– А мы уже выбрали. Мужик безразлично пожал плечами и принялся выписывать квитанцию.
– Завтра с девяти утра можете подъехать на штрафную стоянку службы технической помощи ГИБДД, наш сотрудник составит акт, заплатите штраф и заберете свою машину.
– Чего? – прищурился Конякин. – Я вот сейчас скажу «фас» своим ребятам, и они разгрызут эту вашу таратайку, вместе с вами обоими, пополам. Понял, нет?
– В чем дело, товарищи? – из кабины эвакуатора выбрался мент. Самый настоящий сержант, при форме, при фуражке и при оружии, как положено. Со значком ГИБДД на груди. – Возник конфликт? Мужики только пожали плечами. Мент, хитро поглядывая, закурил, остановился у кабины. Конякин матернулся еще раз беззвучно, стравливая пар. При сержанте лезть в бутылку не стоило. Можно было и в отделение загреметь, а у него времени – чтобы только в петлю залезть.
– Ладно, все в порядке, парни. Все в порядке. Я пошутил. – Он все еще старался выдерживать имидж «крутого». – Давайте без эвакуации обойдемся, лады? То же самое, только без эвакуации. Какой там у вас штраф полагается?
– Две тысячи – транспортировка и по шестьсот за каждые сутки хранения машины.
– Итого две шестьсот, да? – старательно растягивал губы в ядовитой улыбке Конякин. – Две шестьсот, да? Твою мать! Это я не вам. – Он достал пухлый бумажник, принялся отсчитывать хрустящие сотенные купюры, бормоча себе под нос: – Триста… Четыреста… Пятьсот… Две тысячи шестьсот. Держите… – И протянул деньги. Мужики уставились на них, как на ядовитую змею. Сержант медленно вытащил окурок изо рта, бросил его на газон. – Что? – спросил Конякин, чувствуя неладное. – Слушайте, мужики, у меня только что банк ограбили. Времени нет. Берите бабки, отцепляйте машину, и я поеду.
– Банк? Это который за парком, на Смольной? – явно сочувственно спросил один из мужиков.
– Он самый.
– Не повезло. Понимаем. Но поделать ничего не можем. – И демонстративно убрал руки за спину. – Российская милиция денег не берет.
– Это же взятка, – с детской непосредственностью подтвердил сержант. – Должностному лицу при исполнении. Статья двести девяносто первая, пункт второй. До восьми лет.
– Ребята, да о чем вы? – еще больше удивился Конякин. Всякого он повидал за свою жизнь, но «неберущие» менты… Это уже из разряда чудес. Один вчера. Трое сегодня. Не многовато? Для одного-то рай… И вдруг он понял. – Черт! Вы это специально, да? – темнея от гнева, произнес Конякин. – Суки, твари легавые. Специально. Толя натравил, паскудыш. Бобик в погонах!
– Оскорбление представителя власти, – произнес поучительно сержант. – Статья триста девятнадцатая. Наказывается исправительными работами на срок до одного года. Конякин выматерился от души, длинно и витиевато, повернулся и пошел к перекрестку. Он понял, что получить назад «Вольво» ему не удастся, даже если за него вступится сам Господь Бог. У перекрестка Конякин остановил «левака», забрался в салон, резко сказал одному из телохранителей:
– Поезжай на эту штрафную стоянку. Чтобы к вечеру машина была здесь.
– Понял, Георгий Андреевич, – телохранитель потрусил к автобусной остановке.
– Поехали, начальник, – с тяжким вздохом скомандовал Конякин.
***
Звонок раздался в половине второго. Жигулов снял трубку. Честно говоря, он пока еще даже не знал, с какой стороны подступиться к этому делу с валютой. Самым простым и эффективным было бы – выставить «наружку». Но в данный момент Олег Поликарпов мотался где-то по своим «оперативным» делам и помочь ему, Жигулову, никак не мог. Поехать в институт, побеседовать с Дмитрием Павловичем Ледягиным? Страшно спугнуть. Так и сидел Жигулов в кабинете, раз за разом перечитывая заключение экспертов относительно фальшивых банкнот в надежде, что вдруг осенит. Очень скоро он поймал себя на том, что совершенно не воспринимает смысла прочитанного. Отложив заключение, Жигулов спрятал папку в сейф, потянулся. В эту самую секунду и зазвонил телефон. Жигулов снял трубку.
– Анатолий? – он узнал голос Амелина.
– Да, Миша, слушаю тебя внимательно.
– Тут ограбление на Смольной. Михмихыч сказал тебя «дернуть». Мол, ты пока без работы сидишь, а все мотаются где-то…
– Все правильно, Миша, – подтвердил Жигулов. – Работа пока стоит, могу съездить. А что ограбили-то хоть? Он ожидал услышать что-нибудь вроде: «булочную», «палатку» или еще что-то в том же духе, но ответ Амелина его озадачил.
– «Коммерческий кредитный».
– Постой, постой. Это банк, что ли?
– Ага. Банк, – согласился Амелин.
