Ознакомительная версия.
В тишину, сперва казавшуюся ей абсолютной, постепенно проникали слабые звуки, доносящиеся сверху. Легкие ритмичные шорохи, еле различимые, повторяющиеся с удивительной периодичностью.
Как будто кто-то протирал шершавую поверхность сухой тряпкой.
– Олег? – вопросительно позвала Александра, подойдя к лестнице и глядя наверх. – Ты там?
Не получив ответа, женщина крадучись поднялась по ступеням.
Он лежал ничком, ногами к лестнице, головой к окну. Руки вытянуты вперед, так что тело пересекало почти всю спальню. Мужчина был неподвижен, только одна нога слегка шевелилась. Ботинок скреб дощатый пол – с жуткой, правильной ритмичностью.
Обежав распростертое тело, Александра встала перед Буханковым на колени и осмотрела его голову, возле которой заметила кровь на полу. Но ран на голове не было видно. Зато кожаная куртка на плече, около шеи, оказалась порвана насквозь. Оттуда и сочилась кровь, испачкавшая пол. Сперва Александре показалось, что ее совсем немного, но когда она попыталась перевернуть мужчину на спину, обнаружилось, что под ним скопилась целая лужа. На белой рубашке Олега не осталось ни единого светлого пятнышка. Лицо выглядело мертвым, из приоткрытых губ не было слышно дыхания. Но веки, как заметила Александра, подрагивали – в том же ритме, что и шевелящаяся нога.
– Сейчас! – пообещала она, вскакивая и доставая телефон.
Набрав номер полиции, Александра тут же сбросила его и набрала «скорую». Она чувствовала, что нужно торопиться, что для едва живого человека счет идет на минуты, но с перепугу забыла название садового товарищества, в котором располагался дом, не говоря уже о номере участка. «Я всегда называла его “дом у последнего фонаря”! Как я объясню, куда ехать?!»
За рулем художница никогда не сидела, так что отвезти Олега в больницу на его собственном джипе было невозможно. Никогда еще Александра не ощущала подобного бессилия перед обстоятельствами. «Что сделала эта безумная стерва?! Ведь она его зарезала! Ударила своим страшным ножом, тем самым, которым стучала в дверь моей мастерской! Она бы и меня здесь прикончила, если бы заметила, с нее станется!»
Не договорившись с диспетчером «скорой», Александра набрала номер Лизы. Девушка ответила сразу, будто держала телефон в руке.
– Назови точный адрес отцовской дачи! – потребовала Александра. – Знаешь его?!
– Да, а что…
– Не спрашивай! Случилось несчастье, нужно вызвать «скорую».
– Несчастье?! – Голос Лизы повысился и отчаянно зазвенел: – С мамой?!
– Нет, с твоим ненаглядным дядей Олегом. И вот что, вызови-ка ты сюда «скорую» сама, скажи, чтобы ехали быстро, человек истекает кровью. Я попробую хоть как-то перевязать его… Сразу перезвони, поняла?
Лиза, не задав ни единого вопроса, отключилась.
Александра переворошила постель, достала более-менее чистую простыню и, с трудом перевернув мужчину на спину, перевязала рану. Впрочем, кровь уже почти не сочилась из глубокого пореза, который Александра обнаружила, разорвав рубашку. Олег лежал в луже крови, но перетаскивать его на сухое место не было сил, да и смысла в этом женщина не видела. Подумав пару секунд, она сняла с постели плед и прикрыла неподвижное тело. Под голову мужчины осторожно подсунула подушку.
Буханков едва дышал, как дышит человек в глубочайшем обмороке. Александра определила это, лишь вытащив из подушки крошечное перышко и положив его мужчине на верхнюю губу. Через несколько секунд, которые показались ей вечностью, перышко вспорхнуло и переместилось на щеку.
Зазвонил телефон. Лиза взволнованно сообщила, что вызвала машину «скорой помощи».
– Меня так долго расспрашивали, где это, как проехать… В области все сложнее.
– Сложнее, – машинально повторила Александра, возвращая перышко на прежнее место. Она просто не знала, что еще можно предпринять, а бездействовать не могла.
– Он… жив?
– Пока жив. – Перышко вновь сместилось от еле уловимого выдоха, и Александра вернула его обратно. – Дышит.
– Кто это сделал?
– Твоя мама.
Художница ожидала возмущенного крика «Не может быть!», но Лиза молчала. Александра тоже стояла молча, прижав телефон к уху. В мансарде потемнело. В незашторенное окно женщина видела, что небо уже целиком заволокли сизые снеговые тучи. Шквальный ветер ломился в скрипящие дощатые стены. Дом казался кораблем, прорывающимся сквозь бурю.
– Дай мне слово, – произнесла Александра, так и не дождавшись реакции Лизы, – что ты не откроешь дверь матери, если та сейчас приедет. Я ничего не могу утверждать и предполагать, но с ней лучше не оставаться наедине.
