Рука Курбатова опять потянулась под стол за бутылкой.
— Ну теперь-то уж точно за зацепочку? — подмигнул он Турецкому.
Турецкий предостерегающе поднял руку.
— Слава, нечего тянуть кота за сам знаешь что. Посылай людей в Гагаринское УВД. Пусть арестовывают лейтенантов Киреева и Стулова по обвинению в убийстве Ильи Смолина. Скоро, ребята, у нас с вами начнется настоящая охота.
— Ну тогда за настоящую охоту, — резюмировал неунывающий Курбатов.
И Александру Борисовичу Турецкому в очередной раз не удалось засечь момент, как уже четыре наполненных рюмки терпеливо ждали своей очереди быть опустошенными.
Через два часа оперативники Иван Киреев и Степан Стулов в наручниках были доставлены прямиком из Гагаринского УВД в Матросскую тишину. Оба держались мрачно, на вопросы отвечать отказывались. На вопрос об Илье Смолине старший лейтенант Киреев, усмехнувшись, сказал:
— А вы предпочитаете, чтобы этот наркот до сих пор ходил по улицам и убивал людей?
Не добившись ничего от арестованных оперативников, их рассадили по камерам.
— А ведь будут молчать, — сказал Турецкий, выслушав отчет о допросе. — У кого-нибудь есть соображения, что делать с ними дальше.
— Есть одна идея. — Володя Яковлев посмотрел на Галину. — Помнишь, Галь, у них в кабинете в шкафу стояла видеокамера. Я поинтересовался у местных, чья она. Оказалось, что Киреева. Я думаю, что они вполне могли снимать на нее не только свой профессиональный праздник.
— Значит, завтра с утра, — сказал Грязнов, — езжайте к нему с обыском на квартиру. И если что-то там есть, найдите это.
Кассета от видеокамеры, на которой был запечатлен допрос, а точнее пытки, Ильи Смолина, нашлась самым неожиданным образом.
— Представляете, — рассказывала Галя Турецкому и Грязнову, — прямо как в кино. Заходим мы с Володей в квартиру, там жена, которая, естественно, на меня смотрит как на гиену. Проходим в комнату, там на полу сидит четырехлетний сын Киреева. И что вы думаете у него было в руках? Я пригляделась, а на кассете ручкой написана дата, тот день, когда они допрашивали Смолина. Я у него попросила ее поиграть на время. И ведь не хотел пацаненок мне вначале свою игрушку отдавать, пришлось пообещать прислать ему взамен две с мультиками.
Следующий допрос Киреева провел лично Вячеслав Иванович Грязнов. Он не стал задавать старшему лейтенанту никаких вопросов, а просто поставил обнаруженную кассету. Все это время он молча смотрел на Киреева. Через пять минут Киреев попросил выключить.
— Киреев, — сказал Вячеслав Иванович, — вы, хотя мне и тошно вас так называть, сами являетесь работником правоохранительных органов. Наверняка и сами проводили обыкновенные допросы. Вы прекрасно должны понимать, в какой жопе вы сейчас оказались. Стулов младше вас по званию, поэтому за паровоза пойдете вы. А уж я как заместитель начальника ГУСБ приложу все усилия, чтобы ваш сын никогда вас больше не увидел.
Киреев, хотя сидел и бледный как полотно, все же нашел в себе силы скривить рот в усмешке:
— Я, товарищ начальник, тоже законы знаю. Все-таки, как вы выразились, работник правоохранительных органов. Я этого парня не убивал. Превышение полномочий — да. Ну дадут годика четыре — максимум шесть. Да и тех не дадут, сын малолетний. Так что никакую мокруху вы на меня не повесите.
— Мудак ты, Киреев, — сказал Грязнов, с отвращением глядя на Киреева. — Неужели ты серьезно считаешь, что генерал-майор придет разводить тебя на мокруху? Ты пойдешь не за превышение полномочий, ты сядешь как организатор убийства независимого журналиста Дмитрия Корякина. А этот бедолага Смолин пойдет в довесок. И Ильхама Гаджиева, которого ты накачал героином, добавим в нагрузку. Вот теперь сиди до суда в камере и прикидывай, сколько тебе полагается. Уведите арестованного.
— Подождите, — встрепенулся Киреев. — При чем здесь Корякин?
— Да хотя бы потому, что на бейсбольной бите, которой он был убит, обнаружены твои отпечатки пальцев.
— Это не я, — сказал Киреев, — я расскажу. Да, я там был. Я получил за это деньги, две тысячи долларов. Но убивал не я. Я просто снимал. И вообще, мы просто хотели попугать его, а убивать никто не собирался. И того Мишу, который главный был, я тоже не знаю. Это какой-то друг Горохова. Это он нам предложил поучаствовать. И с Мишей этим для расчета тоже он потом встречался. Я готов все это подписать.
Расколоть капитана Андрея Николаевича Горохова оказалось проще, чем его подчиненных. Он сразу заявил, что смертельную дозу героина Илье Смолину вколол младший лейтенант Стулов. Но что важней всего — он указал на охранника ЧОП «Чайка» Михаила Маликова как на организатора «запугивания» Дмитрия Корякина.
Допрашивать Маликова пришел Александр Борисович Турецкий самолично.
Он уже выяснил, что «Чайка» занималась охраной ООО «Кассета», генеральным директором которой был Вячеслав Фартунов. Александр Борисович сопоставил профиль фирмы с темой журналистского расследования, которое проводил Дмитрий Корякин, и, идя на допрос Михаила Маликова, уже знал имя заказчика. Но собственные догадки к делу, как говорится, не пришьешь. Поэтому необходимо было получить свидетельские показания Маликова, из четырех убийц Дмитрия Корякина он единственный знал имя заказчика. Все утро Александр Борисович думал о предстоящем допросе. Как назло, на ум ничего не шло. К тому же Ира все утро опять восторженно рассказывала о своем сверходаренном ученике Владике Гиндине. Поедая утреннюю яичницу с помидорами, Саша думал о том, что Владик Гиндин скоро начнет ему сниться — и сны эти будут не из приятных.
Еще хорошо, думал Саша, что от меня пока не требуют, чтобы я посещал его выступления. Вот уж не дай бог.
Но мысли вновь возвращались к предстоящему допросу. И по-прежнему в голову не лезло ничего. Никаких идей, как расколоть Маликова. В мыслях были лишь разговоры об одаренности Владика Гиндина.
Турецкий уже шел по коридору, а никакого более или менее удобоваримого плана действий не было. И тогда Александр Борисович вдруг вспомнил фразу Курбатова, после того как тот вернулся из редакции журнала «Пламя»: «Про меня ведь что думают. Рубаха-парень. Что на уме, то и на языке. Если говорит, что что-то знает, значит, не врет».
Ну на рубаху-парня Александр Борисович в своем костюме, положим, не тянул, а вот насчет последней части вполне мог бы дать фору даже такому асу, как Курбатов. Турецкий решил действовать напрямик. Или наобум. В общем, черт его знает, как получится. В конце концов, это не экзамен по технике ведения допроса, а свободное творчество. А поэтому лучше все говорить, как есть. В конце концов, что может быть лучше правды?
— Маликов, — монотонно начал Турецкий, — в данный момент вы находитесь в очень тяжелом положении. Вы обвиняетесь в организации убийства журналиста Дмитрия Корякина. Он был убит на пустыре, неподалеку от станции Матвеевское. Вы вместе с сотрудниками Гагаринского УВД Гороховым, Киреевым и Стуловым вывезли его туда на машине. И убили с особой жестокостью. Ваши напарники на допросе показали, что получили от вас за это определенную сумму денег. Так что вас с полным основанием можно считать не только организатором этого убийства, но и заказчиком. Лично мне это кажется абсурдным. Зачем обыкновенному охраннику заказывать журналиста? Да и денег на работе, я думаю, вам платят не очень много. Но все факты говорят об обратном. Так что вот такая получается у вас ситуация.
Александр Борисович сделал передышку и посмотрел на Маликова. Тот молчал.
— Откровенно говоря, я не понимаю вас, Маликов, — продолжил Турецкий все тем же монотонным голосом. — Зачем вам это нужно? Нет, вы не подумайте, что я пытаюсь вести с вами проникновенную беседу по душам. Мне, правда, интересно. Сесть — вы по-любому сядете. Тут никаких иллюзий быть не может. Но я, знаете ли, никогда не понимал, зачем люди садятся за других.
Маликов продолжал молчать.
— Нет, есть, конечно, две объективные причины. В одном случае люди боятся, а во втором они этим своим поступком отдают свой долг. Или рассчитывают на будущую милость. Но в вашем случае все это напрасно. Рано или поздно мы выйдем на тех, кто действительно заказал журналиста Дмитрия Корякина. Так что вряд ли они смогут вам помочь.
Маликов посмотрел на Турецкого.
— Чего вы добиваетесь? — насмешливо спросил он. — Вы что, всерьез рассчитываете на то, что я сейчас прислушаюсь к вашим словам и все вам расскажу?
— Да, — спокойно ответил Турецкий, — представьте себе. Именно на это я и рассчитываю. И поверьте мне, я очень серьезен.
— Вы что, шутите? Или за недоумка меня держите?
— Маликов, я уже сказал вам, что в данный момент я разговариваю с вами абсолютно серьезно. А что касается недоумка… Я старший помощник генерального прокурора. Если бы я считал вас за недоумка, я бы к вам не пришел. Как говорилось в советских фильмах про милицию, я действительно взываю к вашему разуму.
