не ходи в эту комнату! Неужели так трудно это было запомнить?
— Я… мы… мы случайно… мы нечаянно… — лепетала я в ужасе. — Мы вылезли сюда из подвала… Там полиция приезжала…
Затем я оглянулась на стены, завешанные вырезками и фотографиями, и едва слышно проговорила:
— Значит, это все ты?..
Он молчал, лицо его перекосилось.
— И теперь ты меня убьешь?
Тут он как-то странно всхлипнул и выдохнул:
— Да ты что подумала?
— А что я могу подумать? Что могу подумать, глядя на это? — Я обвела взглядом вырезки и фотографии.
— Да ты сама посуди — сколько лет мне было тогда! — Он ткнул пальцем в вырезки почти тридцатилетней давности. — Как ты думаешь, мог я совершить что-то подобное?
Ой, а я-то думала, кого мне напоминает этот мальчик на фотографии. Так это же Василий, только двадцать восемь лет назад! Надо же, совсем не узнать его сейчас…
— Так ты что, думаешь, я мог? — повторил он жестко.
— Тогда, допустим, да… то есть нет, не мог, — вынуждена была признать я. — Тогда ты действительно был ребенком. Но четырнадцать лет назад ты уже был вполне взрослым… тем более сейчас… и вообще, если это не ты — почему тогда ты все стены в этой комнате оклеил этими вырезками и фотографиями?
— Почему? — переспросил он резко. — Да потому… потому что я — вот… — и он снова ткнул в ту старую вырезку. Точнее — в фотографию пропавшей семьи. — Я — этот ребенок… это моя семья пропала двадцать восемь лет назад.
Я молчала, потому что мне стало стыдно. Как это я раньше не догадалась?
Потом еще раз посмотрела на фото…
Конечно, снимок был довольно плохой, но я заметила определенное сходство Василия… нет, не с ребенком — уж очень много времени прошло, — но с мужчиной на фотографии. С отцом ребенка. Только отец был крепкий, красивый мужчина, видно, что спортом занимался, гантели небось поднимал, плавал… А Василий, конечно… взгляд всегда хмурый, глаза отводит, в пол смотрит, худой такой, сутулый, грудь впалая, плечи опущены… то есть… постойте, если двадцать восемь лет назад ему было десять, то сейчас значит всего тридцать восемь? А выглядит на все пятьдесят.
Ну, это понятно — столько пришлось пережить…
Так что, он говорит правду?
Во всяком случае, Василий явно не собирался меня убивать.
А тут еще Оська… он явно смотрел на Василия с симпатией, а я уже говорила, что мой Оська в людях разбирается. Этот нахал, кстати, подошел к Василию и положил голову ему на колени. И смотрел так умильно… да он на меня так не смотрит! Да что же это такое, этот подозрительный тип сманивает мою собаку!
Вот этого я уж никак не могла позволить.
Я немного отступила от стенки, в которую вжималась спиной, и при этом случайно задела столик с подсвечником и шкатулкой.
Шаткий столик покачнулся, шкатулка свалилась на пол и от удара открылась.
Из нее выкатился большой овальный камень — полупрозрачный, голубовато-серый. В его тусклой глубине то и дело перебегали какие-то живые багровые искры, словно отсветы далекой грозы.
Я машинально подняла этот камень, посмотрела на свет.
Искры внутри него стали ярче и живее, камень словно разговаривал со мной.
Я с испугом смотрела на него. Почему-то мне показалось, что, уронив его, я совершила непростительную ошибку…
Василий тоже взглянул на камень со странным, растерянным выражением и проговорил:
— Отдай его… отдай его мне…
— Да пожалуйста, бери! — Я протянула ему камень.
Он бережно взял его и проговорил полусонным, словно зачарованным голосом:
— Он тогда спас мне жизнь…
— Этот камень? — переспросила я, думая, что ослышалась. — Как он мог тебя спасти?
— Вот слушай…
И он начал рассказывать.
Четверть века назад в маленьком провинциальном городке жила обыкновенная семья — папа, мама и ребенок.
Отец работал на заводе, мать была медсестрой, и вместе они воспитывали сына Васю.
А еще они любили лес и походы.
Наверное, больше любил это Васин отец, а мать любила отца и на все соглашалась ради него.
Однажды они отправились в лес с палаткой на два дня.
Нашли там хорошее, сухое место, разбили палатку на поляне возле большого дерева.
Вася увидел на этом дереве птичье гнездо и полез, чтобы получше его рассмотреть.
В это время стемнело, и на небо выкатилась луна.
Луна была огромная и страшная — словно круглый багровый лик кровожадного монстра смотрел на людей с неба.
— Посмотри, какая луна! — крикнул Васин отец жене, которая чуть в стороне готовила ужин.
Она подняла голову, чтобы взглянуть на луну, и тут же удивленно проговорила:
— Посмотри, там кто-то есть!
Действительно, деревья на краю поляны шевелились, как будто среди них кто-то крадется.
В следующее мгновение ветви деревьев расступились, и из-за них выскользнула гибкая темная фигура.
Вначале показалось, что это человек.
Но затем эту темную фигуру озарил багровый свет луны — и существо на краю поляны преобразилось.
Это был еще наполовину человек — но он на глазах превращался в зверя, и в фантастическом свете луны это превращение стремительно продолжалось. Тело монстра покрылось темными полосами (хотя, возможно, это была просто игра света и тьмы), спина сгибалась — и вот монстр уже опустился на четвереньки.
Пальцы на руках вытянулись и искривились, из них выступили длинные острые когти. Человеческое лицо быстро превращалось в свирепую звериную морду с полуоткрытой пастью и оскаленными клыками, с которых капала слюна…
Мальчик, который видел с дерева это превращение, вскрикнул от ужаса и закрыл глаза в смутной детской надежде, что от этого монстр исчезнет, как исчезали страшные создания его детских снов, стоило только накрыться с головой одеялом…
Монстр исчезнет, и на поляне, как прежде, будут только папа и мама…
Но когда он снова открыл глаза — монстр не исчез.
Наоборот, исчезли родители.
Вместо них на поляне были только страшные кровавые ошметки, сгустки чего-то красного, отвратительного, что не могло иметь отношения к папе и маме…
А над ними, над этими страшными сгустками, склонилось ужасное существо — зверь, вышедший из самых чудовищных кошмаров. Зверь, покрытый свежей дымящейся кровью и багровыми полосами лунного света…
Мальчик закричал чужим, безумным голосом.
Зверь оторвался от своего кошмарного пиршества, поднял голову.
Его глаза, в которых отражались два багровых лунных диска, нашли глаза мальчика, встретились с его взглядом.
Мальчик замолчал от ужаса… но было уже поздно. Монстр заметил его.
В два прыжка зверь подбежал к дереву и полез на него с поистине нечеловеческой ловкостью.
Мальчик лез выше и выше, но зверь приближался
