Ознакомительная версия.
Валентин с силой оторвал от себя ее руки.
– Это он… – утвердительно повторила она со слезами в голосе. – Какой дьявольский план: убить охранников и похитить свои деньги, чтобы обвинить в этом Эдика, человека из штаба Турусова. А самое страшное… Самое страшное то, что люди для него ничто.
Она вспоминала, что еще вчера говорил Шепетов:
«Мне жаль тебя… Теперь я могу все…»
Как цинично он использовал случай, разыгрывая влюбленного мужчину и пытаясь добиться взаимности. Если бы это случилось, он все равно улетел бы один, оставив ее на «попечение» киллера.
Ей было до омерзения гадко оттого, что этот небедный мужчина при помощи чужого подарка пытался произвести на нее впечатление и получить дивиденды. Завтра или немного позже драгоценное ожерелье займет место на шее его жены. И он забудет о том, что на свете существовала глупая, любопытная и весьма неосмотрительная девушка.
– Пойдем… – Валентин распахнул дверь. Теперь в его планы не входило тянуть время.
Дайнека надела ватную куртку и вышла из дома.
Над сопками поднималось солнце. Горячие лучи согревали промерзшую за ночь тайгу. В высоких кронах сосен шумел ветер, и оттуда, сверху, доносились отрывистые голоса птиц. Под ногами шуршала сухая трава. Спускаясь под гору, Дайнека чуть не упала, склон оказался слишком крутым. Только теперь она заметила, что дом стоит на вершине большой сопки.
Они шагали в ущелье. По мере приближения к нему делалось холоднее и все больше пахло промозглой сыростью. Дайнека молчала. Она пыталась найти смысл во всей этой бессмысленной ситуации. Анализируя ход событий, отдавала себе отчет, что не могла на них повлиять. Просто оказалась не там и не в то время. Ненужных свидетелей, как известно, всегда убирают. И Дайнеку уберут, словно ее никогда не было. В этой медвежьей глуши даже самый гениальный сыщик не найдет следов.
Из глубины ущелья доносился какой-то гул. Он тревожил сознание, пугал и рисовал картины – одна страшнее другой.
Когда они спустились с горы, стало ясно, откуда шел этот гул. По дну ущелья протекала река. Зажатый непроходимым скопищем гнилых стволов и густыми кустарниками, мимо проносился стремительный поток, похожий на сель. Это было месиво из грязной воды, камней, ледяных глыб и обломков деревьев, которые неслись вниз по течению, кувыркаясь и подпрыгивая в образовавшихся заторах.
У Дайнеки немедленно замерзли руки и нос. В холодной тени ущелья особенно четко обозначились контуры предметов: черные стволы деревьев, бурелом на другом берегу и закостеневшие пласты снега, нависшие над водой.
Ее охватило странное оцепенение, похожее на сон или на уверенность в том, что с ней-то уж точно ничего не случится. Это было совершенно детское, наивное заблуждение. Дайнека прекрасно понимала, для чего Валентин увел ее подальше от дома. Именно сейчас и должно произойти самое страшное.
Она была готова к чему угодно, лишь бы только все скорее закончилось.
– Здесь, – сказал Валентин.
– Что?.. – спросила она.
– Пришли.
Он говорил беззлобно, и у Дайнеки появилась надежда.
– Отпусти меня, пожалуйста, а?
– Иди, – Валентин указал направление.
Дайнека увидела почерневший ствол березы, переброшенный на другой берег реки. Она испуганно отшатнулась от этого ненадежного мостика.
– Не могу, я упаду вниз…
– Иди! – угрожающе повторил он.
Понимая, что выбора нет, Дайнека ступила на ствол и оглянулась на своего палача. По его мрачному взгляду она поняла, место казни он выбрал заранее. Валентин был уверен в том, что дерево переломится, она упадет и погибнет.
Дайнека сделала шаг, потом еще и еще. Под ее ногами дерево податливо прогибалось. Это был насквозь гнилой ствол. Ей было трудно сохранять равновесие, еще трудней – безостановочно переставлять ноги. Остановиться значило умереть.
Она понимала, что самое опасное место – на середине. Шла, глядя перед собой, а когда случайно скосила глаза на селевой поток, похожий на ржавую бугристую спину опасного животного, едва не рухнула вниз.
Опомнившись, несколькими скользящими шагами буквально перемахнула через середину бревна и, не останавливаясь, устремилась к спасительному берегу. Через мгновенье Дайнека оказалась на земле и, обернувшись, с любопытством посмотрела на Валентина.
Тот был ошеломлен и, не раздумывая, бросился вслед за ней.