– Ни фига себе, – изумленно протянул Жигулов.
– Машина с опергруппой ждет у входа.
– Понял, бегу. Жигулов подхватил кейс, набросил пальто. Через пару минут он уже забирался в холодный салон «УАЗа». Кроме него, здесь сидели отчаянно зевающий Коля Бадеев и Гриша Матвеев, тот самый сержант, что ездил с ними в Долгопрудный на задержание.
– Привет, кого не видел, – сказал Жигулов, устраиваясь на заднем сиденье. – Ну что, все в сборе? Можем ехать?
– Уже едем. – Гриша Матвеев нажал на газ.
– Говорят, тебя взгрели за ту «бээмвуху»? – рассеянно спросил Бадеев, зевая в очередной раз.
– Кто говорит, Коля?
– Да люди говорят. – Бадеев улыбнулся.
– Люди пускай говорят. Им на то языки и даны, чтобы говорить.
– Что, ложная информация? Это хорошо. – Бадеев поежился, поднял воротник куртки. – Ты видал, Толя? Дожили. Банки начали грабить. Это когда такое было?
– А когда такое было? – быстро спросил Жигулов. – Последний случай помнишь? Бадеев наморщил лоб, подумал, покачал головой:
– Не, не помню. Надо у Гриши спросить. Он у нас ходячая энциклопедия. Гриша, Гриш. Когда у нас последний раз банк грабили? Сержант неопределенно пожал плечами:
– Году, наверное, в сорок каком-нибудь. Во время войны. А то и еще раньше.
– А в последнее время?
– В последнее время не грабили. Инкассаторов грабили. Магазины грабили. Склады грабили. Банки не грабили.
– Во как, – торжественно произнес Бадеев и назидательно поднял палец. – Нам, Толя, памятник при жизни поставят. «Бойцы невидимого фронта, героически принявшие на себя первую волну банковских ограблений». И скульптуры. В полный рост, как положено. В пропорции один к десяти. Ты в пальто, я – в кепке, – и засмеялся довольно.
– Трепло ты, Коля, – умехнулся Жигулов и, посмотрев в окно, добавил: – Готовься, почти приехали.
– Ближе не подобраться, – заметил сержант. – Впереди пробка на всю улицу.
– А ты побибикай, – посоветовал Бадеев.
– Да хрен ли толку-то бибикать? – озлобился тот. – Там же ни развернуться, ничего. Глухо, как в танке.
– Придется, Коля, нам с тобой пешочком прогуляться, – сказал Жигулов.
– Эх, – вздохнул оперативник. – И чего только ради памятника не сделаешь? «Козлик» встал окончательно. Жигулов и Бадеев выбрались из машины прямо на проезжую часть.
– Гриша, – Жигулов повернулся к сержанту. – Ты машину приткни где-нибудь и подходи.
– Хорошо, Анатолий Сергеевич, – кивнул тот. – Я мигом.
– Не торопись. Все равно, пока эксперты не закончат, придется ждать. Жигулов и Бадеев быстро зашагали к банку. Причина затора выяснилась довольно быстро. Посреди улицы стояла неопределенного цвета старенькая «копеечка». Из-под краски местами проступила ржавчина. Вокруг машины суетились эксперты. На месте происшествия уже пребывало три, а то и четыре наряда ППС и сотня зевак, совершенно запрудивших тротуар. Жигулов оглянулся в поисках старшего. Правил балом, судя по всему, молоденький взмыленный лейтенант. Жигулов и Бадеев приблизились, предъявили документы. Лейтенант явно испытал облегчение.
– Доложите обстановку, лейтенант, – вполне миролюбиво попросил Жигулов. Тот коротко обрисовал ситуацию.
– Преступники вооружены пистолетами «ТТ», – закончил он. – И плюс обезоружили охрану, похитив два помповых ружья «ремингтон». Мы объявили план «Сирена», но пока никаких результатов.
– Значит, на этой машине налетчики и пытались скрыться? – Бадеев с восхищением поглядел на развалюху. – Отчаянные ребята. Сразу видно, профессионалы.
– Коля, шутки в сторону, – пресек дальнейшее веселье Жигулов.
– Какие тут могут быть шутки, товарищ следователь, – никак не мог остановиться оперативник. – Машина – хлам на колесах. Это ж какими надо быть дураками, чтобы отправиться на ограбление на этой… этом… ей-Богу, даже не знаю, как это назвать.
– Пошли пока помещение осмотрим, – предложил Жигулов. Они поднялись по ступеням, вошли в зал через распахнутые двери. По залу прогуливались патрульные с автоматами. Эксперт-трассолог изучал подсохшие отпечатки обуви, оставшиеся на полу. Криминалист осматривал полиэтиленовую сумку, из которой торчал лук, колбаса. Чуть в стороне, на полу, валялись пустые молочные пакеты. Слева от входа сидела немецкая овчарка. Рядом стоял грустный кинолог. К нему-то и обратился Жигулов в первую очередь. Тот только развел руками:
