— Стой! — в грудь Климова уперся автомат. Из-за угла шагнул охранник без лица. — Назад и на пол!
«В черной маске», — догадался Климов и нырнул под автомат.
Охранник отлетел к стене, ударился затылком, развернулся — Климов бил расчетливо и сильно. Вырвал автомат. Крутнулся. Никого. Ударил ногой в маску, врезал в челюсть, ткнул прикладом в пах, стволом распялил рот:
— Ни звука, парень! — и еще раз, точно, резко рубанул ботинком шею. — Отдыхай.
Охранник застонал и сполз на землю.
— Хватит, сука…
— Тихо! — выдернул клинок из ножен Климов, поднес к горлу. — Кто на стреме?
— Гойда и Лисак.
— Твоя кликуха?
— Пластырь.
— Где пахан?
— Который?
— «Медик», — сказал Климов и зажал рот Пластырю. Послушал. — Отнял руку. Вытер липкую ладонь о куртку. Посмотрел на парня.
— «Медик» в яме, — сказал тот и сразу пояснил. — С охраной в бункере.
— Сколько их там?
— Осталось двое.
— А где третий?
— Дуба врезал.
Только теперь до Климова дошло, что третьего он отравил заместо «Медика», совсем сбился со счета, все забыл.
— Лисак и Гойда в бункере или в предбаннике? — засунул клинок в ножны Климов и прижал коленом дернувшееся бедро Пластыря. — Спокойно.
Тот медленно стянул маску с лица, рычаще схаркнул кровь и высморкался на стену.
— В предбаннике.
— Пароль?
— Гасить любого.
— И «Чистого» и Слакогуза? — спросил Климов.
— Нет, — ответил Пластырь. — Этим можно.
«Им уже нельзя», — подумал Климов и еще раз локтем надавил на горло захрипевшего охранника. Тот булькающе засипел, и ноги его судорожно-дробно застучали пятками по полу.
Через несколько секунд все было кончено.
Климов поднялся.
— Это справедливо, — про себя подумал он и угнетенно хмыкнул: поймал себя на том, что фраза прозвучала вслух. А сами с собой вслух обычно разговаривают старики и чокнутые. — Никакой я не старик, — уже нарочно, внятно сказал Климов и остался доволен услышанным.
Все его действия были подчинены такой твердости и неумолимости, что для сантиментов в его сердце просто- напросто не оставалось места.
«Лучше стать зверем, чем гнидой, — почти невесомо, затаив дыхание, можно сказать, на цыпочках подкрался Климов к тамбуру бункера и приложил ухо к двери. — Лишь бы спасти людей».
Голоса были глухими, но кое-что расслышать было можно. Судя по интонациям и фразам, говоривших было много. Человек пять, не меньше.
«Или Пластырь обманул, или «Медик» сидит в тамбуре, — подумал Климов и постарался уловить смысл разговора. — Одно из двух, скорее всего, первое».
В чистосердечности ответа Пластыря он сомневался. В серьезном деле нет понятия «поверил». Естественно, и «Медик» никому не верит, держит всех рядом с собой. Свою охрану. Заодно хочет иметь перед глазами «Чистого» и Слакогуза. Ждет их, нервничает, костерит сообщников за долгую отлучку, знает, что они ему не верят так же, как и он не верит в них.
«Если «Медик» в тамбуре, прикинусь валенком, а если нет, прикинусь сапогом», — подбодрил себя Климов и услышал чей-то хриплый голос, донесшийся из-за двери.
— Интересно, у мартышек бляди есть?
Климов вскинул брови, подумал, что вопрос, конечно, интересный, и с размаху влетел в дверь, сжимая автомат.
— Атас! В городе «Альфа»!
Заполошного крика не вышло. Скорее, получился громкий сип. Словно те несколько минут, пока он возился с сейфом в дымной комнате, опалили ему горло.
«Медика» в тамбуре не было. Лишь четверо мордоворотов. Их освещал фонарь, привязанный под потолок к шнуру электролампы. Слева на сцене — пожарный щит. Багор, топор, ведро. А справа — бункер. Металлическая дверь. Громадный вентиль вместо ручки.
