Данил Корецкий - Менты не ангелы но...

— Что мне с тобой делать? Что мне отвечать прокурору, как ты думаешь?

— Я не знаю…

— То ты не знаешь, это ты не умеешь. А я сижу здесь с утра до ночи, вас прикрываю, нервы на взводе… Минеты ты хоть хорошо делаешь, а?

Невидимый иероглиф стал замысловатей. Ефанова бросила на начальника быстрый взгляд исподлобья.

— Это все умеют…

— Ну, и хорошо. Тогда пойди, запри дверь. Мне тоже иногда нужно расслабиться…

Она щелкнула замком, подошла и привычно опустилась на корточки. Шабанов вжикнул «молнией», она ловко нырнула прохладной ладошкой внутрь и привычно извлекла то, что требуется. Рот у нее был влажный и жадный.

— Давай, давай… Вот так… Хорошо…

Ефанова сначала чуть стеснялась, а потом вошла во вкус, и стало ясно, что она мастер этого дела.

Шабанов растекся в своем кресле. Он смотрел, как двигается ее голова, поглаживал туго стянутые волосы и чувствовал себя наверху блаженства. Все кончилось быстро: он заурчал и исторг порцию белка, которая была тут же проглочена. Еще несколько успокаивающих движений — и они разъединились. Тыльной стороной ладони она вытерла губы и, как ни в чем не бывало, поднялась и вернулась на прежнее место перед столом начальника. Потом, вспомнив, быстро отперла дверь.

— Молодец, хорошо сняла стресс, — сказал Шабанов. — Не ожидал, что ты так умеешь.

— А что, другие не умеют?

Шабанов промолчал. Хвастать ему было нечем. Когда-то, в медовый месяц, Светлана пыталась исполнять такой номер, но без особого успеха. И еще была одна проба, с женой обвиняемого, но она и приблизиться не могла к сегодняшнему эксперименту. Конечно, Ангелина показала высший пилотаж! С ней никто не сравнится! Она профессионалка и может высосать даже спинной мозг, но это очень дорого стоит. А тут и бесплатно, и не сходя с рабочего места…

— Другие тоже умеют, но хуже, — наконец, придумал он обтекаемый ответ.

Ефанова польщенно улыбнулась. Недаром психологи говорят, что подчиненных надо чаще хвалить.

— Ладно, иди, работай.

— А объяснение писать?

— Пока не надо, я сам отпишусь.

— Спасибо.

— Смотри, чтобы больше таких представлений не было. Ты меня поняла?

— Поняла. Я буду стараться.

— Да, ты премию последний раз когда получала?

Ефанова развела руками.

— Вообще никогда…

Теперь улыбнулся Шабанов.

— Это несправедливо. Получишь квартальную премию, ты ее заслужила.

— Вот за это спасибо, — обрадовалась она.

— Только смотри у меня, чтобы никому ни слова.

— Я что, совсем дура?

Дверь за Ефановой закрылась. Шабанов развалился в своем кресле. От плохого настроения не осталось и следа. Он чувствовал себя могущественным и великим. Причем это ощущение ему лично ничего не стоило…

Посидев полчаса в приятной расслабленности, Шабанов подготовил ответ в прокуратуру: написал, что представление рассмотрено на оперативном совещании следственного отдела, следователю Ефановой объявлено устное замечание. При повторении подобных нарушений будут приняты более строгие меры. Инцидент был исчерпан.

— Извините, товарищ майор, но оснований для прекращения дела я не нашел, — сказал Толчков. Его щеки раскраснелись больше обычного. Дело Ларионова он держал в руках. Оно заметно распухло.

— По оперативным данным, Ларионов является членом грачевской ОПГ. Ранее он привлекался к ответственности несколько раз, но дела разваливались…

— Кем разваливались?! — рявкнул Шабанов. — На кого ты намекаешь?!

— Ни на кого, товарищ майор, — испуганно залопотал следователь. — Просто я допросил охрану клуба «Мед», и мне назвали тех, в кого он стрелял. Это члены Центровой ОПГ Муха, Боксер и Сапог. Сапог ранен в ногу, лежит дома. В общем, это дело можно довести до суда…

— До какого суда! Кто тебе говорил хоть слово про суд? Я приказал прекратить дело!

Молодой человек опустил голову и смотрел в пол. Теперь у него покраснели даже уши.

— Прошу дать мне письменное указание.

— Что?! — Шабанов даже подскочил от такой наглости.

— Письменное указание, — тихо повторил следователь. — Как по закону…

— Если ты такой законник, значит, мы не сработаемся, — зло сказал Шабанов. — У меня еще никто не требовал письменных указаний!

