Схватив парня за обе руки, оперативники попытались повалить его лицом на землю. Но Вадим был достаточно силен и, вырываясь, отбивался ногами, и тогда они стали сами бить его по ногам. Захар начал тихо отходить в сторонку, а потом, словно прыжком, сорвался с места и кинулся бежать. Но не к выходу, где для него уже был приготовлен «подарок», а вдоль стены клеток, прямо навстречу Турецкому. Александр Борисович, как он потом сказал, не стал марать руки, он просто подставил парню легкую подножку, и тот, споткнувшись, перевернулся через голову, пролетел вперед и приложился всем телом на асфальт. Мгновенье лежал, а потом вскочил, но тут его и схватил за шиворот Турецкий.
— Стоять! — весело крикнул он и врезал Захару кулаком под дых. Тот согнулся, а на одной руке его тут же щелкнул металлический браслет. Другой был надет на руку Турецкого. Так, «на поводке», и повел его обратно Александр Борисович.
А борцы с преступностью, между тем, пытаясь одолеть Вадима, уже пытались применить силу по всем правилам. Но одного из них неожиданно ткнул концом рукоятки метлы Филя. Тот резко обернулся, кинул разъяренный взгляд и заорал:
— Отойди! Бл…! Милиция! Задержан преступник! Не видишь?
— Не вижу, — спокойно сознался Филя.
А второй, тем временем, пытался заломить руку Вадима за спину и одновременно ударить его ногой в пах.
Филя ткнул метлой милиционеру уже в лицо, и тот накинулся на него, бросив «преступника». Красиво получилось: мат-перемат, разъяренный ястреб ринулся на жертву и вдруг получил удар в живот такой силы, что пластом завалился навзничь. Второй ошарашенно застыл на миг, и Вадим вырывался.
— Да я… — зарычал второй, состроив действительно страшную морду. И тут поднялся с лавки Щеткин, отложил газету и сказал, доставая из кармана удостоверение:
— Всем спокойно, работает МУР. Подполковник милиции Щеткин. Идет операция по задержанию преступника. Вот этого, — он обернулся к подходившему ближе Турецкому, волочившему за руку Захара. — Теряев Захар Федорович? — И сказал Турецкому: — Тот самый, говоришь?
— Он, — хмыкнул Александр Борисович. — Непременный свидетель, как нами установлено, в десятке судебных процессов, ловко организованных вот этими волками позорными.
Опер дернулся, глядя на Турецкого с ненавистью, но Щеткин, не обращая внимания на яростный взгляд, продолжил:
— Гражданин Теряев, вы задержаны за торговлю наркотическими средствами. На видеокамеру был заснят процесс передачи вами пакетика с неизвестным содержимым гражданину Стерину Вадиму Семеновичу, нашему внештатному сотруднику. Прошу вас, Вадим Семенович, дайте его сюда.
Щеткин поднял руку, и тотчас к нему приблизилась та компания веселых мужчин, что горячо обсуждали что-то у птичьих клеток. Они окружили оперативников. А эти еще ничего не понимали, ну, не «врубались». Вернее, один, тот, что лежал, «отрубился», а вот второй замер в полнейшей растерянности.
— Так, проверим, — говорил Щеткин, разворачивая газетный клочок. В нем был завернут целлофановый пакетик с белым порошком. Петр открыл его осторожно и сунул внутрь палец. Вынул, лизнул и кивнул удовлетворенно. — Если мне не изменяет вкус, это чистейший кокаин. Вы задержаны Теряев. Пакуйте его, — кивнул он своим оперативникам. — А с вами разговор другой, обратился он к застывшему в изумлении оперу. — Представьтесь, вы кто и откуда?
Тот, наконец, пришел в себя.
— Майор милиции Матюшкин, Центральное ОВД, работаем по заданию…
— Брось врать, майор, — отмахнулся Щеткин. — А этот симулянт, стало быть, капитан Березин? Понятое дело, оба тут. А где ж вам быть еще? Вот сейчас позвоню вашему начальнику, полковнику Седых, и выясню, чего это он вас в зоопарк послал? На слонов любоваться? Или собственные грешки прикрывать? — Щеткин достал мобильник, но звонить передумал и только добавил: — Да ну вас к черту, пусть с вами теперь УСБ разбирается. Езжайте к себе в отдел, вас там ждут.
Майор предпринял безуспешную попытку поднять товарища с земли, но у него не получалось. Филя, заинтересованно смотревший на эту возню, серьезно сказал:
— Ничего у тебя не получится, майор. Он еще полчаса будет отдыхать. Лучше отволоки его на лавку и посиди рядом, а то проснется и подумает, что в ад попал — звери ж кругом. А когда поспит, скажи, чтоб в следующий раз не лез драться первым. Впрочем, следующего раза у него, скорей всего, больше не будет.
Алла сняла шляпу и с напряженным видом наблюдала, прижимаясь к Вадиму, как у Захара Теряева завели обе руки за спину и застегнули на них наручники.
— Ну вот и еще один, — обращаясь к ним, равнодушно сказал Турецкий. — Ему не нравится… Понимаешь теперь, Вадим, насколько я был прав? Я был уверен: они уже в курсе того, что наш Юрка начал копать под тот судебный процесс, и им обязательно понадобится провокация. Да, Петя?
— Как в лужу смотрел, — засмеялся Щеткин. — Слышь, Филя, а ты был такой живописный при своем фартучке! Чем не работа? Слушайте, мужики, и чего им всем надо, не знаете? Работали б лучше тут, поумнели бы, глядишь…
— Не-е, Петя, они во все времена не отличались умом. Нигде и никогда. Ведь не звери и не люди, а так, серединка на половинку — оборотни, — ответил Агеев.
Турецкий вздохнул:
— А что, ребятки, рабочий-то день кончился… А тут когда-то мы с приятелями пивко пили хорошее. Не вспомнить ли молодость, а? И — по кружечке? За удачу!
— Сейчас, — остановил его Щеткин. — Парни, этого — к нам, там уже в курсе, я договорился, а утром начнем с ним работать. И все свободны, благодарю. Уводите. Да, и сто баксов в его кармане, это — не его, это — вещдок! Потом хозяину вернуть надо!.. Так я чего? Я не против, Сань.
— А кто против? — спросил Филя и посмотрел на Аллу. — А ты, между прочим, во второй операции уже участвуешь, можно сказать, а еще не поставила ни разу. Нехорошо. А, Саш? Или она считает, что это у нас — так, трали-вали? Нет, пусть ставит. Можно за мой счет.
— И за мой, — засмеялся Турецкий.
— А я — что? Чужой дядя? И за мой — тоже. Пошли, я знаю, где пивной бар.
Алла с братом переглянулись, и она, потупившись, сказала:
— Я хотела с первой получки…
— Так это еще когда будет! — протянул Филя. — А пить уже сейчас хочется. Нет, ребятки, надо теперь, и чтоб Вадиму за свои боевые шрамы не было обидно. Молодец, хорошо себя вел.
Алла носовым платком, поплевывая на него, промокала на лбу брата кровоточившую ссадину.
И они ушли, весело смеясь и не замечая оставшихся на лавке оперов.
А когда уселись в баре за столом и подняли кружки с пивом, Щеткин со смехом сказал:
— Эта наша сегодняшняя потасовка напомнила мне одну шикарную операцию… Ну, когда кагебисты с милицией, при захвате одного фигуранта, друг на друга наехали! Не могли разобраться, кто приехал арестовывать, и чуть не перестреляли друг друга в служебном рвении! Так не хотели делиться добычей!
— Да, помню, конечно, веселый был случай… — засмеялся и Турецкий и добавил: — Вот так, Алла, сколько веревочке ни виться… А дальше ты и сама знаешь.