Очередь из автомата срезала бы его враз, если бы он вовремя не выстрелил в фонарь и не нырнул в ноги стрелявшему. Свет фонаря погас. В глаза хлынула тьма. Но он уже привык к ней, приспособился, в отличие от тех, кто сидел в тамбуре.
Стрелявший в него рухнул. Получил по шее. Приподнялся и упал, задавленный огромной тушей мертвого дурака. Всхрапнул и булькнул. Пустил пену.
— Братухи! — завизжал слева от Климова бугай и сдури выпустил из автомата очередь. — Линяем!
— Куда? — шепнул ему на ухо Климов и отправил в ближний угол.
Нет ничего приятнее работать в темноте. Особенно, возле пожарного щита. Ведро на голову — и топором под корень.
Четвертого Климов проткнул багром.
Добил прикладом.
Вскинул, взял автомат на изготовку и, как только тяжкая дверь бункера пошла ему навстречу, выпустил в щель очередь, ворвался внутрь. Упал, бревном под гору покатился по полу. И выпустил все пули из рожка.
В бункере горела лампа. Переноска. Работавшая от аккумулятора и ярко освещавшая внутренность бункера. Она и ослепила Климова сперва, довольно сильно. Зато потом нисколько не мешала.
«Медик» был на мушке.
— В угол, — сказал Климов и глазами показал на пистолет. Дождавшись, когда «люгер» упал на пол, вскочил на ноги. — На землю. — «Медик» молча лег. Даже раскинул руки.
Климов похвалил его и обзавелся новым для себя оружием.
Обшарил «Медика», достал из заднего кармана брюк никелированный пистолет Коровина — генеральскую «пукалку». Из наплечной кобуры вынул«Макаров».
«Арсенал», — подумал Климов и поморщился: возле двери протяжно застонал тяжелораненый. — Может, еще выживет», — подумал он и отвернулся. С подыхающими он не воевал.
Перехватив взгляд «Медика», брошенный в сторону стонущего, вынужден был оттащить охранника подальше от двери, почти на середину бункера, внимательно и быстро обыскать его, пощупать пульс, оттянуть веки, заглянуть в зрачки, удостовериться, что пули зацепили парня крепко, и усадить на него «Медика».
Еле подавил в себе желание схватить того за глотку.
— Посиди на нем, а то я беспокоюсь: геморрой простудишь на полу, — проворчал Климов и озабоченно прикрыл дверь в бункер. Постоял, подумал и раза два провернул вентиль. Отошел, вернулся и заперся вглухую: до упора. — Так оно вернее.
Когда «Медик» сел на своего стонавшего охранника, еще заметнее стало несоответствие его коротких ног и длинного туловища. Зато темная волна волос, нависавшая над крупным лбом, была такой же безупречной, ровной, как и несколько часов назад.
«Хоть рассмотрю его внимательно, — подумал Климов и заткнул за пояс пистолет. — А то все некогда».
«Медик» покрутил головой, пригладил волосы к затылку, пропустил темные пряди сквозь полусогнутые пальцы и сказал:
— Ты псих. Ты в самом деле псих.
По-видимому, желчи в его печени убавилось, зато вся она оказалась в крови. Скулы пошли пятнами.
— Весьма польщен, — ответил Климов, внимательно следя за лицом «Медика». В его глазах была та настороженность, которую легко принять за проницательность. — Ты лучше меня знаешь.
— Плохо, — сокрушенно сказал «Медик» и попытался сменить позу. Климов предупреждающе поднял палец. — Сиди прямо. Отвечай понятно. Где Зиновий? Кто он? Что он? И не три бузу. Иначе, — Климов вытащил из-за пояса «люгер» и постарался, чтобы угроза как можно скорее дошла до «Медика». Подсказал, что ему делать нечего, как только соглашаться на все его условия, если он не хочет иметь шишек на свою голову.
«Медик» люто глянул на Климова и отвернулся.
— Зиновий. Всем руководит Зиновий.
— Это кличка?
— Имя.
«Странно, — подумал Климов. — Ну, да ладно».
— А фамилия?
— Твои расходы, мои труды, — неожиданной присказкой ответил «Медик» и вперил в Климова свой самовластный взор. — Чего ты вязнешь? Ты же влип. Тебе — каюк. Ушел бы в горы, как нормальный человек, а так ты — в заднице. Хоть это бы усек! Все уже схвачено и решено без нас.
