Билли тоже входил в число «новинок», появившихся здесь спустя много времени после того, как доктор, став семейным человеком, обзавелся собственным домом и переехал с Бейкер-стрит. «Новинкой» Билли являлся еще по одной причине: он действительно был очень молод и явно ощущал себя не просто слугой, но словно бы верным оруженосцем из рыцарского романа.
– Итак, юноша, когда он вернется?
– Боюсь, что не могу этого сказать, сэр.
– Ну хорошо, а когда, по крайней мере, ты видел его в последний раз?
– И этого не могу сказать вам, сэр, – Билли удрученно покачал головой.
– Как же так, молодой человек? – Ватсон в недоумении воззрился на слугу.
– Ну… так уж получается, сэр. Кто к нам только не входил, кто не выходил от нас в последнее время… Последним, вчера, был священник, до него – пожилой букмекер, а еще раньше заходил какой-то разнорабочий. Но…
– Но?
– …Но я не уверен, был ли всеми ими мистер Холмс или все-таки нет, – продолжил Билли после короткой неловкой паузы. – Он ведь сейчас, как говорится, идет по горячему следу – сами понимаете, сэр, что это значит…
– О да! – коротко хмыкнул доктор.
– Не ест, не спит… Да что я вам рассказываю, сэр: вы ведь его знаете дольше, чем я. Вам ли не помнить, какой он в таких случаях бывает!
– О да! – повторил доктор тем же тоном.
– Он, сэр, прямо весь извелся, вот чтоб мне не встать с этого места! И я за него извожусь, как же иначе… Давеча спросил его, что и когда на обед ему приготовить, так он отвечает: «Отлично, мой мальчик: на обед приготовь отбивные и картофельное суфле, к завтраку пораньше, ровно в семь тридцать утра на послезавтра». «А до послезавтрашнего завтрака что же, так ни разу и не пообедаете, сэр?» – спрашиваю. «У меня, Билли, на такую ерунду сейчас нет времени: я, видишь ли, занят!» – отвечает. Совсем худой стал, сэр, и бледный до ужаса, одни глаза на лице остались… Прямо-таки ужас, сэр.
– Верю… – Ватсон нахмурился. – Увы, я никогда не мог внушить моему другу простую мудрость: «Всей работы не переделаешь». Похоже, мне придется вмешаться, чтобы положить край этому губительному для организма безумию… Во всяком случае, произвести медицинский осмотр я прямо-таки обязан!
– Уж пожалуйста, сэр. Этим бы вы, сэр, сняли прямо не знаю какой камень с моей души!
– А чем он вообще сейчас занимается? – спросил доктор Ватсон, понизив голос.
– Да это же, как его, – Билли тоже перешел почти на шепот. – Дело о коронном бриллианте.
– Что, о том пропавшем алмазе из короны? Ценой сто тысяч фунтов?!
– О нем, сэр. Там, наверху, втемяшили себе в голову, что эту штуку необходимо разыскать – и никак иначе. К нам тут сразу после этого забегáли сам премьер-министр и министр внутренних дел, сидели оба вот на этом диване, где вы, сэр, сейчас сидите. Мистер Холмс принял их очень великодушно, прямо-таки как равных, – Билли покровительственно ухмыльнулся: он-то знал, что равных его хозяину нет вообще. – Пообещал, что сделает все возможное. Как он это сказал – их аж попустило разом…
– М-да, – доктор предпочел не комментировать сказанное. – Я, конечно, читал в газетах об этой краже. Ладно, молодой человек, а что это за нововведение? Я имею в виду занавес. Зачем он, собственно, тут нужен?
– Занавес? Мистер Холмс его повесил – не знаю зачем. Три дня назад это было. А вот за ним, то есть занавесом, сэр, и вправду есть одна потешная штука.
– Потешная штука?
– Да, сэр, – молодой слуга не сдержал смеха. – Именно штука, причем потешная. Специально для мистера Холмса сделали.
Подойдя к эркеру, он одернул занавес, с легким шорохом отъехавший в сторону по латунному карнизу. И (доктор, воскликнув «О Боже!», едва сумел удержаться от гораздо более крепкого высказывания) их глазам открылась сухощавая фигура Шерлока Холмса. Великий детектив сидел, не шевелясь, спиной к ним, лицом же – в сторону улицы. Точнее, в сторону другой половины занавеса, продолжающей закрывать окно: доктор лишь сейчас рассмотрел, что карниз двойной и слуга сдвинул только внутреннюю часть плотной шторы.
