Теперь серый кот мяукал в спальне. Он вытягивал из своего худосочного остова глухие, глубокие звуки, словно у мартовского кота. Можно было догадаться, что он кружит по комнате с жалким видом, выискивая какой- нибудь выход! Шедевиль прошел в столовую, на кухню, потом заглянул в спальню Жюльетты. А впрочем, к чему это? Все окна накрепко закрыты. И ни малейшего закоулка. Ни одного потайного местечка! Зулу в квартире больше не было! И это непристойное, неутомимое, несмолкаемое мяуканье! Этот серый кот! Настоящий кот- боец: на высоких лапах, узкий, угловатый, с тремя топорщившимися волосиками вместо усов. Какое потрясение для Зулу! Так как они наверняка столкнулись. Может быть, и подрались. А Зулу даже не смог защититься, находясь в том угнетенном состоянии, в котором он его оставил. Шедевиль с удовольствием всплакнул бы. В нерешительности стоял он посреди своего кабинета. Расспросить консьержку? Она отделалась бы от него. Или же лицемерно пожалела бы: «Такой красивый котик! Ей-богу! Если он вышел, мсье, то можете быть уверены, что нашел нового хозяина». Но он-то как раз и не выходил. Он не мог уйти. И что тогда? Не проглотил же тот другой его все же! Но другой? Откуда он взялся? «Сейчас позвоню в полицейский комиссариат». Из-за кота? Ему в лицо рассмеются. Особенно если он начнет объяснять, что Зулу — не просто кот, как другие, что это товарищ по несчастью. Друг, который приходил по вечерам садиться на угол стола, когда его хозяин попивал настойку, перебирая в мыслях прошлое.
Шедевиль подергал дверь спальни, и пришелец прекратил мяукать. Что делать, Господи, что же делать? Невозможно оставить это, наверное, злобное животное. Невозможно выкинуть его за порог. Невозможно предать огласке историю с котами. Никто не поверил бы ему, и посчитали бы, что он свихнулся. Разве не говорила Жюльетта, что зря мсье оставляет все это так, что он заболеет от горя! А между тем Жюльетта к нему привязана. Что же говорить о других!..
Нет! Не комиссар! Частный детектив! Пускай! Пусть это стоит сколько скажут! Надо покончить с этим. И потом, детектив выслушал бы его без улыбки. Детектив создан, чтобы выслушивать, а Шедевилю так требовалось выговориться!
Он полистал телефонный справочник. Как выбрать среди стольких имен? Там записаны телефоны десятков двух частных детективов — все бывшие инспекторы службы безопасности, все специалисты по слежке. Шедевиль остановился на неком Грегуаре, потому что тот жил совсем рядом, на улице Кардине. В общем, сосед. Он, наверное, лучше поймет. Он вполне согласился бы выехать на место, прийти зафиксировать, что черный кот превратился в серого! Фотографии Зулу позволили бы окончательно убедить его. Шедевиль надел шляпу, вышел на лестничную площадку и тщательно повернул в замках свои оба ключа «Яле»: с пятью зубьями — вверху, с четырьмя — внизу. Замки, которые невозможно открыть отмычкой. И никакой другой входной двери! Он тряхнул головой, отказываясь что-либо понимать, и спустился вниз, посматривая по сторонам, пытаясь обнаружить кота, «который не мог находиться снаружи», который «конечно же и не находился» снаружи, который, «возможно», стал тем жутким серым котом, тем, закрытым наверху, в спальне.
— Мсье Грегуар?
— Он самый.
Шедевиль вошел в сумрачную прихожую, где плавал запах фритюра, прошел в кабинет, заваленный книгами, где царил беспорядок. На мебели забытые трубки, на паркете обгорелые спички.
— Я вас слушаю.
— Так вот, в общем…
— Да вы садитесь.
— Да… спасибо…
Но Шедевиль не мог решиться присесть. То, что ему предстояло сказать, выглядело настолько обескураживающим! Тот другой погрузился в плетеное кресло, которое похрустывало при каждом движении, и подтянул к себе пенковую трубку, вложенную в словарь.
— Я по поводу своего кота…
Не очень-то у него располагающий вид, у этого Грегуара! Шестьдесят лет, неопрятно одетый, большущие глаза навыкате и шумное дыхание астматика. Он продувал мундштук своей трубки, которая жутко хрипела.
— Не знаю, должен ли я… Вы будете смеяться надо мной…
— В моем возрасте, — сказал Грегуар. — Я столько всего перевидал!. Меня так просто не удивишь.
— Представьте себе кота… в квартире, запертой на ключ… образно говоря, замурованный кот, который меняет цвет, форму…
— Вы меня удивили, — сказал Грегуар. — Я никогда не слышал, чтобы говорили о подобных вещах. Но садитесь же…
Он сохранял серьезный, немного безучастный вид, продолжая вытягивать щепотки табака из полувыпотрошенного пакета.
