— Какой строгий, скажи пожалуйста! — насмешливо отозвался Соколов. — Ладно, приезжайте, чего уж там. Только побыстрее, а то у меня еще куча дел. Имейте в виду, уважаемый «важняк» из Генпрокуратуры, если не появитесь через час, я укачу по делам. Ждать не стану! Кстати, можете воспользоваться большой машиной с мигалками.
— Идет, — согласился Поремский. — Только если через час вас не окажется в кабинете, встреча наша позже состоится в камере.
— Это для чего же?
— Для большей безопасности. Вы мне нужны целым и невредимым.
Поремский положил трубку.
Через пятьдесят минут Поремский, миновав два кордона охраны, вошел в кабинет генерального директора «Оружия».
Из-за огромного письменного стола навстречу Поремскому поднялся стройный, моложавый мужчина с седыми висками и симпатичным, насмешливым лицом. Он был смугл, подтянут, широкоплеч — ни дать ни взять, ковбой с рекламы сигарет «Мальборо», только в костюме от «Армани», белоснежной рубашке и при галстуке.
— Ну здравствуйте, здравствуйте! — сказал Соколов, блеснув белоснежными, как у голливудского киноактера, зубами. — А вы, значит, тот самый Поремский?
— С утра был Поремский. А вы, значит, тот самый Соколов?
— Угадали! — кивнул Матвей Робертович, крепко пожал следователю руку и указал ему на кожаное кресло. — Скажите, пожалуйста, какой вы проницательный! Садитесь сюда, это самое шикарное место в моей скромной келье.
— Не такая уж она и скромная, — заметил Поремский, усаживаясь в кресло.
— Это смотря на чей взгляд. Соколов уселся за стол и с выражением вежливого внимания посмотрел на Поремского. — Владимир Дмитриевич, прежде чем мы начнем нашу беседу, если вы не против, я бы хотел угостить вас самым вкусным напитком в мире.
Поремский не успел и рта раскрыть, как на столе, словно по мановению волшебной палочки, появилась большая бутылка темного стекла. Соколов достал из стола салфетку и тщательно вытер бутылку.
— Этот коньяк делал еще мой дед, будучи подданным Франции, — объяснил Матвей Робертович. — Он эмигрировал из России в двадцатом году. Тридцать четыре года жил под Парижем, а потом вернулся на родину. Уж не знаю как, но ему удалось привезти с собой ящик коньяку. Из двадцати бутылок осталось три.
Поремский ошарашено посмотрел на гендиректора.
— Прямо-таки королевская щедрость, — сказал он. — Непонятно только, за какие заслуги?
Соколов весело улыбнулся:
— А ни за какие. Просто вы мне понравились. Вы так ловко отбрили меня по телефону, что я зауважал вас еще до того, как увидел. Уверяю вас, Владимир Дмитриевич, немногие люди на свете решатся разговаривать со мной так, как это делали вы. Приятно иметь дело со смелым мужчиной.
— Интересно, что в вас такого страшного, что все вас боятся?
Красивые глаза Соколова погрустнели.
— Да ничего. Ничего во мне страшного нет. Кроме, конечно, должности. Многие считают своим долгом смотреть на гендиректора снизу вверх, так и норовят вильнуть хвостиком и облизать меня с ног до головы. А это здорово действует мне на нервы. Не могли бы вы передать мне бокалы? Они стоят в шкафчике у вас за спиной.
Поремский взял с полки бокалы и поставил их на стол.
— Благодарю вас, — сказал гендиректор, открыл бутылку и наполнил бокалы ароматной коричневатой жидкостью. Протянул один из бокалов Поремскому: — Держите!
Поремский взял бокал, слегка взболтнул и поднес его к носу. Аромат и впрямь был чудесный.
— Ну как вам? — поинтересовался Соколов.
Пахнет хорошо, — кивнул Поремский. — Хотя я в коньяках не слишком-то разбираюсь.
— А тут и разбираться не нужно. Просто попробуйте — и все.
Поремский поднес бокал к губам и сделал маленький глоток.
Ароматная жидкость согрела язык и нёбо, затем теплой волной пробежала по гортани. Соколов с любопытством глянул на Поремского.
— Ну?
— Здорово! — не сдержал восхищения Поремский. — Настоящий напиток богов!
— А! Что я вам говорил! Это вам не эрзац, который подают в наших ресторанах! Даже самых дорогих.
Поремский сделал еще одни глоток и поставил бокал на стол. Посмотрел на Соколова:
— Теперь мы можем поговорить?
Матвей Робертович отпил коньяку и кивнул:
— Разумеется. Спрашивайте о чем хотите. Я с удовольствием отвечу на все ваши вопросы.