— Иначе мне придется за все отвечать. Мой соученик Ильин из Северного РОВД расследовал это дело, а сейчас его уволили…

— Значит, он неправильно расследовал. А ты расследуй правильно!

— Если правильно, то Ларионова надо арестовать и направить в суд.

Шабанов постарался взять себя в руки.

— Послушай, Саша… Тебя ведь Александром зовут?

— Да.

— Есть определенные правила. Есть Система, и идти против нее нельзя. Мы работаем в военизированной организации, здесь действует принцип единоначалия…

— Следователей он не касается…

— По закону, может, и не касается, а по жизни касается! Если ты выполняешь указания руководства, ты продвигаешься по служебной лестнице. Не выполняешь — выбраковываешься и вылетаешь на улицу. Это в лучшем случае! А в худшем — оказываешься в тюрьме!

— Я знаю, — упрямо кивнул Толчков. — Поэтому из такой Системы лучше уйти, пока не запачкался по самые уши… И пока не за что посадить в тюрьму. Я, например, преступлений еще не совершал. И не собираюсь…

— Что?! — Шабанов не верил своим ушам. Он никогда не слышал таких дерзких разговоров от подчиненных. Особенно от зеленого сопляка.

Толчков открыл толстую картонную папку, вынул из нее листок бумаги. Шагнув вперед, припечатал дело к столу, а листок положил сверху. Это был рапорт об увольнении.

— Да ты что?! — искренне изумился Шабанов. — Хочешь бросить службу? Потерять солидную должность, авторитет и уважение?

Толчков покачал головой.

— Наоборот, здесь я все это потеряю. А так — кто отберет у меня авторитет и уважение? Человек может их потерять только по своей воле.

— И куда же ты пойдешь?

— Я закончил университет с красным дипломом, у меня уже сейчас есть предложения. И в аспирантуру, и в хорошую юридическую службу. На милиции свет клином не сошелся!

Мальчишка говорил уверенно и спокойно. Первоначальный испуг прошел. Он хорошо подготовился к разговору. И Шабанов вдруг почувствовал свое бессилие. Ибо манипулировать можно только зависимыми людьми. Проклятые краснодипломники!

Дверь за Толчковым закрылась, а он все сидел в прострации, будто оцепенев. Сопляку хорошо, ему нечего терять. А как он будет отчитываться перед Системой? Что он скажет Петрицкому? По срокам, дело должно быть уже окончено. А оно, наоборот, раскручено, как карусель в парке Революции! Что делать? Что делать?

Он придвинул внутренний телефон, набрал трехзначный номер.

— Ефанова слушает! — бодро отозвалась трубка.

— Зайди ко мне!

— Есть!

Она блестяще справилась с заданием. Уже в конце дня Шабанов доложил начальнику, что дело Ларионова прекращено. И отметил, что при этом хорошо себя проявила следователь Ефанова. Про то, что она проявляет и другие, не менее важные способности, он пока умолчал.

Через два месяца Петрицкий передал в СО Центрального РОВД должность старшего следователя из другого района. На эту должность назначили старшего лейтенанта Ефанову. А еще через месяц ей присвоили звание капитана.

— Что там с делом Былинского? — спросил Шабанов. — Ну, этот, сын директора коммерческого банка?

Фирсов вздохнул.

— Чистой воды разбой. С товарищем проникли в магазин электроники, угрожая ножом, связали сторожа, заперли в подсобке и вынесли плазменный телевизор и пять ноутбуков.

— Как думаешь решать?

— Даже и не знаю… Как там можно решить?

Шабанов призадумался, но ненадолго.

— Поэтапно. Передопроси сторожа. Точно ли, что он видел нож? Или неточно? Может, предмет, похожий на нож? Все сомнения толкуются в пользу обвиняемого, вот и можно перейти с разбоя на грабеж. Так?

Фирсов кивнул.

— Ну, это да…

— А в конце следствия допросишь того же сторожа: видел он, как обвиняемые выносили технику? А он не видел. Вот и перейдешь на кражу. А за кражу вполне можно условную меру назначить. По крайней мере одному — Былинскому. А второй пусть идет, как положено. Вот и все будут довольны…

Лицо Фирсова выразило сомнения.

— С разбоя на кражу?

— А что особенного? Прокуратура и суд нас поддержат. Приговор можно написать очень убедительный.

— Ну, если так, значит — так…

— А что по Косоногову?

Верный заместитель скривился.

— Тоже засранец, папенькин сынок. Их бы, по-хорошему, в зону засунуть, пусть начнут понимать, что к чему…

— Хорошо бы, — мечтательно согласился Шабанов. — Только чему их в зоне научат? И потом, мы ведь живем в обществе и не можем освободиться от влияния общества. Ты же знаешь, кто за него хлопочет?