— Я возвращался с вокзала Сен-Лазар, — начал Шедевиль.
— Прежде всего ваша фамилия, — отрезал Грегуар. — Ваша профессия. Все подробности, которые могут вас охарактеризовать… Мне будет легче следить за вашей мыслью.
— Это верно. Зовут меня Альбер Шедевиль. Сорок восемь лет. Живу я на улице Шазель, в двух шагах от парка Монсо. Совсем маленькая квартирка, четыре комнаты, — это чтобы вам… Короче, я — бухгалтер. Знаете, что это такое: много крупных фирм дают периодически свои бухгалтерские книги экспертам, а цифры, мсье, цифры, они не дают подумать, в общем, я разбираюсь!
— Вы женаты?
— Да… или скорее вдовец… я потерял свою жену четыре месяца назад.
Шедевиль остановился. Стоило ли говорить о Жизель?
— Долго продлился ваш брак? — спросил Грегуар.
— Шесть лет.
— Удачный?
Грегуар задавал вопросы рассеянно, как человек, привыкший работать на ревнивых мужей, брошенных жен. Ну как объяснить ему, чем являлись эти шесть лет? Как признаться ему, не выглядя смешным, это Жизель являлась самой жизнью, светом, прелестью каждого дня, безумством каждо…
— Ах да, безусловно счастливый!
Он опустил голову.
— Каким образом она скончалась?
— Дурацким образом. Слишком поздно прооперированный аппендицит… Удивляюсь, как я смог пережить ее… К счастью, есть работа. Но это тяжело, уверяю вас. Эта квартира, где все напоминает мне…
— Вы не подумывали сменить квартиру?
— О да! Вы правильно рассуждаете! Но я только недавно нашел. Я выеду из дома в конце месяца.
— Детей нет?
— Нет. У меня кот… Это как раз из-за него… Я вполне понимаю, это выглядит по-идиотски — привязываться к животному, как к человеку… Кот, к тому же беспородный… Это мои соседи в Мёлане дали мне его после похорон… У меня там небольшой участок с домом, куда мы ездили проводить наши воскресные дни. Он очень нравился Жизель. Так что понимаете…
Шедевиль высморкался.
— Я как раз проводил до поезда мою милую старую служанку Жюльетту. Она отправляется первой в субботу, чтобы все привести в порядок и приготовить обед… Так как я продолжаю ездить в Мёлан. Ну что вы хотите… привычка!
— Эта Жюльетта… вы ей полностью доверяете?
— О, абсолютно! Она всегда служила у меня. Верная, преданная, незаметная; я считаю ее скорее престарелой родственницей, нежели прислугой. Так вот, я только что проводил ее на поезд…
— А своего кота вы, значит, не увозили?
Шедевиль посмотрел на Грегуара с дружеским чувством. А он не глуп, этот толстый мужчина, которого уже больше почти не разглядеть сквозь дым его трубки.
— Увозил, конечно же, увозил. Только увозил его с собой в автомобиле. Это позволяло обходиться без корзинки. Он устраивался сбоку от меня на сиденье… Так вот, возвращаюсь я с вокзала. Мое отсутствие длилось самое большее четверть часа. От вокзала Сен-Лазар до улицы Шазель. Открываю дверь. Заметьте, главное, эту подробность: дверь оставалась закрытой на замок, двойной замок марки «Яле», который я установил, так как моя жена была очень пугливой. И что же я нахожу? Серого кота вместо Зулу!
— Какого цвета ваш кот?
— Весь черный, с маленьким белым пятнышком вроде медальки на шее.
— Вы уверены, что это другой кот?
— Ну послушайте! Зулу намного крупнее этого серого кота. И потом, немного приболел, когда я уезжал. Тот же, наоборот, живой, шустрый! Что вы на это скажете!
— Одна простая версия. Вашего кота могли покрасить. Ну, я не знаю… Должно же здесь быть какое-то разумное объяснение.
— Вы идете по ложному пути, — чопорно возразил Шедевиль.
Грегуар наблюдал за Шедевилем своими чуть близорукими глазами, которые слезились от дыма. Не похоже, чтобы он шутил. И тем более, чтобы он скучал. Он, должно быть, часами смотрел вот так же на подследственных, когда служил в уголовной полиции.
— Почему госпожа Шедевиль была пуглива? По характеру или же…
— Она была нервной, импульсивной. Прежде чем заняться бухгалтерским делом, я работал в страховой компании и много разъезжал. Два года тому назад Жюльетте пришлось отсутствовать одновременно со мной, чтобы поехать к своему больному брату в Пуатье. Вот тогда-то я и установил этот замок.
— Сколько в вашем распоряжении ключей?
— Две пары. И обе пары у меня. Или, точнее, одна у меня, а другая у Жюльетты.
