— Начальник колонии в то время мужик мягкий был. Наше дело совсем не для таких, как он. Даже и не знаю, каким это образом он сумел до полковника дослужиться. Может, в Москве крутой прихват был?.. Так вот, кум вместе со смотрящим подмяли его под себя, творили все, что хотели. Я так считаю, в то время настоящим хозяином колонии был не Федосеев, а смотрящий…
— Как его звали?
— Смотрящего-то? Каримов Закир… Не то татарин, не то из башкир.
Волевой такой. Палец в рот не клади, вместе с рукой откусит. Один взгляд чего стоит. Смотрел всегда исподлобья. И такой жути наводил на окружающих, что не приведи господь!.. Колонию Федосеев превратил в источник личного обогащения.
Пронес письмо — плати! Передал весточку с воли — опять выкладывай! Пересадил в хату к корешу — снова, будь добр, отстегни на лапу! А кроме того, мужики план наяривали — наша зона на бушлатах специализировалась. Так вот, левые партии всегда спросом пользовались.
— Так что же его не остановили? — обескураженно спросил Усольцев, откинув в сторону уже давно потухшую сигарету.
Громов только невесело хмыкнул:
— А вы что, не догадываетесь…
— Можно просто Виктор.
— …Виктор? Наверху у него тоже покровители были, вот он с ними и делился. Знал многих, с кем в училище когда-то учился, с кем по службе сошелся.
С другими на охоту ездил, — щелкнул по горлу пальцами Громов. — Эх, да что там говорить! — махнул он обреченно рукой. — Даже если бы посадили, думаете, он пропал бы, что ли? Как говорится, фиг с маслом. Такие люди — как угри, из любого положения выскользнут. Не слышали, года два назад начальника крупной зоны за колючку спрятали?
— Что-то было такое, — неуверенно протянул Усольцев.
— И что вы думаете, он вовсе не пропал, — почти расхохотался Громов. — Теперь он на ментовской зоне смотрящий. А почему? Потому что хозяин этой зоны его однокашник! А кто у него в подпаханниках? Не. блатные, не менты, а такие же вертухаи, как и он сам. А все прокуроры в опущенных ходят.
— Я у вас вот что хотел еще спросить, а что это за история такая с «кротом»? — осторожно поинтересовался Усольцев.
— А-а, уже знаете? — уважительно протянул Громов. — Главный сыр-бор произошел из-за Андрюхи Гашиша, он был подпаханником у Каримова. Имел статус положенца и знался со многими ворами. — Из уст бывшего кума феня слетала легко, точно шелуха от семечек с губ базарной торговки. — А работал он не на кого-нибудь, а на контору! Раз контора накрыла сходняк, в другой раз узнала про толковище. Законные уже стали друг на друга косо поглядывать. Разбор учинили.
Кажется, даже кого-то замочили. Начали глубже копать, опять не получается.
Тогда обратились за помощью к Бате, чтобы помог расколоть «крота».
— Как вы сказали, Батя?
— Они Федосеева так называли. Не по возрасту, конечно, просто кликуха у него такая. Он даже гордился ею… Ваня Федосеев заломил цену в пятьдесят тысяч баксов! Воры сначала не соглашались. Потом решили выделить деньги Федосееву из «общака». Через месяц «крот» был раскрыт.
— Этим человеком оказался Андрюха Гашиш?
— Верно. Доверенное лицо Каримова. Предателя сначала опустили, а потом удавили в сортире. Тень упала и на Закира. Вора тоже наказали — влепили на сходняке пощечину.
— Интересная подробность, — не скрывая удивления, проговорил майор. — Откуда вам это известно?
— Дорогой ты мой, когда-то я тоже был очень неплохим опером. И у меня были свои источники информации. Но что самое удивительное, когда я спросил у него про эти пятьдесят тысяч, он даже не стал отпираться. А держался со мной так, словно заработал их. Я у него поинтересовался, где же он хранит такую сумму? Сами понимаете, по тем временам это были настоящие деньги! А он мне так со смешком заявил, что все пропил. Я даже не удивлюсь этому, он всегда был таким. Так что, если встретите его, привет от меня не передавайте.
— А друзья у него были?
— Хм… Сложный вопрос. Я бы сказал, не друзья, а подельники. Где что плохо лежит, они тут же собираются в стаю, как шакалы.
— Можете назвать хотя бы одного?
— Вам это очень нужно? — подозрительно посмотрел Громов на Усольцева. — Хотя понимаю, нужно, так сказать, для полноты информации. Ну что ж, извольте.
