Ознакомительная версия.
– Лесников сказал ему что-то вроде «лучше бы тебе признаться, парень», – продолжал Сергей. – Уж потом, когда Кирилл пришел к нему домой. Сам Балуков точно повторить его слова не смог, но смысл до него дошел: он решил, что Степан Андреевич предлагает ему во всем признаться, чтобы ему дали срок поменьше. Тюрьмы Балуков боится панически, поэтому, недолго думая, стукнул Лесника по затылку топором и оттащил тело в кусты.
– А топор? – заинтересовался Макар. – Ты сказал, что отпечатки Балукова нашли на топоре. А они были в базе, потому что он в юности по какой-то фигне привлекался. Но топор нашли утром, а оперативники были у Маши уже днем. Только не говори мне, что они успели за такое короткое время снять отпечатки, отправить запрос по базе и получить ответ! Что-то здесь не складывается…
– Все складывается, если больше верить в человечество, – снисходительно объяснил Сергей. – Общая база отпечатков, понятное дело, в областном центре, и пока до нее дойдет запрос и вернется обратно, можно половину Игошина поубивать. Но в райцентре хранятся карточки с отпечатками тех, кто у них когда-либо привлекался. Знаешь, что сделал следователь… как его… Мазаев, когда они выловили топор и первым делом сняли с него отпечатки? Уговорил эксперта сверить их визуально с теми карточками, которые хранятся в райцентровской картотеке.
– Да ты шутишь? – Глаза Макара округлились. – Невозможно! Их там…
– Много, много. Один из оперов, Леха Полошин – хороший парень, кстати, рассказал, что следователь развернул бешеную деятельность: его с напарником посадил сортировать те карточки, которые точно не подходят, а сам с экспертом начал проверять остальные.
– Они бы не успели, – покачал головой Илюшин.
– Не держи ребят за дураков. Они проверили первым делом тех, кто живет в Игошине и чьи отпечатки хранятся в райцентровской картотеке. Таких людей не очень много, и на Кирилла Балукова они наткнулись быстро.
– Получается, когда за ним приехали, следователь не мог знать точно, что он убийца? – уточнила Вероника.
Бабкин кивнул.
– Не мог, потому что эксперт лишь заверил, что отпечатки очень похожи, но подтвердить их полную идентичность он просто-напросто не успел. Мазаев действовал на свой страх и риск.
Вероника мысленно взяла обратно все слова, которые утром сказала в адрес следователя.
– Значит, Балуков убил Лесника, – задумчиво проговорила Маша, – а топор в пакете бросил в воду?
– Именно так, – подтвердил Бабкин. – Представляете, что он сделал? Вместо того чтобы топор закопать в землю или тупо бросить в воду, Балуков подошел к вопросу серьезно: нашел в доме Лесника очень прочный мешок, в каких раньше челноки шмотки таскали туда-сюда через границу, сунул туда топор, сложил всякое барахло потяжелее, чтобы тянуло ко дну, и зашвырнул в пруд. В результате радостный эксперт снял чудные отпечатки, которые в воде просто не сохранились бы. А в пакете – сохранились!
– Во дурак! – изумленно покачал головой Макар. – Слушай, это недоступно моему пониманию. Что за дикая логика? Сам-то Балуков свой поступок как-нибудь объясняет?
– Угу, причем довольно логично. Он сообразил, что топор будут искать везде, в том числе и в пруду. По голливудским фильмам представлял, что для этого привлекут водолаза. Вот и решил, что топор с отпечатками водолаз быстро заметит, а на мешок не будет обращать внимания – вроде как выбросили мусор, ну и ладно.
– Понятно, – сказал Илюшин. – Действительно, логично.
– Подождите, мне непонятно, – подала голос Маша. – Почему же Лесников советовал ему признаться и говорил о том, что надолго его не посадят? Что он имел в виду? Он же не мог знать о том случае около бани – я уверена, его тогда не было рядом.
– И в самом деле, – поддержала ее Вероника. – Получается неувязка в рассказе Балукова. Может, он все придумал? Его в милиции избили, вот он и признался в том, чего не делал….
– Ага, и стрелу ему в милиции в живот воткнули, – недовольно сказал Бабкин. – Ничего он не придумал. Его и бить не нужно было, он сам все рассказал. А неувязка… Черт, вот неувязку я не могу объяснить, – неожиданно признался он.
– А я могу, – небрежно сообщил Макар. – Серега, представь себе: ты встал с бодуна рано утром… Представил?
– Представил, – ухмыльнулся Бабкин.
– Потом ты пошел пасти коз. Можешь не представлять, у тебя все равно не получится. В общем, если ты с бодуна рано утром увидишь какого-то идиота, который окно бани моет, что ты подумаешь?
– Я подумаю, что он идиот. А что еще я могу подумать?! Ну, наверное, что идиоту не спится.