Она заторможенно наблюдала за тем, как неловко Валентин идет по бревну, как нелепо машет руками, пытаясь сохранить равновесие. Ей незачем было бежать. Все было предрешено. Он сделал один роковой шаг, и бревно переломилось.
Она увидела испуганное лицо Валентина. Он погрузился в реку, его закрутило чудовищной круговертью и потащило вниз по течению. Рухнувшие вместе с ним куски бревна еще какое-то время мелькали в грязной воде. А потом и они скрылись из виду.
Дайнека приходила в себя. На ее глазах погиб человек, но эта гибель означала лишь то, что ей суждено жить. Она стояла на дне ущелья, по обе стороны от нее высились крутые склоны гор, покрытые валежником и снежными кочками.
Возвратиться в охотничий дом она не могла – переправа была разрушена. Теперь оставалось одно – идти навстречу спасению. Первое, что пришло в голову, было незыблемым правилом каждого путешественника: двигаться вниз по течению реки, которая должна привести к Енисею. Там люди. Однако берег был совершенно непроходим.
Дайнека оглядела себя. На ней были итальянские ботинки, не предназначенные для путешествия по непроходимой тайге. К счастью, она успела натянуть на себя ватную куртку, и это было спасением. Один Бог знает, сколько ей придется скитаться по лесу.
Порывшись в карманах фуфайки, она обнаружила небольшой китайский фонарик и зажигалку. Во внутреннем кармане лежала плоская фляжка. Дайнека открутила крышку и потянула носом. Судя по запаху, внутри был коньяк.
«Это кстати», – подумала она и, засунув фляжку в карман, застегнулась на все пуговицы.
Ей предстояло восхождение на гору, с вершины которой она надеялась осмотреть окрестность и определиться, куда двигаться дальше, чтобы не удалиться от русла реки.
Отправляясь в путь, Дайнека поклялась остаться в живых.
В лесу стемнело и сделалось по-зимнему холодно. Дайнека выбилась из сил. С начала ее пути прошло не меньше двенадцати часов.
Упорно продвигаясь вперед, она перелезала через упавшие деревья, карабкалась по склонам, спускалась вниз и огибала заболоченные низины. Под ее ногами ломались ветки, скользил мох, продавливался напитанный влагой нерастаявший снег.
Временами из темноты доносились звуки, похожие на шипение кошки, и ей совсем не хотелось верить, что это рысь.
Тонкие ботинки вымокли, от них по ногам поднимался убийственно-промозглый холод. Очень хотелось пить. Единожды приложившись к фляжке, Дайнека почувствовала, что от коньяка ей стало еще хуже. Она опустилась на землю и в изнеможении прислонилась к шероховатому стволу дерева.
Минут через десять, пытаясь встать, рукой накололась на невидимый в темноте шип. А спустя мгновение поняла, что они здесь повсюду: она сидела, прислонившись к столбу с колючей проволокой.
Дайнека задохнулась от радости, все, что было связано с присутствием человека, давало надежду на спасение. Она стала отчаянно продираться сквозь заграждение из нескольких рядов колючей проволоки. Цепляясь одеждой, рвала из нее клочья и снова устремлялась вперед.
Наконец очутилась у подножья отвесной скалы, запрокинула голову и увидела деревянную лестницу, которая зигзагами уходила наверх. Не веря своему счастью, Дайнека кинулась к ней.
То, что сначала показалось счастливым избавлением, теперь обернулось непрекращающейся пыткой. Дайнека поднималась по гнилой, надсадно скрипящей лестнице. Пот заливал глаза, и она хваталась за полуразрушенные перила, втаскивая себя на еще и еще одну ступень выше. Казалось, этот подъем не закончится никогда. Время от времени она поднимала голову и с надеждой вглядывалась в темноту. Где-то там находятся люди.
На самом верху гигантской лестницы она увидела небольшой черный сарай. Вконец обессилев, улеглась на спину и осталась лежать так, пока окончательно не восстановила дыхание. Дайнека смотрела в звездную темноту и чувствовала себя песчинкой, затерявшейся где-то посередине между землей и небом.
Наконец у нее появились силы подняться на ноги, и она подошла к дощатой хибаре. Полуоторванная дверь была распахнута настежь, нетрудно было понять, что здесь никого нет. Такого тяжелого разочарования она не испытывала никогда в жизни.
Дайнека достала из кармана фонарь. К счастью, он был исправен и тускло осветил жалкое нутро заброшенного сарая.
В углу валялся гнилой хлам, у заколоченного окна стояла разбитая керосиновая лампа. Еще там были банки, стеклянные бутылки из-под молока, какие Дайнека помнила по своему детству. Тут же лежала металлическая шахтерская каска.
Ознакомительная версия.