Его зовут Круглов Владимир Андреевич. Ванька Федосеев все по колониям мотался и всюду дружка своего за собой таскал. Сиамские близнецы, мать их в душу! Столько водки вместе выжрали, что можно было бы Марианскую впадину залить. Кстати, он где-то здесь рядом живет. Видел я его в магазине несколько раз. Почтенный такой стал, с благородной сединой. На профессора чем-то похож. Никак не скажешь, что лет десять назад от пьянства едва не подыхал. Я с ним не здороваюсь.
Принципиально! Хотя он не прочь пообщаться. Прошлое вспомнить. Только у меня от одного его вида отвращение к горлу поднимается, как будто таракана раздавил.
Так у вас есть еще вопросы?
— Как будто все выяснил, — вздохнул майор Усольцев. — О нашем разговоре, пожалуйста, никому ни слова.
— Ну, вот и славно, а то мне еще нужно молочка прикупить. Моя старуха меня уже давно ждет, а я здесь кукую. Ну, желаю здравствовать.
Слегка кивнув, Громов поднялся и, прихватив сумку, лежащую рядом, направился в сторону продуктового магазина.
Усольцев подождал, пока Громов не скроется за углом, после чего вытащил миниатюрный мобильник и, набрав несколько цифр, произнес:
— Не отпускайте его ни на минуту и докладывайте обо всех передвижениях.
Мне представляется, что он не так прост, как хочет казаться. Объект подготовлен, будьте осторожны.
В ответ раздался задорный, почти мальчишеский голос:
— Сделаем все в лучшем виде, товарищ майор!
***
Круглов Владимир Андреевич оказался полной противоположностью Громова.
Он имел академическую внешность — седенькую бородку и длинные, чуть спутанные волосы. Взгляд глубокий, проникновенный. В глазах светился интеллект, и было очевидно, что прежде, чем нажить седые волосы, он сумел покорить не один научный Эверест.
Спина чуть согнута — сразу видно, что половину жизни просидел над составлением научных проектов. И каждый, кто сталкивался с ним взглядом, невольно пропитывался уважением к столь солидному представителю отечественной науки.
Держался Круглов подобающе — был предупредителен и вежлив и даже к семнадцатилетним продавщицам обращался исключительно в уважительной форме.
Трудно было представить, что именно этот человек едва ли не половину жизни «кумовал» в колониях, где матерная брань так же органична, как казенные улыбки на официальных приемах.
Круглова майор перехватил в тихом скверике, где тот шел под руку с очаровательной спутницей младше себя лет на тридцать пять.
Со стороны могло показаться, что мудрый профессор высказывает справедливые замечания по предоставленной диссертации или делится с молодой коллегой впечатлениями о последнем зарубежном симпозиуме.
Но Усольцеву было известно, что женщина, вышагивающая рядом с ним, работает в соседнем винном магазине и что у нее не всегда хватает воли отказать в ухаживании постоянным клиентам.
Владимир Андреевич что-то томно шептал ей в крохотное ушко. И чуткие направленные микрофоны, способные улавливать даже стариковское придыхание, свидетельствовали о том, что кавалер беззастенчиво распространялся о позах, в которых желал бы овладеть своей возлюбленной. Девушка, похоже, принимала его слова с невероятной серьезностью, не пожелав даже улыбнуться. А Круглов, заливаясь курским соловьем, не сразу рассмотрел подошедшего сбоку Усольцева.
Взгляды их на секунду встретились, но Владимиру Андреевичу достаточно было лишь мгновения, чтобы погасить озорноватый блеск в глазах и приобрести утраченную степенность.
— Владимир Андреевич? — спросил Усольцев, виновато улыбнувшись даме.
— Чем могу быть полезен? — сдержанно осведомился Круглов.
«А вот подбородок дрогнул, — не без удовлетворения подумал Усольцев, — а вы оказывается, господин Круглов, далеко не железный человек».
— У меня к вам… как это поточнее выразиться… приватный разговор.
— Приватный? — недоуменно посмотрел Круглов на Усольцева.
Майор невольно улыбнулся — похоже, что в академических стенах это слово не очень популярно.
— В общем, я хотел бы поговорить с вами наедине.
— Надежда Сергеевна, — солидно обратился Круглов к своей спутнице, — я вам непременно позвоню, скажем, завтра. Кажется, у меня есть то, что вы ищете.
Усольцев едва не расхохотался, когда девушка, мгновенно приняв предложенную игру, отозвалась томным голосом профессиональной склочницы:
— Непременно, Владимир Андреевич, — и, слегка поигрывая широкими бедрами, устремилась по аллее.
— Вы из конторы? — стараясь оставаться равнодушным, спросил Круглов.
