Ознакомительная версия.
– Не трогайте меня! Отпустите! – сопротивлялась Оля.
Оля вцепилась обеими руками в скамейку, судорожно соображая, какие еще слова, какие страшные подробности могут произвести впечатление на этих людей, но при этом понимая по их лицам, что ничем их не прошибешь, ничему они не поверят. Потому что не за полтинник штрафа эта тетка готова ее сожрать, а за жалкое ощущение собственной победы в борьбе за справедливость…
– Ах, она еще, корова, и брыкается!
Ее силой выволокли в тамбур. Как только электричка остановилась и двери вагона открылись, контролер попытался коленом выпихнуть девушку на платформу, но Оля не выпускала из рук его куртку, вцепилась в брючный ремень. Чтобы оторвать ее от себя, мужик больно вывернул ей одну руку за спину.
Почувствовав, что ей уже все равно, Оля дала выход ярости и изо всей силы заехала мужику локтем промеж ног, так что он только охнул и сложился пополам.
– Щас милицию вызову! – завизжала тетка, двумя руками выталкивая Олю из вагона.
Тетка, видимо, забыла, что тремя минутами раньше Оля просила ее сделать это…
Оля упала на четвереньки, поскользнувшись на обледеневшей, скользкой, как каток, платформе станции. Поднялась, кое-как отряхнулась от снега. Одно колено здорово болело. Зато в кулаке был зажат боевой трофей – оторванная от брючного ремня блестящая зажигалка «Зиппо» в футляре из толстой кожи. Оля машинально сунула ее в карман. Прихрамывая, доплелась до низенького заборчика, оперлась на него и разрыдалась от обиды.
Больше всего ее возмущало, что никто из пассажиров не вступился за нее, не предложил оплатить за нее проезд до Москвы. Ведь это такая мелочь – всего-то пять рублей небось!
«Дура! – вслух ругала Оля контролершу. – Обрадовалась, врага нашла. Дура толстая!»
Когда электричка ушла и платформа опустела, Оля подошла к окошку кассы, но, как это ни странно, билетная касса оказалась заколоченной. Видимо, пассажиры ехали от этой станции без билетов, покупая их уже непосредственно в поезде, у кондуктора.
Оля посмотрела на расписание. Следующая электричка на Москву шла в пятнадцать семнадцать.
Оля огляделась по сторонам. Она только теперь заметила, что это какая-то полузаброшенная станция. Рядом – ни домов, ни жилья, только кладбище и дорога, уходящая, скорее всего, в сторону ближайшего поселка. Синяя стрелка дорожного указателя говорила, что до ближайшего населенного пункта со странным названием Пески отсюда полтора километра.
Делать было нечего. Ждать электричку на этой полузаброшенной станции – точно замерзнешь. Оля побрела вперед по дороге, не представляя, куда еще ей идти.
Господи, сколько же можно идти? Она уже не чувствовала ног. В поле свистел ледяной ветер. Голова разболелась от холода, словно ее сдавили железным обручем. Волосы обледенели и свисали сосульками.
Она дошла до перекрестка и остановилась. Куда пойти? Узкую дорогу, по которой она шла от станции, пересекало шоссе. Оля огляделась по сторонам. Можно было бы дойти до этих самых Песков… Знать бы только, что они из себя представляют… Может, там стоит два дома, а в них живут полторы старухи, у которых ни телефона, ничего…
Оля вытерла нос рукавом. Ноги застыли так, что она не чувствовала пальцев. Она припрыгивала то на одной, то на другой ноге, вставала на цыпочки, чтобы согреться. На горизонте показался какой-то грузовик. Оля стала на обочине, принялась махать ему руками. При ближайшем рассмотрении грузовик оказался красным трактором «Кировцем». В нем уже сидел один пассажир, и для второго попутчика не оставалось места, тем не менее тракторист остановился и выглянул из кабины.
– Вы мне не подскажете, по этой дороге до Москвы можно добраться? – крикнула Оля.
– А ты че, потерялась? – осклабился тот.
Оля представила, как дико прозвучала бы теперь фраза: «Нет, меня похитили бандиты, но я смогла убежать и теперь мне нужно добраться до Москвы».
– Пожалуйста, скажите.
– Да можно, можно. А ты что, не местная?
Тракторист и его попутчик с любопытством рассматривали Олин наряд.
– Местная, из Замятина, – соврала Оля.
– Из Замятина? – фальшиво удивился тракторист. – А почему я тебя не знаю?
– Хватит, поехали, – мрачно буркнул пассажир, толкая водителя в бок. – И так опаздываем, ждать еще, пока ты до каждой бляди докопаешься.
– Это ты так для Москвы разоделась? – крикнул на прощание тракторист, прячась в кабину. – Не сворачивай, иди прямо. А ведь могли бы тебя и в другую сторону отправить, а? – словно удивляясь собственной честности, добавил он.
– Это от вашей совести зависит, – ответила ему Оля.
Тракторист хохотнул. Видно, он не ожидал такого ответа.
– Там, впереди, остановка автобуса будет, – подсказал он. – Советую подождать, пешком до Москвы далековатенько будет.
Пока она брела до автобусной остановки, мимо на большой скорости проносились по шоссе большегрузные прицепы, накрытые цветными тентами, импортные рефрижераторы, на которых были написаны названия различных немецких, голландских, польских, венгерских компаний. Сначала Оля пробовала остановить какую-нибудь машину, махала рукой, но никто не останавливался, так что она потеряла всякое желание голосовать впустую, стоя на обочине.
Добравшись до остановки, она села на обледеневшую скамейку, прислонилась спиной к стеклу и закрыла глаза.
«Буду тут сидеть, пока кто-нибудь не подберет меня, – решила она. – Больше нет сил идти. Я устала. Если еще хоть шаг сделаю, то умру. Лучше замерзну…»
Она подняла повыше воротник тулупа, подобрала под себя ноги. Сняла кеды, посмотрела на разорванные колготки, потерла одеревеневшие пальцы ног… Закутала ноги краем кожуха – все равно в мокрых кедах холодно, лучше уж вовсе без обуви.
Говорят, когда человек замерзает, ему снятся замечательные сны. И вообще, в этот момент люди испытывают блаженство и спокойствие… Сидя на обледеневшей скамье, Оля не испытывала ничего, кроме жуткого холода. К счастью, автобусная остановка была закрыта со всех сторон и защищала хотя бы от ветра.
Оля сидела так очень долго.
– Эй, ты, там!
Она открыла глаза. Рядом с остановкой, на обочине, притормозила потертая иномарка. Водитель, приоткрыв дверцу, смотрел на Олю.
– Чэго тут лэжишь? Ты живая вабще? – с заметным кавказским акцентом окликнул он девушку. – Домой иди лэжать, да! Замерзнешь савсем…
Оля встала, босиком подошла к машине. Ноги все равно уже не чувствовали холода, были как деревянные.
– Пожалуйста, довезите меня до Москвы, – с трудом шевеля губами, попросила она. – Меня ограбили. Денег у меня нет.
Она сунула руку в карман, достала зажигалку.
– Вот, единственное, что есть…
Она протянула ее водителю.
– Садысь, – кивнул тот, вертя в руках зажигалку.
Оля села на заднее сиденье машины. Она знала, что к таким вот подозрительным кавказцам садиться ни в коем случае нельзя, но в данный момент ей было уже все равно. Только бы побыть в тепле.
– Дэвишька, – вдруг обратился к ней кавказец, – ты с гурузынами занакомишься?
– Нет… – рассеянно ответила Оля.
– А я и не грузин, – со смехом ответил кавказец, во все горло хохоча над собственной шуткой, – я азербайджанец.
Оля слабо улыбнулась. Кавказец посерьезнел.
– Ты откуда сама? – разглядывая ее в зеркало заднего вида, спросил водитель.
– Я москвичка.
– Что с тобой случилось?
Оля вздохнула. Какой смысл молчать? Может быть, этот человек поможет?
– Я возвращалась из института. На меня напали какие-то бандиты. Они меня избили и ограбили. А потом мне удалось сбежать. Они меня искали… Но я успела сесть на электричку. Я пешком шла по лесу до станции…
Оля захлюпала носом, вытерла рукавом набежавшие слезы. Она сама удивлялась, до чего отстраненным казался ей рассказ о собственных злоключениях.
– Я хочу домой! Я замерзла! Я думала, они меня убьют… Мне пистолет к голове приставили, били, один хотел меня изнасиловать…
Она разрыдалась. До нее словно только теперь стал доходить смысл собственных слов.
– У меня не было денег на билет… Они все у меня забрали: шубу, сапоги, чтобы я не убежала. Меня в подвале держали, с картошкой…
– Ц-ц-ц, – покачал головой кавказец, – что делается! А чэго они хатели?
– Не знаю… Может, это как-то связано с моей мамой…
Если уж рассказывать, то до конца. Тем более она чувствовала необъяснимое доверие к этому человеку. Доверие, которое испытывает утопающий к тонкой соломинке…
– А кто твой мат?
– Депутат Госдумы.
Кавказец недоверчиво посмотрел на Олю в зеркало, но потом, видимо, решил, что человек в таком положении вряд ли будет врать.
– Ничего, я тебе помогу.
Водитель щелкнул зажигалкой, прикурил сигарету, передал Оле:
– На, покури.
– Я не курю.
– Нэ затягивайся. Лэгчэ станэт, паверь.
Оля дрожащей рукой взяла сигарету.
Ознакомительная версия.
