Голованов немедленно пожалел, что не имеет при
себе шоколадки. Он полез в карман. Ребенок терпеливо ждал.
— Гляди, какая у меня монета!
— Это пять рублей, — бесстрастно отметил мальчик.
— А сколько тебе хотелось бы?
— Мне хотелось бы конструктор «лего». Он сорок стоит.
Однако! Здравствуй, племя молодое, незнакомое! Сева достал из кармана пятидесятирублевую купюру.
— Что за дяди? Расскажи, как они выглядели? — помахивая в воздухе бумажкой, быстро спросил он.
— Один очень большой, на обезьяну похож из зоопарка. Но он очень добрый. Они его Леликом называли.
— Кто — они?
— Другие дяди. Там еще был такой… как китаец. А голос тоненький, как у Машки Соколовой. Во-о-т. — Мальчик замолчал, выразительно глядя на купюру. Сева отдал деньги. Мальчик немедленно сунул бумажку в карман. — Потом еще один лысый был. И один очень страшный. У него так через все лицо красный такой… — Мальчик изобразил зигзаг.
— Шрам?
— Ага.
— А что дядя Толя? Чего это он полез в багажник?
— Он сам. Они его не заставляли. От него только плохо пахло. Он описался.
— Как? — не врубился Голованов.
— Не знаю. Но пахло так. У нас в группе один мальчик писается, я знаю.
— А что за машина? Куда они его запихали?
— «Мерседес». Шестисотый. Белый такой, — так же невозмутимо ответил мальчик.
— А в какое время это было?
— В два часа дня.
— А ты про это кому-нибудь рассказывал?
— Нет. Меня никто не спрашивал, а чего же за просто так?.. — резонно заметил предприимчивый ребенок.
— Умница! Я тебе потом еще шоколадку принесу.
— Когда? — прицепился мальчик.
— Даня, ты с кем это разговариваешь? — вскричал чернявый худосочный мужчина в очках, выходя из парадного. За ним показалась привлекательная женщина, на голову выше супруга.
Голованов устремился в подъезд.
— Это я дяде объясняю, какой у нас код на двери. Он не знает.
— Я тебе сколько раз наказывал: не разговаривай с незнакомыми дядями!
— Вы напрасно! У вас очень толковый мальчик. Такой умница! — Сева улыбнулся, поймал еще не захлопнувшуюся дверь и исчез в подъезде.
Устроившись на подоконнике между вторым и третьим этажами, Всеволод обмозговывал ситуацию. Ситуация складывалась интересная. Получалось, что Скот-никова из дома изъяли. Не на прогулку же он отправился в багажнике «мерса». Кто же изъял фигуранта? Зачем похитили? Если это акция «Триады» — Скотнико-вы как-то «засветили» фирму — убрали бы обоих. Однако по телефону ему ответил женский голос. Причем голос этот был чумовой.
Личности, столь четко охарактеризованные юным Даней, куда более соответствуют словесному портрету «братков», чем добропорядочных граждан. Какую же роль избрать, имея в виду конечную цель — возврат средств?
Подумав и вспомнив все, что слышал о «Триаде» от Анны, он позвонил ей на мобильник, задал пару уточняющих вопросов и поднялся на восьмой этаж.
«Чего же это они даже без «глазка» в двери? — подумал Голованов, нажимая кнопку звонка. — Может, у них там внутри система теленаблюдения? При такой обшарпанной двери? Ну и бизнесмены мамины! Аня говорила, что у них все на показухе основано. Но не до такой же степени, как эта драная дверь!»
Глава 40
ОСТАНОВКА ПО ТРЕБОВАНИЮ
— Кто там? — отозвался напряженный женский голос.
— Госпожа Скотникова? — как можно учтивее спросил Голованов.
— Да.
— Откройте, пожалуйста. Я по вашему делу.
Анна говорила, что обращение «господин», «госпожа» является в этой фирме-банде своего рода паролем. Действительно, женщина отомкнула замки, приоткрыла дверь. Перед нею стоял высокий плечистый мужчина в деловом костюме, с дипломатом в руке.
— Здравствуйте, — поздоровался он. — Я от госпожи Третьяковой.
Женщина молча прикрыла дверь, судорожно завозилась с цепочкой, снова открыла, выдохнув:
— Какое счастье! Я здесь одна с ума схожу! Господин…
— Михайлов, — склонил голову Голованов. — К вашим услугам.
— Проходите, пожалуйста!
Голованов острым глазом сфотографировал даму. Еще молодая женщина, но оплывшая, с тройным подбородком, с тяжелым взглядом выпуклых водянистых глаз. Он тут же мысленно дал ей кличку — Жаба.
— Давайте присядем, и вы мне все расскажете, — голосом ласкового доктора произнес Сева.
Жаба провела его на кухню, они сели возле застланного потрепанной клеенкой стола.
— Ну-с? Давайте по порядку. Я вас слушаю.
— Они позвонили вчера вечером. Уже после семинара.
— Это около двенадцати?
— Да, где-то так. Сказали, что Толю похитили. — Жаба замолчала, сцепив пальцы-сардельки. — Секундочку, я сейчас…
Интересное кино! Неужели некие мстители опередили самого Голованова?
— Позвонили и что сказали?
— Ну, потребовали шесть тысяч, я уже говорила госпоже Третьяковой.
— Она мне ваш разговор в деталях не пересказывала…
— Понимаю, понимаю, ей некогда. Так вот, я сначала не поверила. Но они передали трубку Толе. И он таким голосом… — Снова пауза, вздох и продолжение: — Как из гестапо, честное слово. — Она всхлипнула. — Сроку дали два дня. Вот и все.
— Больше не звонили?
— Пока нет. Утром был звонок, но тут же положили трубку. И все.
— Какие у вас соображения? Кто это может быть?
— Не знаю. Я думала, что Нережко, которого мы привели в «Триаду». Такой неуравновешенный, полный псих…Тем более, он занял деньги у бандита какого-то.
— У бандита?
— Ну да. Толя с ним ездил деньги занимать. Этот бандит и Нережко — они соседи по гаражу.
— Так… А вы звонили Нережко?
— Да. Там кошмар какой-то. Он, оказывается, не то удавился, не то пропал…
— Вы мне телефончик Нережко дайте, пожалуйста.
Жаба пролистнула записную книжку, нацарапала на листке номер.
— Вот. Его зовут Виктором. Вы думаете, это он?
— Я пока ничего не думаю. Вернемся к исходному. У вас есть запрошенная сумма?
— Нет, что вы! Мы ведь недавно в бизнесе.
— И весьма успешно, насколько я осведомлен? — улыбнулся Голованов.
— Что вы, господин Михайлов! Только-только отбили взнос. Собирались брать машину в кредит, вы же знаете, это требуется…
— Только не говорите мне, что у вас нет ни цента. Я сразу же поднимаюсь и ухожу, — ледяным голосом ответил Сева.
— Есть две тысячи, — призналась Скотникова.
— А почему они запросили именно шесть тысяч? Обычно преступники знают, сколько можно взять.
— Понятия не имею! Я потому и думала на Нереж-ко. Думала, он их нанял за три тысячи, и себе — три.
— Он что, деньги на взнос одалживал?
— Ну да. Работать не хотел, а мы виноваты!
— Что ж, попробуем сговориться на меньшую сумму. Какую именно — не знаю. Учтите, я в данном случае вообще никак материально не заинтересован. Я выполняю поручение, но нужно смотреть на вещи реально. Бесплатно мужа вам никто не вернет.
— Я думала… Можно как-то… найти. Выследить…
— Вы мужа какого получить хотите? Живого или мертвого? Если вам все равно, можно заняться выслеживанием.
— Что вы! О чем вы говорите!
Где-то в прихожей запищал мобильник.
— Это они! — вскричала Скотникова, пытаясь подняться.
— Я принесу, — с готовностью произнес Голованов.
Он включил телефон за секунду до того, как передал женщине. Низкий мужской голос произнес:
— Ну что, швабра? Башли собираешь?
Взяв трясущимися руками трубку так, чтобы визитер слышал разговор, Скотникова пыталась ответить и не могла. Губы кривились, женщина издавала шипящие звуки.
— Да! Пытаюсь! — беззвучно подсказывал ей Голованов.
— Да… Пытаюсь… — пролепетала, наконец, она. — Мне нужно время!
— А из белья тебе ничего не нужно?
— Мне нужно время… За день не собрать, — взяла себя в руки Скотникова. — Мне вообще такую сумму не собрать!:— отчаянно выкрикнула она.
— Ты че вообще? Тебе мужик не нужен, что ли?
— Нужен!! Я вас умоляю! У меня таких денег нет!!
— Продай чего-нибудь, — посоветовал голос. — Короче, соска драная! Еще один день набавляем тебе, так и быть. До понедельника ждем. А потом все, туши свет. Учти, мужик твой сидит в собственном дерьме без хавки и без питья. Нам его кормить западло. Так что торопись, курица!
— Дайте с ним поговорить! — губами подсказывал Голованов.
— Подождите! Дайте мне с ним поговорить! Может, вы его уже… Может, он уже… — Она всхлипнула.
— Ну, поговори, мочалка.
Послышался шум, лязг металла, матерная брань, затем задавленный страхом голос мужа:
— Я живой. Пока…
Опять возня.
— Слышала? Он живой пока. Так что торопись, чувырла! Все, конец связи.
Скотникова уронила мобильник на стол, громко зарыдала.
— У вас успокоительное дома есть?
