Солейман снова рассмеялся и кивнул кассиру. Она начала укладывать деньги обратно в портфель убийственно медленно, пока не решила, что они не поместятся, и снова начала вытаскивать пачки и перекладывать их по-новому.
– Я беру деньги с собой, – сказал я.
– Такую сумму? – поразился Солейман. – Но ведь это опасно.
– Как динамит, – сострил я. – Если не умеешь с ним обращаться.
– Но почему бы вам не взять чек? Заверенный чек.
Я объяснил:
– Боюсь, ваши соотечественники еще не полностью овладели банковской системой. Вы так слепо верите в подписи на бумажках.
– К сожалению, так и есть, – признал Солейман.
– Мне еще повезло, что они принимают долларовые купюры, – сказал я. – Было время, когда они требовали только золото.
Солейман сочувственно закивал. Откуда-то с другого конца города доносились звуки мусульманской молитвы. Был полдень. Я взял портфель, полный денег.
– Если вам придется зайти в кабинет до моего возвращения, будьте осторожны с мистером Спенсером. Он очень возбудим во время своих приступов.
– Понимаю, – кивнул Солейман. Я уже намеревался уходить, когда он опять обратился ко мне. – Вы вчера рассказали мне анекдот, мистер Хаммет. О матросе, на которого напали индейцы с копьями. «Тебе больно?» – спросили его и он ответил: «Только когда я смеюсь». И вот здесь я не совсем понял. В чем соль?
– А-а-а, – протянул я. – Сказав это, он сразу же умер. Вот в чем соль…
Теперь до мистера Солеймана дошло. Он расхохотался и смеялся до тех пор, пока по его щекам не потекли слезы. Он просто захлебывался от смеха. Кассир, ничего не понимая, тоже начала смеяться, и здесь уж, признаться вам, расхохотался я. Совсем как раньше, как в былые времена, мишень – раз, два, три, бах. Я опустил портфель всем его весом на самые кончики пальцев и пошевелил кистью. Прекрасное ощущение – тяжесть денег.
Не переставая смеяться, я отвернулся от окошка кассы и очутился лицом к лицу с Ритой Марш. Она сидела в фойе банка. В шелковом костюме и с новой прической она выглядела довольно привлекательной. Она освобождала место в своей кожаной дорожной сумке. Подняв глаза, она взглянула на меня и кивнула. Я направился к ней. Она встала мне навстречу и схватила меня за руку.
– Некуда спешить, дорогуша, – сказала она. – Ваши приятели потерпят, пока я перепакую свой багаж, правда ведь?
– Полагаю, что да, – ответил я.
Боб взорвался первым в ответ на требование Риты занять место сзади рядом со мной.
– А она какого черта здесь делает?
– Я здесь, чтобы получить свою долю, – заявила Рита. – Вот зачем.
– Вылезай из машины, – приказал Боб.
– Полегче, Боб, – успокаивал его я, с опаской поглядывая на двери банка. Спенсер мог появиться в любую минуту.
– Она думает, что мы смываемся со спенсеровскими деньжатами, – объяснил я и покрепче прижал к груди портфель.
– Думаю? – взвилась Рита. – Я это знаю.
– Поехали, – поторапливала нас Лиз.
– Сначала вышвырните ее из машины, – не отступал Боб. – Тогда поеду.
– Вы слишком много воображаете, Рита, – сказал я. – С такими обвинениями вы можете навлечь на себя большие неприятности.
Она начала вырывать портфель из моих рук. Я сопротивлялся, но ей удалось приоткрыть его и заглянуть внутрь. Она мгновенно захлопнула его и окинула нас победным взглядом.
– Здесь, должно быть, несколько миллионов, – сказала она. – Всем хватит.
– Выкидывайте ее отсюда! – приказал Боб.
– Ладно, – согласился я, снова завладев портфелем и надежно закрыв замки. – Выходи. Поможешь мне.
– Успокойтесь вы оба! – прикрикнула на нас Лиз. – Сначала надо убраться подальше от банка.
– Согласен, – кивнул я.
– Двадцать пять процентов, – заявила Рита. – И я еду с вами. Иначе он прибьет меня.
– Наверное, я сам тебя прикончу, – злорадно сказал я.
– Ну, ну, полегче, старина Лонгботтом.
– Давайте поедем, – предложил я. – Это все можно уладить по дороге.
– Справедливо, – ответил Боб, обменявшись со мной многозначительным взглядом.
– И не вздумайте выкинуть чего-нибудь, – предупредила Рита. – Мы не тронемся с места, пока не договоримся, или я буду орать благим матом.
– Мы уже договорились, дорогая, – улыбнулась Лиз, даже не пытаясь казаться искренней.
– Сначала в гостиницу «Фенисиа», – приказала Рита. – За моей норковой накидкой.
– Мы не можем тратить время на пустяки, – запротестовал я.
