Ее любимый рояль стоял в центре. Его струны были закрыты. На белой крышке слева и справа горели высокие желтые свечи, а на овальном выступе рассыпанные цветы образовывали большую букву «М». Пахло храмом. Свечи были единственным освещением на сцене и в зале. За роялем сидела сутулая женщина и наигрывала мелодии ее самых лучших песен.
— Заходите, Марина, — не оборачиваясь, произнесла она добрым мужским голосом. — Я вас давно жду.
Девушка от неожиданности вздрогнула. Человек встал из-за рояля и обернулся. Его лицо оставалось в тени. Говорил он скованно, не зная, куда деть длинные неуклюжие руки.
— Не удивляйтесь и не бойтесь. Я мужчина. А весь этот маскарад лишь для того, чтобы встретиться с вами. Я вынужден так делать. Меня принимают за кого-то другого, и хотят арестовать. А я пишу музыку и дарю ее вам.
— Ну, конечно, — девушка улыбнулась, и смело впорхнула на сцену. — Как же я могла подумать, что вы…
— Кто?
— Что вы женщина. Такая музыка. Это просто невозможно!
— Что невозможно?
— Невероятно, если бы ее написала женщина.
— Вы так думаете?
— Когда я еще только училась в музыкальной школе, я обратила внимание, что все великие композиторы — мужчины. Это так странно: среди великих писателей, поэтов и художников есть женщины, а сочинение гениальной музыки подвластно только мужчинам. Почему?
— Не знаю.
— И я не знаю. Наверное, музыка очень абстрактна, как математика, а мужчины лучше мыслят неосязаемыми образами. Я иногда думаю, что из гениальных композиторов могли бы получиться выдающиеся математики, и наоборот. Вот вы. Как у вас рождаются такие чудесные мелодии?
— Я составил сложные уравнения, решил их и вывел формулу.
— Серьезно?
— Какая же вы наивная.
— Смеетесь!
— Я много слушал. И запоминал. А цифры у меня не держатся в голове. Я их записываю.
— Все слушают. Но одно дело слушать, другое — сочинять. Я не могу представить, как это возможно, писать такую удивительную музыку.
— Оставьте это мужчинам. А вы пойте.
Марина подошла к роялю, между ней и Композитором дрожал огонек свечи. Она рассмотрела его лицо и спросила:
— Вас как зовут?
— Марк.
— А меня Марина.
— Я знаю.
Девушка наклонила голову, хитро прищурилась, показала на цветочную букву «М».
— Это ради меня?
— Это для нас.
Она шагнула ближе и рассмеялась.
— Марк, у вас накрашенные губы.
— Пришлось.
— Так нельзя. Вам надо переодеться. Я хочу посмотреть на вас как на мужчину.
— У меня ничего нет. — Марк смущенно пригладил юбку.
— Там, за сценой, есть костюмерная с парадной формой. Ее надевали музыканты перед концертом. Пойдемте.
Марина взяла Марка за руку и увлекла за собой. Она хотела включить свет в коридоре, но Марк перехватил ее руку.
— Не хочу, чтобы нас заметили и помешали.
— И я не хочу, чтобы мои охранники узнали, что я здесь, — озорно поддержала Марина. — Только как же мы выберем одежду в темноте?
— Я справлюсь, — заверил Марк. — Подождите.
Он зашел в костюмерную, провел ладонью по длинному ряду вывешенных мундиров. По шороху ткани и стуку пуговиц он определил нужный размер. Вскоре перед Мариной появился человек в военной форме. Девушка провела пальчиками по сукну.
— Я вас не вижу, — хихикнула она. — Пойдемте скорее на сцену.
При свете свечей она сначала улыбнулась, а потом недовольно всплеснула руками.
— А где фуражка? Почему не взяли фуражку, старшина?
— Я сейчас, — смутился Композитор, намереваясь вернуться в костюмерную.
— Потом. Лучше покажите мне новую песню.
Марк послушно сел за рояль, извинился:
— Я плохо играю. Я не музыкант.
— Вы — композитор! Вы замечательный композитор.
— Меня так в детстве дразнили.
— Правда?
— И потом… тоже.
— Ну так играйте же, смелее, мой милый Композитор.
Марк осторожно дотронулся до клавиш, зазвучала грустная музыка.
После концерта он долго ждал Марину. В голове постоянно вертелись обрывки только что прозвучавших песен. Оставшись один на сцене, он встал в точности на ее место, принял такую же позу и попытался подражать ее пению. Но получалось плохо. Нет, обычные слушатели признали бы огромное сходство, но Марк еще раз убедился, что не может придать голосу ту удивительную полетность и тонкую вибрацию, которая превращает слушателей во влюбленных поклонников. Он нашел подсвечники, установил их на рояле. Цветами, оставшимися в гримерной, выложил на белой поверхности большую букву «М». Их единственное свидание должно ей понравиться. Дамскую сумочку с хирургическими инструментами он бросил в полумрак, на край сцены. Фотоаппарат он не взял. Сегодня он не понадобится. Чтобы заполнить последнюю строку в таблице ему достаточно линейки. Подготовившись, Композитор сел за рояль и замер в ожидании.
У него не было часов. В какой-то момент он испугался, что Марина не придет, и он никогда не узнает тайны ее голоса, но послышались шаги у служебного входа, его пальцы пробежались по клавишам, встречая долгожданную гостью.
Марина оперлась ладонью о рояль, вслушивалась в новую мелодию и в такт ей покачивала головой. Ее губы пытались нашептывать текст. Когда Марк закончил, она вздохнула.
— Как жаль. Я стихи забыла в номере, помню только отдельные строчки, а то бы сейчас прорепетировали.
— Слова неважны. Пойте, что угодно.
— Как это?
— Вы можете читать хоть сводку погоды, вас всё равно будут слушать… и любить.
— Это невозможно!
— А вы попробуйте.
— Сводку погоды? Ну, хорошо.
Вновь сдержанно зазвучал рояль. Марина озорно сверкнула глазами и запела:
— Вчера был дождь, сегодня снег, а завтра будет солнце. Все одевайтесь потеплее, а то замерзнете. Опять гроза, опять туман и снова будет снег. Я мерзну, мерзну, мерзну, мерзну. Где мой любимый человек?
Девушка обхватила себя за плечи, съежилась, словно действительно мерзла. Но, почувствовав, что ее слова попадают в такт, она повторила их громче и увереннее. Ее руки с распахнутыми ладонями взметнулись в сторону зрительного зала. Она пела так неистово и страстно, будто выступала на концерте. Когда мелодия стала затихать, она повторила вопрос о любимом несколько раз, прижала руки к груди и склонила голову.
Оба помолчали. Марина подняла влажные глаза и прошептала:
— Замечательно.
— Только не плачьте. — Композитор вскочил и невольно обнял девушку за плечи. — Если хотите, я сочиню веселую музыку.
— Прямо сейчас? Как для вас всё легко.
Марина склонила голову на плечо Композитора. Он уткнулся в ее рыжие волосы.
— А в детстве ваши волосы были русыми, — сказал он.
— Я покрасилась. Сказали, что артистка на сцене должна быть яркой. А русая — ни то ни се. Вы видели меня в детстве? — встрепенулась она.
— Давно. Я запомнил ваш голос. Он такой… неповторимый.
— Вам нравится только мой голос?
— Потом я услышал его по радио и…
— Что? Договаривайте.
Композитор молчал. Марина глаза в глаза смотрела на Марка.
— Почему вы разделяете меня и мой голос? Я — единое целое.
— Да, конечно. Но…
— Вы писали для меня чудесные песни и боялись познакомиться. Это из-за шрама? Вы боялись показаться некрасивым? Вы думали, что я оттолкну вас? Это не так. Вы самый лучший. Вы — гениальный. Вы неповторимый. Композитор вы мой, любимый.
Девушка прижалась и нежно поцеловала Марка в губы. Затем она резво выскользнула из объятий и засмеялась.
— У вас еще осталась помада на губах. Надо вытереть, как следует. Где ваш платок? У меня нет. А, вот ваша сумочка!
Она заметила у края сцены ридикюль, подбежала и распахнула его. Она всё делала порывисто и резко. Марк услышал, как из сумочки со звоном высыпались стальные скальпели, ножи и клещи. Он обернулся. Ее недоуменный взгляд поднялся с пола и встретился с его спокойными холодными глазами. Он поймал себя на мысли, что никогда не интересовался цветом ее глаз. Секрет ее обаяния совсем в другом. Он кроется ниже.
Композитор опустил взгляд на тонкую шею девушки. Вот его цель. Там спрятана тайна, познать которую он стремился всю жизнь.
По ночному шоссе служебный автомобиль доставил генерала армии Васильева в военный городок на предельной скорости. Командир части Гордеев встретил его безрадостной новостью:
— Пока не нашли, товарищ генерал армии. Но прилагаем все усилия. Прочесали все кусты. Ничего. Люди пошли по квартирам.
— Не уследили!
— Я думаю, может она… у сердечного друга? — осторожно подбирая слова, предположил Гордеев.
— А есть основания? Что-то замечали?
— Ничего конкретного, товарищ генерал армии. Но девушка очень красивая, сами понимаете. В нее половина наших офицеров влюбилсь.
