- Может я попробую? - предложил он.
- Нет, я сам, - упрямо качнул головой полковник. Вода за это время ушла ещё больше, и подойдя к самому краю камня он остановился, несколько раз глубоко вздохнул, примерился было прыгнуть, но отрицатльно мотнул головой, зарычал сквозь сжатые зубы и несколько раз яростно, со всей силы хлопнул себя ладонью по щекам. Затем Степаныч заорал что-то неистовое, и ласточкой прыгнул в воду.
Вода понесла его вниз, но артиллерист яростно работая мощными, частыми саженками неуклонно приближался к берегу. Золотов затаил дыхание, сердце его билось так, словно он сам грёб сейчас в ледяной воде.
- Ну, ну, давай! - шептал он, стравливая потихоньку верёвку. И чудо всё таки произошло. Золотов сам заорал что-то бессмысленно- восторженное когда полковник поднялся из воды во весь рост и пошатываясь побрёл к берегу. Запаса верёвки руках финансиста оставалось не более двух метров.
Потом Золотов уже не спешил. Тщательно обвязавшись вокруг тела беседочным узлом он натянул сверху обе куртки, затем закинул за плечи ружьё, через шею перекинул ботинки полковника. Степаныч по прежнему пластом лежал на берегу,
финансист решил было подождать ещё, не торопить полковника, но тяжёлый грохот вперемешку с жутким треском донесшийся сзади заставил его оглянуться и уже без промедления прыгнуть в воду. риродная плотина не выдержала многотонного давления воды и подалась вся сразу, мгновенно. Стометровый залом сорвавшис с места трехметровым валом двинулся вдоль реки корёжа в мучительных судорогах сотни выбеленых водой деревьев, камни, брёвна, снесённые половодьем кусты. Золотов плыл, а сзади него надвигался грохот и рёв надвигающейся стихии. Несмотря на то, что финансист старался изо всех сил, его неумолимо проносил мимо берега, слишком тяжёл он был в одежде, и с ружьём. На берегу Степаныч судорожно наматывал на руку верёвку, но всё таки всю выбрать он не успел, и Золотова метров на десять протащило ниже, к самому подножью проклятой скалы. В считаных метрах от себя он увидел белые барашки пены порожденные природной мясорубкой, до ушей его донесся низкий гул бьющейся в теснинах камня воды, и эта неприятная близость буквально o`p`khgnb`k` его, финансист замер, уже не сопротивляясь течению. Сильный рывок верёвки развернул его лицом против ток воды и теперь Золотов видел ещё одно неприятное зрелище: надвигающуюся на него стену смытого залома. Сам он не мог двинуть ни ногой, ни рукой, вода сорвала с его шеи и унесла ботинки полковника. Лишь когда ноги финансиста почувствовал твёрдое дно он пришёл в себя и рванул со всех сил на берег, падая и поднимаясь. В придачу ко всем несчастьям он умудрился при падении вздохнуть вместо воздуха воду, и бежал дальше уже на ватных ногах, задыхаясь и откашливаясь. А огромный вал воды, дерева и камней был уже близко, в каких то двадцати метрах от него. Золотов ни за чтобы не успел подняться вверх по безлесому, но достаточно крутому склону. Но тут ему на помощь поспешил полковник. Подхватив хозяина под руки он поволок его наверх, спотыкаясь и ежесекундно оглядываясь н двигающийся залом. Грохот, треск ломающихся веток и рев воды всё нарастали, и казалось, что им уже не миновать своей судьбы. Но продвигаясь вперёд могучий вал неизбежно терял высоту, и последним усилием воли Золотов и Степаныч всё так проскочили, и упав на землю задыхаясь наблюдали за тем, как ниже их в каком то метре корёжиться в мучительных судорогах мёртвая плоть. Сейчас эта движущаяся масса напоминала некое гигансткое фантастическое живое существо, многорукое свирепое. Вал проследовал мимо них дальше, засыпав землю десятками и сотнями кусков дерева. Когда казалось что всё уже миновало, Золотов и полковник внезапно почувствовали, что неведомая сила потащила их вслед за заломом. Забытая им верёвка зацепилась за какой то сучёк и, наматываясь как на катушку поволокла их за собой.
Они оба невольно закричали, первые секунды ещё машинально пытались упереться ногами в землю, но их оторвало и протащило вперёд и вниз, к реке. Степаныч первый понял что надо делать и крикнул хозяину: - Режь верёвку!