– Хорошо, – после заминки вымолвила девушка. – Вы… были при этом? Видели, как она это сделала?
– Лиза, если бы я это ВИДЕЛА, находясь поблизости, боюсь, мы с тобой сейчас бы не разговаривали. Ладно, пойду, включу во дворе фонарь. Все-таки ориентир. «Скорая» вот-вот должна приехать.
Положив телефон в карман, Александра попыталась нащупать пульс у неподвижно лежащего мужчины. Ей это не удалось. Но пушинка, пристроенная на прежнее место, в ложбинку на верхней губе, исправно слетела.
Торопливо спустившись по лестнице, женщина пересекла кухню и вышла во двор. Подойдя к фонарному столбу, повернула выключатель. Высоко над ее головой загорелся фонарь. Желтый свет казался особенно ярким на фоне темных облаков. Александра стояла у калитки, спрятав руки в рукава куртки, и слушала шум леса, в котором выл и бесчинствовал зимний ветер.
Когда сквозь этот рваный гул послышался посторонний звук, женщина отворила калитку, вышла в переулок и отправилась навстречу «скорой».
Спустя неделю Александра возвращалась из Петербурга. Сорвавшаяся поездка все же состоялась, коллекция пасхальных яиц чудом дождалась художницу.
– Просто я никому не доверяю, кроме вас, – призналась ей теперь уже бывшая владелица коллекции, сухощавая седая дама с громкой старинной фамилией. – Вы единственная, о ком все отзываются хорошо!
– Не могу передать, как приятно узнать такое о себе, – чистосердечно ответила Александра. – Обычно перекупщиков антиквариата обвиняют во всех смертных грехах. Заслуженно, конечно…
– А я вчера как раз смотрела сюжет в криминальных новостях, – сообщила дама. – Какой ужас! В Москве двух коллекционеров убили! Говорят, это сделали сатанисты!
– Нет, сатанисты тут ни при чем, – не выдержала художница, которая сперва не собиралась обнаруживать свою причастность к этому громкому делу. – Просто кое-кому хотелось бы, чтобы думали на них. И второй коллекционер жив. Ему как раз вчера стало намного лучше. Он весь день был в сознании.
– А вы его знаете? – горячо заинтересовалась дама.
– Слегка. Да он ваш, питерский.
Спасаясь от бури вопросов, последовавших за этим признанием, женщина поспешила сказать, что опаздывает на поезд. Впрочем, так оно и было, она всегда успевала на вокзал в последний момент.
Сидя в купе (пришлось взять дорогой билет, из соображений безопасности коллекции), Александра вспоминала события последней недели. Их было столько, что казалось – прошел год.
«Когда я привезла Олега в больницу, думала, он мертв. И никто не торопился им заниматься. На меня как-то странно смотрели, боялись подойти, заговорить. Я сидела вся в крови, и руки, и одежда… Наверное, они решили, что это я его и зарезала!»
…Ситуация разрядилась, только когда мужчину оформили и отвезли в операционную. К счастью, медицинский полис оказался вложен в паспорт, обнаруженный в кармане куртки. Нашлась и некоторая сумма денег, которую Александра немедленно вручила заведующему отделением:
– Возьмите, ведь нужны будут лекарства, еще что-то… Или, может, придется в Москву перевозить?
– Обойдемся и без Москвы, – ответил тот. – Крови он много потерял, и задет лимфоузел, насколько я могу судить. Еще здоровенная гематома на затылке и сотрясение мозга. Но череп цел. Пролежит пару месяцев, оклемается. Мужик еще молодой, и сердце у него приличное.
– Гематома? – переспросила Александра.
– Ну да, от удара. Где это он так приложился?
– Боюсь, он не сам приложился, а его приложили, – пробормотала женщина. – Ударили, значит, сзади?
– Безусловно, не спереди. – Врач улыбнулся ее наивности. – А он вам родственник?
– Знакомый. Я посижу, пока операция не закончится?
И Александре разрешили подождать несколько часов в коридоре, на потрепанном диванчике, а после проводить санитаров с каталкой в отделение интенсивной терапии. Вслед за этим женщине сообщили, что в кабинете главврача ее дожидается только что приехавший оперативник.
Художница была рада, увидев пожилого мужчину, казавшегося спокойным и добродушным, а не Ирину Вячеславовну, слишком красивую и слишком явно выражавшую недоверие к ее словам. Мужчина внимательно выслушал все, что Александра сочла необходимым сообщить. На этот раз она была предельно откровенна и не скрыла ни одного имени, ни единого факта. Выдавать Светлану или нет? Александра не колебалась. Зверская расправа, которую та учинила над Олегом, разом перевела ее в разряд людей, которых художница не причисляла к «охраняемым видам», по ее собственному выражению.
Ознакомительная версия.