– Ты, Серега, не алкоголик, – с некоторым сожалением признал Илюшин. – А Лесников был алкоголиком. Если хронический алкаш видит непонятное ему действие, а незадолго до того в деревне убили человека, то он не сможет не связать действие и убийство! Понятно?
– Хочешь сказать, что Лесников счел Кирилла виновным в убийстве Ледяниной? – удивился Бабкин. – Да ну, ерунда полная.
– Ерунда, – не стал спорить Макар. – А у тебя есть другое объяснение его словам о том, что Балукову срок дадут меньше? У меня – нет. Лесников мог сказать так в одном-единственном случае: если был совершенно уверен, что убийца – Кирилл Балуков. Но если Балуков не врет, а я думаю, что он не врет, то за время, прошедшее после убийства матери Вероники, он видел Лесникова только один раз – когда стирал свои несуществующие отпечатки с окна бани.
– Почему несуществующие? – вмешалась Маша. – Он прижимал руку к стеклу!
– Подумаешь, прижимал, – пожал плечами Макар. – Потом провел рукой – и смазал. Отпечаток пальца – вещь неустойчивая. Вот Серега может рассказать как бывший оперативник. Серега, ты о чем задумался?
Бабкин вздохнул. Ему не хотелось говорить, о чем он думал. Но он все же признался:
– Я думаю, кто убил Ледянину, Макар. Мы-то исходили из того, что это сделал убийца Лесника, заметавший следы. Но теперь понятно, что все не так.
– Вы думаете, что не Кирилл убил Юлю? – нерешительно произнесла Вероника, переводя взгляд с Макара на Бабкина и обратно.
– Мы не знаем, – покачал головой Илюшин. – Раньше мы предполагали, что вашу мать убил кто-то из Балуковых.
– Многовато у нас убийц на одну семью получается, тебе не кажется? – хмыкнул Бабкин. – Хотя вообще-то запросто, почему бы и нет? – спросил он сам себя. – У них там уроды через одного.
– Девочка маленькая хорошая, – тихо сказала Ирина. – Они ее Васькой зовут.
– Почему бы и нет… – задумчиво повторил Макар, думая о чем-то своем.
Вероника тревожно взглянула на него, но спрашивать ни о чем не стала. Когда ей рассказали, что на Машу покушался их сосед и теперь Маша дает показания, а соседа допрашивают в прокуратуре, она обрадовалась так сильно, что даже не сразу спросила, как же дела у подруги. Ей казалось, что теперь все точно будет хорошо, потому что у нее не было и тени сомнения в том, что убийца ее матери и тот, кто хотел убить Машу, – один и тот же человек. Но позже оказалось, что парень не признался в убийстве Юли, и Макар только что сказал, что он не знает, кто убийца. Вероника почему-то очень доверяла всему, что говорил светловолосый парень трудноопределимого возраста, которого она увидела первый раз две недели назад.
«Две недели, – подумала она. – Боже мой, всего две недели прошло, а кажется…»
– Засиделись мы с вами, – неожиданно поднялась с места тетушка Дарья, прервав мысли Вероники. – Слава богу, что все живы, что убийцу поймали. Прямо страшно подумать, что творилось у нас.
Она сочувственно взглянула на Машу, по-прежнему закутанную в плед.
– Как вы себя чувствуете? – наклонилась она к ней. – Страху такого натерпелись, что упаси господь!
Маша благодарно улыбнулась. Она не натерпелась страху, но объяснять это было излишним.
– Спасибо, Дарья Олеговна, – сказала она. – Сейчас уже лучше.
– Ну и слава богу, – покивала тетушка Дарья. – Вечер уже, поздно. Пойду я.
Она требовательно взглянула на Макара и Сергея, и те покорно поднялись.
– Поздно уже, – внушительно повторила тетушка. – Знаю я вас, мужиков, как начнете разговоры разговаривать, так до утра просидите. А им, – кивнула она на Веронику с Ириной и Машу с Костей, – отдыхать нужно, спать подольше.
Вероника встала, чтобы проводить всех, за ней потянулись Костя и Ирина, а Маша так и осталась сидеть в кресле. Бабкин, обойдя недовольную тетушку, присел перед ней на корточки и заглянул в глаза.
– Ты как? – спросил он, потому что не знал, о чем еще можно спрашивать.
– Нормально, – хрипло ответила Маша. – Только горло болит. Я сейчас еще одну растворимую гадость выпью и пойду горло полоскать.
– Соли побольше сыпь, – посоветовал Бабкин. – И соды.
– Без тебя знаю, – проворчала Маша. – Иди, а то тебя тетушка съест.
– Машка, – помолчав, тихо сказал Сергей. – Почему мы с тобой обо всякой фигне говорим? Я тебе совсем другое хотел сказать, не про соль…
Ознакомительная версия.