Золотов нашарил на поясе нож и одним ударом перерубил самодельную верёвку. Пока он поднимался на ноги Степаныча проволокло ещё метра на три вперёд и почти затянуло под движущийся молох залома. До воды оставалось всего то метр три, столько же до подножия скалы. Бросившись вперёд Золотов в прыжке догнал своего телохранителя и навалившись на него всем телом вытянув руку резанул по туго натянутой верёвке. По счастью она лопнула сразу, напоследок одна из отлетевших веток больно ударила финансиста по голове, и в туже секунду движущийся вал залома ударился о скалу прижима. Река в этом месте сужалась почти на треть, грохот и треск ломающихся как спички вековых деревьев усилился ещё больше. Подпираемый водой и другими деревьями вал сразу начал выростать в высоту, крутой противоположный берег не давал спасть напряжению, на какую т секунду вся эта стометровая махина высотой в трёхэтажный дом замерла, затем середина двигающейся баррикады выгнулась дугой и лопнула, с чудовищным рёвом сбросив сразу весь излишек воды.
И это снова чуть не привело к трагедии. Золотова и полковника к этому времени подтопил подкравшийся уровень воды, и когда вода прорвав плотину хлынула как в гигантскую воронку, он потащил за собой и обоих путников. Каким то чудо Степаныч успел ухватиться за большой камень, а Золотов уже пролетевший ниже с цепкостью падающей кошки схватился за его ноги. Слава богу, что вода ушла очень быстро, у измученого полковника руки сами собой разжались, да и финансист с трудом qnnap`f`k что он делает и что с ним происходит. А река продолжала своё очистительное дело. Кружась и раздирая переплетёния залома она быстро вынесла весь наносник за поворот, и уже через полчаса лишь густо усыпаный обломкам деревьев берег напоминал о прошедшем стихийном бедствии.
Полковник по прежнему пластом лежал на берегу, Золотов же со стоном сел, потрогал шишку голове, сморщился. Затем он уставился на реку, долго смотрел на плавное, могучее течение воды. Потом толкнул артиллериста в бок.
- Степаныч, глянь!
Тот со стонами перевернулся лицом вверх, привстав на локтях обвёл взглядом реку и спросил: - Ну и что? На что смотреть то?
- А ты ничего не замечаешь?
- Нет.
- Камень.
- Какой камень? - снова не понял полковник.
- Совсем что ли не соображаешь? Тот самый, на которым мы сутки куковали.
И лишь теперь Степаныч понял, что на реке отсутствует то самое пристанище, на котором они провели не самые лучшие часы своей жизни. Вот тогда они до конца поняли всю дикую мощь прошедшей стихии. Река и гиганская масса залома смахнули многотонный валун со своего места и уволокли куда-то в неизвестность.
Не успели московские гости до конца отойти от осознания прошедшего, как новое действие ввело в их в шоковое состояние. Сначало до их ушей донесся переливчатый человеческий крик.
- Эге-ге-ей!!!
Подняв голову Золотов увидел на крутом обрыве противоположного берега человеческую фигуру. По прямой здесь было метров триста, не меньше, но и финансист и полковник мгновенно узнали его. Человек с карабином за плечами и собако у ног мог быть только их старым знакомым Семёном Астаховым.
43. Иисус, Никола, или Эскери?
То, что тогда на пожаре он остался жив, Астахов называл не иначе как чудом. Упав с трёх метровой высоты он плашмя, всем телом ударился о землю и потерял сознание. Очнулся он скоро, и первое что почувствовал - нестерпимый жар. Даже дышать было больно, горячий воздух болезненно обжигал лёгкие. Одежда н нём раскалилась настолько, что обжигала кожу и начала дымиться. Попробовав повернуть голову в сторону пожара Семён почувствовал такой сильный ожёг, что не смог открыть глаза, а со стоном отвернувшись вплотную подполз к тёплым камням скал и сьёжившись там клубочком начал молиться.
- Господи, - шептал он запёкшимися губами вроде бы забытые бабушкины молитвы, - отведи от меня чашу сию,... рано мне ещё умирать... Бог ты мой, Никола Угодник, Эскери, бог тайги, спаси и защити!...
Сейчас Астахов был готов взывать хоть к кому, хоть к Будде, хоть к Аллаху, лишь бы он помог выжить. Сквозь треск и рёв огня Семён расслышал сверху отчаянный скулёж своей лайки, но ему уже было ни до чего. Всё отчаяней и быстрей шептал он свою необычную молитву: - Господи, Исусе Христе, Никол Угодник,... Эскери, спаси и помоги!...
Мысли его путались, казалось он сходил с ума от этого нестерпимого жара. И тогда организм сделал то единственное, что он мог сделать в такой ситуации - отключил сознание.
Когда Астахов очнулся было по прежнему жарко, но что-то изменилось, неуловимо, немного, но стало по другому. Несколько раз вздохнув Семён понял, что воздух уже не обжигает лёгкие. И снова он расслышал сверху нетерпеливый скулёж лайки, затем что-то тяжёлое обрушилось рядом, и вскоре мокрый собачий язы окончательно привёл его в чувство.