– Билли, это… – Ватсон уже догадался, каков будет ответ.
– Да, сэр. То, что вы думаете, сэр. Восковая кукла, сэр, манекен. Правда, точь-в-точь как он, сэр?
– По-тря-са-ю-ще, – медленно произнес Ватсон, не в силах оторвать взгляд от ужасного зрелища: Билли, нахваливая куклу, небрежно снял ее голову с плеч и теперь держал в руках, так что лицо Шерлока Холмса смотрело прямо на доктора, тогда как сама фигура по-прежнему была обращена к нему спиной.
– Вам правда нравится, сэр? – юноша расплылся в улыбке.
– Да. Но, Билли… зачем это?
– Ну, сэр, мистер Холмс считает, что за ним сейчас могут наблюдать. И ежели так – то пусть они думают, что он дома, когда он совсем не… О сэр: звонок! Пойду открою.
Прежде чем спуститься к входной двери, Билли аккуратно водрузил восковую голову на прежнее место и задвинул штору. Доктор Ватсон передернул плечами. Потом, оглянувшись по сторонам – да, все, кроме занавешенного эркера, оставалось прежним! – уютно устроился в привычном кресле, закурил сигару, потянулся к полке за книгой…
В этот момент на пороге возник посетитель, очевидно, впущенный Билли. Точнее, посетительница: это была длинная, тощая старуха, вся какая-то черная: в траурно-черном платье, под траурной вуалью и даже длинные локоны, видневшиеся из-под черной шляпки, сохраняли, несмотря на густую седину, немало черных прядей.
– Добрый день, мэм, – Ватсон привстал, растерянно вертя в пальцах сигару.
– Вы не мистер Холмс? – полувопросительно, полуутвердительно произнесла старуха.
– Нет, мэм. Я его друг, доктор Ватсон.
– Я так и знала, что вы не Холмс! – в голосе женщины прорезались злобные и при этом торжествующие ноты. – Мне говорили, что Холмс – джентльмен приятной наружности…
(«Ну, знаете ли!» – нет, этого, конечно, Ватсон не сказал вслух: не так он был воспитан, чтобы говорить такое даме в глаза. Однако на лице у него буквально появилась именно эта фраза.)
– …Но, так или иначе, я пришла именно к Шерлоку Холмсу, – бесцеремонно продолжила гостья. – И намерена его увидеть. Немедленно.
– Уверяю вас, мэм, его сейчас нет дома!
– Я вам не верю, – отрезала старуха.
– Но позвольте, мэм!
– Даже не подумаю позволить. Вы отказываетесь мне помочь – что ж, придется обойтись без вашей помощи! Он там, да? Я знаю!
Старая леди, лавируя между мебелью, решительно устремилась к дверям спальни Холмса.
– Мэм, вы нарушаете неприкосновенность жилища! – воскликнул Ватсон, пытаясь преградить ей путь. Бесполезно: посетительница уже распахнула дверь.
– Ага! Сейф! Что, хотела бы я знать, он держит в этом сейфе?!
– Мэм… – потрясенно выговорил Ватсон.
Назойливая гостья шагнула к сейфу – и в следующий миг на нем вспыхнула яркими лампочками красная надпись «Не прикасаться!», задребезжал электрический звонок… Окна были занавешены, комната окутана полумраком, какое-то время Ватсон не различал ничего, кроме багряно сияющей надписи, – поэтому он далеко не сразу понял, что никакой старухи рядом с ним нет, а вместо нее высится мужская фигура.
– Боже мой, Холмс!
– Элементарно, дорогой Ватсон: передовое слово современной науки. Компактное, но, согласитесь, впечатляющее устройство: должен похвастаться, моей собственной конструкции, – Шерлок Холмс положил на сейф шляпу «старухи» вместе с прикрепленными к ней седыми буклями парика и закрывающей лицо вуалью. – Наступив на вот эту половицу перед сейфом, вы замыкаете электрическую цепь и тем самым включаете сигнал тревоги. Кстати, аналогичный сигнал я могу включить и сам: в кабинете есть специальная кнопка. Своего рода страховка, Ватсон, предупреждение любопытным посетителям не быть слишком уж любопытными. Вас раздражает этот шум и свет? Не волнуйтесь: сейчас сигнал тревоги автоматически отключится… вот так… Но все эти включения столь же автоматически фиксируются – и, вернувшись после длительной отлучки, я всегда могу точно узнать, не пытался ли кто-то порыться в моих секретах.