— Я знаю, что финансово-промышленная группа «Оружие», которой вы руководите, выступала за главенство в будущей мощной структуре, которую создали на базе «Титана». Это так?
— Так, — кивнул Матвей Робертович.
— Я знаю, что курировавший этот проект вице-премьер Илья Кабанов не скрывал своих симпатий к «Оружию». Однако после крупного скандала и вмешательства президента Кабанова понизили до ранга министра, а «Оружие» вывели из игры. Это так?
Соколов задумчиво потер пальцами высокий лоб:
— Не совсем. Действительно, нас отодвинули на второй план. Но нельзя сказать, что нас вывели из игры. В конце концов, бизнес — это нечто большее, чем простая игра. В нем есть свои нюансы, не понятные непосвященным. Мы сохранили за собой нашу нишу. И в конечном счете мы были этим вполне удовлетворены.
— Расскажите об этой нише, — попросил Поремский.
— Хорошо. Вот только… с чего начать?
— Какой козырь есть у «Оружия» перед всеми другими предприятиями и финансово-промышленными группами?
— А, вы об этом… Об этом мне говорить легко и приятно. Наша ФПГ является главным игроком на рынке торговли российским вооружением. Согласно законодательству, все экспортные поставки оружия должны идти через «Оружие».
— То есть, — Поремский прищурился, — вы государственный монополист?
— Да, — кивнул красивой головой Матвей Робертович, — вне всяких сомнений. Мы своего рода госпосредник.
— И торговать в обход вас оружием невозможно?
— Возможно, но для этого необходимо получить соответствующую лицензию.
— Вероятно, на этой почве у вас были какие-то конфликты с Карасевым?
Поремский сказал это почти наобум, однако Соколов кивнул:
— Да, конечно, без конфликтов — малых или больших — в нашем бизнесе не обойтись. Анатолию Николаевичу не нравилось, как мы торгуем системами ПВО. Однако истинная суть конфликта, я думаю, состоит в другом. Будучи человеком сильным и упорным, он хотел сам торговать оружием, считая, что разбирается в этом лучше других.
«Вот это фокус, — подумал Поремский. — Выходит, этот Карасев вовсе не был таким уж золотым и непорочным агнцем, каким его обрисовал господин Петров».
— Что же конкретно не нравилось Карасеву в том, как вы ведете дела?
Матвей Робертович нахмурился и вздохнул:
— Это довольно сложно сформулировать. Вчера ему не нравилось одно, позавчера совсем другое. Ну а в целом… Видите ли, сегодня в суммарном объеме экспорта российских вооружений, реализуемых через компанию «Оружие», на системы ПВО приходится только от четырех до восьми процентов, в то время как у основных конкурентов из США и Европы этот показатель в пять-шесть раз выше. Карасева этот факт выводил из себя.
Поремский отпил коньяку и спросил:
— А в чем же тут дело? Наши системы ПВО хуже европейских и американских?
— Да нет, российские системы ПВО ни в чем не уступают западным аналогам. Тут все зависит от политики, от сложившихся стереотипов. Весь мир до сих пор считает, что наше производство едва-едва выходит из кризиса. Мы почти потеряли рынок за годы перестройки… и наладить прежнюю систему продаж не так-то просто. Мы бьемся за каждую страну, за каждую фирму. Мы постоянно ищем какие-то новые маркетинговые ходы, чтобы привлечь потенциальных покупателей. Проблему не решить с наскока, по-кавалерийски. Тут нужен разумный подход, нужна скрупулезная работа профессионалов. Карасев же считал, что проблему продаж можно решить одним махом. Не будучи профессионалом в этой области и имея весьма отдаленное представление о реальных процессах, Анатолий Николаевич считал, что достаточно одного лишь волевого усилия…
Матвей Робертович сделал паузу, чтобы приложиться к бокалу, затем заговорил вновь:
— Карасев собирался за самое короткое время довести объем продаж до двух миллиардов долларов в год. И это при том, что за последние семь лет все предприятия, вошедшие в концерн, наторговали на международном рынке всего на сумму около двух с половиной миллиардов долларов.
— Наполеоновские планы, — заметил Поремский.
Матвей Робертович пожал плечами:
— Не то чтобы наполеоновские… Мы действительно можем довести объем продаж до этой цифры, но для этого понадобится время. Иначе в погоне за призраком успеха можно потерять все. Помните, как это делалось в советские времена? «Пятилетка за три года». И что мы получили в итоге? То, что цифры сознательно завышались, условия жизни людей были ужасны, да и продукцию гнали, сделанную при помощи русского «авось» и железной кувалды. Анатолий Николаевич думал, что на рынке торговли вооружением можно поступать точно так же — взять кувалду и настучать всем по головам. Однако потенциальных покупателей кувалдой уже не удивишь. Да и не убедишь.
