– Тебя можно пригласить? – спросил Людмилу, когда после небольшого перерыва заиграла музыка.
Люда колебалась, танцевать с «откинутым» желания не было.
– Идите, Людочка, идите, – сказал Клочко. Он явно хотел избавиться от нее хотя бы на пять минут.
Марьяна сделала ей легкий кивок в сторону середины зала, мол, иди, а мы тут потолкуем. Люда побрела танцевать с неприятным типом Витяней.
– Марьяна, ну что за сюрпризы? – упрекнул Клочко.
– А куда мне ее девать? – пошла в атаку она. – Это не подружка, которую выставишь за дверь, родная сестра. Ну, а теперь объясни мне популярно, что с моим делом? А то я так и не поняла, что мне светит.
– Да ничего хорошего, – признался Клочко. – Все против тебя. Скажи спасибо следаку, что не передает дело в суд и отпустил тебя. На него это не похоже, он волчара еще тот, рассусоливать не любит. А тебя отпустил. Чем ты его взяла, Марьяна?
– Обаянием, – недовольно фыркнула она. – И это все?
– Со следаком поладить трудно, но есть выход на более крупную птицу. Тот не подведет, в случае особой нужды твое дело передадут другому следаку, посговорчивее. Разумеется, надо кинуть...
– У меня бабок нет.
– Их ни у кого нет в том количестве, в каком хочется иметь. Марьяна, я обещал тебе все уладить? И улажу. Как я это сделаю, тебя не должно касаться.
Она ловила каждое слово нового любовника, и не потому, что речь шла о ее будущем, которое весьма туманно, причина иная. Вращаясь в среде подобных людей, она прекрасно знала им цену, и, слушая его, Марьяна думала: «Не лягу с тобой, пока не получу гарантий. На крайний случай у меня есть запись». А он обстоятельно рассказывал, какие предпринял меры, и все ради нее, Марьяны. Много обещаний, много. Лично Марьяну это охлаждает. Впрочем, одно он может выполнить прямо сейчас:
– Помнится, кто-то обещал повысить мое материальное положение.
– Пятьсот баксов хватит? – Достал он бумажник.
– На первое время да. – Она цапнула купюры, небрежно сунула их в сумочку.
– А я надеялся, что мы после ресторана прекрасно проведем остаток вечера в одном уютном местечке.
– Завтра я вся в твоем распоряжении.
– Все будет в ажуре, – заверил Клочко.
– Ох, не нравится мне у вас, бизнесменов, одна черта: обещаете много, а ни хрена не делаете.
– Я свои обещания выполняю, – обиделся он.
– Ну, ладно. – Погладила Марьяна по его руке. – Не пыхти. Я бедная, одинокая женщина, попавшая в плохую историю. Да у меня шарики за ролики заскакивают! В этот момент вернулись после танцев Люда и Калюжник, и она повернулась к ним:
– Людка, пойдем, нос попудрим, а? Мужчины нас подождут. У меня есть прикольный тост, без нас не пейте.
В туалете Люда наконец свободно вздохнула, а то за столом она не могла преодолеть скованности с тех пор, как появился Витяня. Девушка с любопытством оглядывалась, ведь ей ни разу не приходилось бывать в дорогих кабаках, а здесь даже сортиры шикарные.
– Бабки я получила, – сказала Марьяна, подставив руки под струю электросушилки. – Еще немножко посидим и свалим.
– Я до сих пор ощущаю лапы Витяни на своей спине... – пробормотала Люда, словно самой себе. – Он смотрит на меня, как удав на кролика.
– Понравилась ему, – ухмыльнулась Марьяна. – А что, мужик большой, видно, с бабками... Может, закадришь его?
– Бррр, – передернула плечами Люда.
– Шучу. Думаешь, Юрик мне в кайф? А что делать... Идем?
Но у входа в зал Марьяна встала как вкопанная. В полумраке ее лицо отливало неестественной белизной.
– Что с тобой? – забеспокоилась Люда.
Марьяна хватала ртом воздух, потом сжала до боли руку подруги и помчалась назад в туалет. Там она втолкнула Люду в кабинку, села на унитаз и закрыла лицо руками. Ее трясло, это видно было даже по рукам, которые мелко-мелко дрожали.
– Ты что? – Дотронулась Люда до ее плеча.
– Так к Клочко... подошел... – Марьяна убрала от лица руки и смотрела на Люду с отчаянием в глазах. – Он подошел к нему... Он здесь... Господи! – И закатила глаза к потолку.
– Кто? Я не понимаю...
– Тот, кто застрелил Елецкого.
– Ба! – вырвалось у Ипсиланти.
Больше-то и слов не нашлось. В его кресле, в его квартире сидела... Ольга и курила его сигареты. Вот что значит – неосмотрительный шаг. На журнальном столике стояла бутылка дорогого коньяка – берег для особого случая. Ольга вскрыла его коньяк и пила в одиночестве. А как она вошла? Однако выразить вопрос словами он не сумел, потому что самим фактом появления в своем доме был потрясен до глубины души.
Ольга относится к тем редким женщинам, по которым черта с два определишь, что они думают. Вот и сейчас: равнодушный взгляд остановился на хозяине квартиры, и полный покой в теле. Но это напускное. Пришла, пьет в одиночестве для храбрости, наверное... Неужели она сочла его появление у себя в кабинете как намек? Дурак, дурак, дурак! Возобновлять страсти-мордасти совершенно нет охоты. Вот если б без страстей, без всяких там выяснений отношений... Она такая соблазнительная, а место подруги Георга пока никто не занял... Нет, нет, нет! Все уже было, хватит!
– Мое вам почтение, – выговорил он. Не найдя ничего лучше, спрятался за обычным тоном. – Я не туда попал? Кажется, это моя конура. Ольга, ты ведьма? Просочилась в замочную скважину? Или все проще – ключ подошел к замку?
Вместо ответа она кинула на журнальный столик связку ключей. Ах, у нее были когда-то ключи от его квартиры, он не требовал вернуть их. Вот к чему приводит щепетильность!
– Я пришла вернуть ключи, – сказала Ольга ровным голосом. Ипсиланти возблагодарил бога, что она не кидается ему на шею и не умоляет любить ее до конца дней, как когда-то было. – А заодно сказать, что вспомнила.
– Вспомнила? – Георг с трудом отходил от шока.
Да тут у кого хочешь крышу свернет: пришел домой, а в квартире сидит бывшая любовь, ненавидевшая его полтора года (во всяком случае, по его логике она должна ненавидеть Георга)... Пикантная ситуация. Даже Ипсиланти растерялся. Однако он быстро въехал, о чем идет речь, придвинул кресло поближе к Ольге, взял сигарету и, уже полностью придя в себя, по-деловому спросил:
– И что ты хочешь добавить?
– Ипсиланти, ты полный кретин, если спрашиваешь о таких вещах на работе.
– Это все? – закуривая, сказал он. – Оля, у нас что, восстановился сталинский режим? Больше одного собираться нельзя? В кабинетах «жучки», а в коридорах стукачи?
– Полагаю, режима и «жучков» нет, а стукачи... этого добра везде хватает. Лично меня озадачил твой нездоровый интерес к паре наркоманов.
– Они не были наркоманами. – Когда Ипсиланти заводится, становится нетерпим, что выражается в жестких и категоричных интонациях. – И не погибли в результате передозировки. Их убили. Есть свидетель. А ты не завела уголовного дела. Кстати, Оля, сама по себе смесь кокаина и крепкого спиртного является термоядерным ядом. А концентрация кокаина была такова, что ни один наркоман себе этого не позволит, если хочет остаться в живых.
– Как раз это и явилось поводом для того, чтобы признать факт самоубийства...
– Ты пришла пургу гнать? – резко бросил он. Еще одна фраза в подобном духе, и он выставит ее на лестничную площадку. – Твои «поводы» для журналистов, которые в следствии не гребут, но крапают чернушные статейки. А мне достаточно было прочесть результаты экспертиз и протоколы, чтобы...
– Не при буром, а то вообще ничего не скажу, – вспылила она.
– Наконец-то я вижу Ольгу, а не статс-даму из сериала про прошлую жизнь, – язвительно заметил он. – Ну, так что же там случилось?
– Мне настоятельно советовали закрыть дело с той формулировкой, которую ты прочел. Ясно? Извини, я не героиня.
– Кто? – коротко спросил он.
– Глубокоуважаемый. Его поддерживал твой Краснов.
– Он не мой. Краснов? Краснов... – задумался Георг. – Скажи, Оля, прокурор берет?
– Пф! Ты с луны свалился? Конечно, берет. Причем, судя по его дому и машине, берет много. А ты не брал?
– Никто не предлагал.
– Таким, как ты, не предлагают. Таких стреляют.
– Типун тебе на язык, – вяло перекрестился Ипсиланти. – Валерка тоже, да? Берет?
– Думаю, да. Следующий вопрос не задавай – мне тоже не предлагают.
– А-а... – торжествующе протянул он. – Значит, и ты – кандидат на отстрел?
– Нет, дорогой, я не лезу в герои. В отличие от тебя.
– Стоп! – подскочил Георг. – Выходит, глубокоуважаемый всегда знает лиц, заинтересованных в убийстве?
– У тебя либо черное, либо белое, – снисходительно улыбнулась Ольга. – Я не говорила слова «всегда». Но случается, он... догадывается. Это мои личные выводы. А ты бы не догадывался, за что тебе дают тысяч пятьдесят долларов?
– Сколько, сколько? Ништяк. Хочу стать прокурором.
– Хотеть не вредно. Где ты откопал свидетеля?
– Оля, еще один вопрос в том же духе, и я подумаю, что тебя подослал... глубокоуважаемый в паре с Красновым.
– Ты болван. Вызови такси, – встала она. – Пока спущусь, приедет.
