-нибудь видел, чтобы Юля стеклопосуду сдавала?
— Нет.
— А Спартаку это, как бог послал. Теперь ведь бутылка в цене. Соображаешь?..
— Спартак таким промыслом брезговал.
— Пока Юля финансировала.
— Богато Галактионова живет? — закинул удочку Лимакин.
Санков, опередив бригадира, оттопырил большой палец:
— Во!.. Спартак, конечно, крепко ее подоил, но у Юльки еще на десять таких фрайеров богатства хватит. Казенными миллионами баба ворочает. При нынешнем беспределе отстегнуть от них в свой карман сотнягу тысяч такой пустяк, что мне палец обмочить. Раньше, бывало, у нее рваный рубль в долг не выпросишь, а теперь четвертными сорит. В прошлом месяце мы холодильник ей привезли…
— Японский?
— Ну.
— Из магазина «Домашнее хозяйство»?
— Не, прямо со склада… Так… Что это я хотел сказать?.. А-а-а! Распаковали, значит, «япошку», заволокли на кухню и за стол сели. Прежде бы, скряга, за такую услугу поллитровку со скрипом поставила, а тут аж три «Пшеничных» шутя кинула. Ну, а вчера, мля, вооще… всю бригаду упоила… — Санков потряс головой. — Сегодня башка, как чугунная…
— По какому поводу так расщедрилась?
— Мебельный гарнитур ей целевым назначением из Новосибирска прибыл на «Колхиде». Разгрузили, в дом затащили и дотемна киряли. Щас бы отоспаться, пока работы нет, но Спартака надо хоронить да после похорон помянуть керю. Ну, не жизнь, бляхя-муха, а сплошная карусель… — Санков посмотрел на бригадира: — Артем, вчерашние мебельные гробы, наверняка, наш бывший предрайпо, с которым Юлька шашни крутила, организовал. Он же, говорят, в облпотребсоюзе шишка.
Бригадир недовольно нахмурился:
— Хлестаков здесь был шишкой, а там неприметной опухолью стал. Да и нужен он теперь Юле, как зайцу колокольчик. К ней по воскресеньям козырной туз на белой «Тойоте» подкатывает.
— Чо-то я ни разу его с Юлькой не видал.
— Что ты, кроме бутылки, вообще видишь? Вчера, когда мебель выгружали, в кабине «Колхиды» с шофером сидел.
— Седой старик?
— Сам ты старик!.. Холеный дядька лет под пятьдесят. По виду — из бывших номенклатурщиков.
Санков потер наморщенный лоб:
— Ну, мля, значит, не разглядел толком. Я ж у него пару сигарет стрельнул. «Мальборо» курит, зараза, как Юлька. Наверное, и живет так же, козырно.
— С нищими Юленька не свяжется. Спартаком насытилась по горло.
— Ребята, — обратился сразу ко всем грузчикам Лиманов, — а из «Домашнего хозяйства» вы никому не увозили японские холодильники?
— Из магазина сами покупатели увозят, — ответил бригадир. — Со склада увезли один на птицефабрику.
— Кому?
Бригадир чуть замялся:
— Мордастому ветерану с оловянными глазами, который только что новую партию создавал.
— Где он там, на птицефабрике, живет?
— В центре поселка, наискосок от магазина.
— Этот ветеран и на митинг вас уговорил?
— Подсказал. Приходите, мол, парни, девятого июля к райисполкому. Будем местной администрации права качать, пока демократы не разорили страну до нитки.
Бригадир нетерпеливо посмотрел на часы. Стараясь не злоупотреблять терпением грузчиков, жаждущих лечебной опохмелки, Лимакин попрощался. Глядя ему вслед, бригадир недовольно сказал Санкову:
— Ну ты, блин, раскололся перед следователем как ребенок. Киряли, киряли… И на Юлю не ту бочку покатил. Я ж тебе подсказывал: гони напропалую сексуальное кино!..
Санков отшвырнул в сторону измятую картонку:
— А чо врать?.. Не хватало мне на туфте попухнуть да в политику вляпаться. Вы, друзья, чистенькие стояли, а я с дурацким транспарантом, кстати сказать, тобою намалеванным.
— Кому ты нужен, политик… — Бригадир сердито сплюнул. — Ты, если и вляпаешься, то в уголовщину.
— Сам, бугор, уголовник, — огрызнулся Санков. — Хватит учить, давай бабки! Пока лекарство соображаете, я заказанный Юлькой гроб Спартаку выкуплю.
— Смотри, прежде времени не нажрись!
— Чо я, совсем без мозгов…
Бригадир достал из кармана пачку двадцатипятирублевок и хмуро стал отсчитывать новенькие кредитки.
Возле плотно закрытых металлических ворот торговой базы райпо, у распахнутой настежь проходной с невысоким крыльцом, на скамеечке в тени дремала располневшая вахтерша. Едва Лимакин приблизился к крыльцу, толстуха очнулась и басовитым, будто спросонья, голосом строго предупредила:
— Молодой человек! Без пропуска на территорию базы нельзя.
— Я следователь прокуратуры, — сказал Лимакин, — Мне надо Галактионову увидеть.
Вахтерша мгновенно оживилась:
