– это сейчас, когда я принял пузырек „Спокоина“, будь он неладен».
Арсений прочитал письмо и задумчиво протянул:
– Да… Хотел бы я знать, кто рассказал этому бедняге про то, что со свадьбой у них с Региной получился крутой облом? А?
И он посмотрел на Фиму. Деваться ей было некуда. Свою вину она сознавала. А потому прибегла к испытанному женскому средству, способному выручить почти в любой ситуации, она громко расплакалась.
Видя, как из глаз любимой девушки текут слезы, ни у одного мужчины язык не повернется сказать ей все, чего она заслуживает. И даже совсем наоборот, вместо выговора им приходится ее же еще и утешать. Отличный способ, всем можно его рекомендовать.
– Ладно, – вздохнул Арсений, который быстро сообразил, что ему нечего противопоставить потоку слез любимой. – Не реви! Разберемся.
Фима продолжала всхлипывать.
– Да не реви ты! К счастью, все живы. А там, глядишь, и убийцу поймаем.
По стечению обстоятельств, Сему отвезли в ту же больницу, в которой лежала Регина. Она держалась стойко. Молчала про нападение и даже своим братьям личность нападавшего на нее человека так и не выдала. С братьями Арсений поговорил и объяснил, что преступник сам себя уже покарал. Братья Пошляковы расстроились.
– Эх, не успели!
– Мы бы этому гаду шею свернули!
– Его крайне огорчило, что Регина обманула его со свадьбой.
– Это как?
– Никакой настоящей свадьбы у них с Семой не было. Все это был всего лишь фарс.
Братья переглянулись. Было заметно, что их решимость расправиться с Семой заметно поколебалась. И взгляды, которые они кидали на свою перебинтованную сестру, были уже далеко не такими нежными и сочувствующими, как еще совсем недавно. Теперь в глазах у них читался откровенный укор сестре, потому что мужская солидарность потихоньку заступала на место братской любви. А когда в больнице появился Тимур, они и вовсе помрачнели.
– Тебе нельзя тут находиться.
– Родители запретили вам встречаться.
Но на помощь Тимуру неожиданно пришел Арсений.
– У Тимура не меньше прав быть тут, чем у любого из вас.
И хотя братья Регины не поняли смысла этой фразы, они отступили. Спорить со следователем им показалось неправильным.
– Пусть идет.
– Все равно у Регины сейчас наша мама.
– Она Тимура на дух не переносит.
Арсений зашел в палату к Регине вместе с Тимуром. Фима осталась ждать Арсения снаружи. Он долго оставался в палате Регины, а когда вышел, то вместе с ним вышел и Тимур. Взгляд его был страшен, он блуждал по сторонам, словно у пьяного. Тимур пошатывался и был вынужден опереться о стену. Из палаты доносился плач Регины.
– Это все правда? – спросил Тимур у Арсения.
Тот кивнул. Тимур побледнел еще сильней и, не говоря ни слова, зашагал прочь.
– Эй! Надо поговорить!
Но Тимур лишь ускорил шаг. Братья Регины пытались его остановить, но Тимур, по-прежнему ни слова не сказав братьям своей любимой, кинулся бежать от них прочь. Те были вынуждены вернуться назад.
– Что с ним случилось?
Арсений не ответил. Братья Регины недоумевали, а вот Фима понимала, что произошло. Только что в палате Регины следователь сообщил несчастным влюбленным горькую правду. Они единокровные брат и сестра, и отныне любить они могут друг друга исключительно братской и сестринской любовью. Все остальное уже на их совести.
– Мне их жалко, – шепнула она Арсению.
– Мне всех в этой истории жалко. Старшее поколение наворотило за свою жизнь столько лжи, что расхлебывать приходится еще их детям. Но я считаю, что оставлять Регину с Тимуром в неведении относительно степени их родства было бы неправильно.
– И что теперь с ними будет?
– Пусть думают сами. Лично я сделал все, что было в моих силах.
– Наверное, Тимур побежит к отцу.
– Не побежит. Я показал ему дневники Евдокии, по крайней мере, ту их часть, которая непосредственно касалась Тимура и Регины. Теперь он должен обдумать все сам. Отец ему в советах больше не помощник. Преданность Тимура поколебалась. Отец не открыл Тимуру правду даже в тот момент, когда это было совершенно необходимо. Обходился с ним словно с дурачком. А такое, знаешь ли, не забывается.
– Ты их поссорил! Отца с сыном! Зачем?
– Можешь считать меня мелким человеком, но очень уж невежливо обошелся с нами Чинарев. И вообще, человек он низкий и подлый. Достаточно вспомнить, как трусливо он поступил с Василием Хариным – отцом Алечки. Я обещал, что раскрою глаза людям на то, что собой представляет господин Чинарев, и, по крайней мере, одному человеку я их раскрыл.
– Это хорошо, – кивнула Фима и с нетерпением спросила: – Ну а к убийству Евдокии он имеет отношение?
– Самое прямое и непосредственное.
– Да ты что! – ахнула Фима. – Все-таки он?
– Он. Не выдержал жизни в постоянном напряжении, да еще масла в огонь подлила эта ситуация, которую спровоцировала Алечка. Вот нервишки у старого бандита и дрогнули. А рука нет, рука не дрогнула.
– Ой!
– Ладно, чего уж теперь говорить, – отмахнулся Арсений. – Дело грязное и очень давнее. Пошли лучше выпустим Алечку из-под стражи.
Вначале Фима подумала, что ослышалась.
– Ты хочешь ее отпустить? Совсем?
– Ага.
– Но ведь она все равно виновна! Она призналась в том, что подготовила покушение на Евдокию. И подлила ей «Спокоин». И Егор с Никитой чуть было не погибли по ее милости.
– Но не погибли же.
Фима подозрительно покосилась на Арсения. Он вел себя как-то слишком уж легкомысленно.
Но следователь продолжал:
– Никто же от рук Алечки серьезно не пострадал. Единственная жертва – это Евдокия. Но к ее смерти Алечка отношения не имеет. И нам всем нужно извиниться перед ней. И сообщить всем в театре, что все подозрения с нее сняты.
– Все?
– Все до единого.
Творилось что-то странное. Фима откровенно недоумевала. Она даже подумала, что Арсений шутит, но он держался необычайно серьезно и торжественно. И когда выпускал Алечку из камеры, и когда они сопровождали ее в театр, и особенно там, в театре. Арсений буквально ни на шаг не отходил от Алечки, поясняя всем и каждому, кто соглашался слушать, что Алечка – это наиболее близкий покойной Евдокии человек, ее дочь и наследница, и только ей одной предстоит возглавить церемонию похорон.
Кажется, саму Алечку эти воздаваемые ей почести не радовали. Она до сих пор еще не отошла от шока. И не очень-то понимала, как случилось, что вместо арестантки она стала буквально в одночасье богатой наследницей. И все же за то время, что Алечка провела, осмысливая изменения в своей жизни, она