– На эту крысиную шкуру и бензина жалко, дорогуша, – съязвила Лиз.
Боб был рад, что мы наконец отъехали от банка, как, впрочем, и я. У «Фенисии» разгорелся очередной спор.
– Кто-то должен пойти с ней, чтобы она не позвонила Спенсеру или кому-нибудь еще.
– Я никуда не собираюсь звонить, я только возьму свою накидку.
– Тогда иди одна, – предложил я.
– Не выйдет. Кто-то из вас троих пойдет со мной, – улыбнулась она.
– Кому-то придется сопровождать эту идиотку, – вздохнул Боб.
– Вот ты и иди, Боб, – сказал я.
– Я за рулем, – возразил он. – Идите вы.
– Хорошо, – ответил я.
– Но портфельчик оставь здесь, – приказала Лиз, став вдруг подозрительной.
– Как хочешь, – не противился я и покорно передал ей портфель.
– Я спешу, – напомнила Рита, взяла свою огромную сумку из красной кожи, вынула пудреницу, тщательно изучила свое лицо в зеркальце и хлопком закрыла ее.
– Итак… – Разозлившись, я схватил ее за руку и взял ее сумку.
– О, – выдохнула она. – Не хамите, нам предстоит долгая дорога вместе.
– Не обольщайся, – тихо осадил я ее и вытолкнул на тротуар.
– Не задерживайся, – предупредил Боб.
– Не надо говорить со мной таким тоном, – попросил я. – Это не моя вина.
Боб только скорчил гримасу, но Лиз сочувственно коснулась моей руки. Одной рукой держа Риту, в другой неся ее сумку, я пошел через тротуар. У входа я остановился. Боб обнял Лиз за плечи и поцеловал ее.
– Это твоя подружка, не так ли? – съехидничала Рита.
– Была когда-то, – со злостью ответил я.
Итак, Боб был, как он говорил, представителем молодого поколения. Думаю, он прав. Он представлял всю эту гнусную мутноглазую расхлябанную толпу. Благотворительные очки, бесплатное образование, сигареты с наркотиками и борьба за уничтожение атомной бомбы. Бесконечно ноющие, мотающиеся по стране, даже не пытающиеся совершить что-то патриотическое. Господи, само слово «патриот» изменило свой смысл, потому что люди типа Боба считают его своего рода насмешкой. А что представляет собой Лиз? Она «незнайка» в стране «незнаек». Она выжидает, чтобы вынести божественное и совершенно беспристрастное решение в состязании моего поколения с поколением Боба. Может она думает, что их загадочная искушенность никому не видна? Я определял это по ее манере защищать его от моего гнева или покрывать его глупые ошибки. Вот почему я отстранился от них. Пусть сближаются, пусть поймут, кто они есть на самом деле. Я-то знаю, что они собой представляют. Два недисциплинированных, разболтанных молодых идиота, которым никогда не понять меня и людей моего типа. Им кажется, что им не нужно руководство. Они считают, что нужны друг другу. Они помешаны, помешаны друг на друге. Я даю им десять дней этого удовольствия. Десять дней, да и это, думаю, слишком много. Без моего дисциплинирующего влияния, без всякого соблюдения правил и законов они перегрызут друг другу глотки через два дня. Даю им три дня. Три дня.
Мимо гостиницы проходил верблюд. Давно уже я не видел верблюдов на улицах. Раньше город просто кишел ими. Мерзкая тварь с порченными зубами. И злая к тому же. Я вспоминаю их в пустыне после Аламейна. Гнилые зубы и вонючее дыхание. Верблюдов любить невозможно. Ни за что, как бы вам ни был нужен верблюд, вы не сможете полюбить его. Даю Лиз и Бобу три дня, тем более, что они сели на мель. Без денег я бы не дал им даже дня. Боже, вот гнусный верблюд. Я толкнул стеклянную дверь и сделал шаг вперед.
– Все ясно, Рита, милочка моя, – сказал я.
В фойе отеля я поставил на пол ее сумку и вынул рацию из кармана.
– Леденец вызывает Булочку, – сказал я.
– Булочка, слышу вас четко. Продолжайте, конец связи, – немедленно ответил Боб, как я и рассчитывал.
Я сказал:
– Леденец, бери деньги и направляйся сейчас же к Рандеву Два. Как понял? Прием.
– Прием, – откликнулся Боб, и прежде чем он успел отключить связь, я услышал, как взревел мотор.
– Рандеву Два… Прием… Как дети, – презрительно фыркнула Рита.
Сказочная страна Фенисия соединяет Эгейское море с Египтом. Древние цари Месопотамии и Египта стремились завладеть этой щедрой плодородной землей, с одной стороны огражденной морем, а с другой защищенной горной цепью. Над южной частью внутренних массивов возвышается пик Хермон, у подножья которого берет начало река Иордан, бегущая на юг в Галлилею и впадающая в огромное Мертвое море. Именно здесь и гибнет речная рыба.
