– Вы знаете, – обратился Вальтер к Анжелике. – Недавно снова было совершенно нападение на один из наших банков.
– Я читала об этом в газете! Кажется, ваша полиция не очень расторопна!
– Что вас удивляет, это же полиция! Ей и полагается быть нерасторопной! – сказал Готелл. – Если она будет расторопна, она изменит самой себе, а мы в Германии очень чтим традиции! Впрочем, при кайзере, такого быть не могло, как я думаю!
– Да, те ребята два года тому назад неплохо поработали, – сказал Штессман. – Поневоле задумаешься, стоит ли вести праведную жизнь, если можно так легко составить себе капитал, не прилагая практически никаких усилий.
– Вот-вот… – подхватил Готелл. – Только главное – вовремя остановиться! Потому что сколько веревочке ни виться… И если это снова они (он улыбнулся зловеще), то им в этот раз не поздоровится…
– Почему? Последний налет им удался! – заметил Штессман.
Готелл обиженно засопел.
– Я тебя уверяю! – сказал он. – Если эти ублюдки сунутся в мой банк, им придется крупно пожалеть!
– Медвежьи капканы везде поставил? – усмехнулся Гюнтер.
– Смейся! Смейся! Хорошо смеется тот, кто смеется последним! – сказал Готелл и повернулся к Анжелике. – Приезжайте завтра с этим несчастным скептиком ко мне в гости. Я покажу вам свое учреждение, а потом отобедаем вместе!
– Собираешься открыть нам свои секреты? – спросил Штессман. – Может быть, Анна передаст их в Россию…
– Всего я вам не открою! – усмехнулся его школьный товарищ. – Не из-за фрау Карповой! Твое поведение на рынке характеризует тебя как человека, склонного к авантюрам, и тебе доверять нельзя!
На следующий день Готелл исполнил обещание, продемонстрировав новое здание старому компаньону и его очаровательной русской знакомой.
– Это не банк, это цитадель! – разглагольствовал он, управляя небольшим электрокаром, в котором сидели его гости.
Электрокар принадлежал вообще-то строительной компании, продолжавшей работы в здании, но дело об угоне, как заметил уверенно Готелл, возбуждать не станут.
– Я не совсем понимаю, Вальтер, – сказала Анжелика, – вы еще строитесь или уже открылись?!
– Мы еще строимся, но уже открылись! – сказал Готелл. – Банк функционирует, а что касается стройки, то это маленький ресторанчик, который будет обслуживать наших клиентов.
– Комплексное обслуживание! – заметил с улыбкой Гюнтер.
– Идем в ногу со временем! – ответил его товарищ. – Я всегда мечтал иметь собственный ресторан.
Готелл не стал вдаваться во все подробности системы безопасности. Но достаточно было взглянуть на обилие камер слежения, каменные лица охранников и толстые бронированные двери, которые по сигналу тревоги автоматически блокировали помещения банка, чтобы понять – Готелл не преувеличивал, называя свой банк самым надежным в стране, а возможно, и во всей Европе!
– Это второй форт Нокс! – завопил он совсем несолидно на ухо Гюнтеру, благо никого из сотрудников рядом не было.
Глядя на его самодовольную физиономию, Лике вдруг нестерпимо захотелось, чтобы этот неприступный банк кто-нибудь все-таки взял. Может быть, так и случится – ведь непотопляемый «Титаник» пошел в конце концов ко дну!
Готелл продолжал фантазировать – по его мнению, скоро банковская система должна была рухнуть из-за нескончаемых налетов, так что останется один-единственный банк Вальтера Готелла!
– Не удивлюсь, если ты и финансируешь этих налетчиков! – заметил по этому поводу Гюнтер.
Готелл поднял руки.
– Ты меня раскусил, придется убрать тебя, старый друг, чтобы ты не открыл никому мой секрет…
– Ты ведь меня знаешь, Гюнтер! – сказал Готелл. – Я друзей не предаю, но интересы государства превыше всего…
В следующий момент они наткнулись на какие-то газовые баллоны, и Анжелика выскочила из электрокара, сообщив мужчинам, что не желает погибать в расцвете лет из-за их дурацких шуток.
Вальтер принес свои извинения за неумелое вождение и в качестве компенсации немедленно пригласил ее и Гюнтера в ресторан. Поскольку его личный ресторан все еще пребывал в стадии строительства, отправились в другой, уже давно отстроенный. За рулем на этот раз был его личный шофер. Это был хороший вечер, хотя Лику немного раздражало поведение Штессмана и Готелла, совершенно не соответствовавшее ее старым представлениям о людях большого бизнеса, тем более – немецкого бизнеса!
Но, с другой стороны, наверное, так и должно было быть – мир не состоит из людей, думающих только о делах. К счастью для мира. Омрачало настроение Маркизы и еще одно обстоятельство – она стояла перед неприятной дилеммой. Вопрос с деньгами нужно было решать как можно скорее. С каждым днем положение Самошина становилось все более отчаянным. Рано или поздно она должна была сказать обо всем Штессману, и промедление будет мучительно в первую очередь для нее самой.
Она сделала это той же ночью, когда Гюнтер лежал рядом, после любви. Выбрала момент, руководствуясь женской хитростью. Узнав, о какой сумме идет речь, Штессман несколько минут молчал. Похоже, для него это было таким же шоком, как и в свое время для самой Лики.
– Зачем? – спросил он, наконец. – У тебя какие-то неприятности?
Лгать ему не хотелось. Их отношения и так были построены на лжи, и все в них было ложью. Да и что она могла придумать? Что деньги нужны на сложную операцию ее несуществующему ребенку? Штессман проверит. С другой стороны, признаваться, что она стала объектом шантажа, тоже было невозможно. Пришлось бы объяснять причины, по которым ее шантажируют.
– Есть человек, который был дорог мне, и он попал в беду… – неохотно ответила она.
Услышав имя Самошина, Штессман недоверчиво посмотрел на нее. Он не следил за светской хроникой, но ему это имя было знакомо.
– Ты его знаешь?
Лика вздохнула.
– Я любила когда-то его… – сказала она и не покривила душой – этот мерзавец в самом деле был ее первой любовью!
Как не хочется расписываться в собственной глупости, но из песни слов не выкинешь. Это она и попыталась объяснить Штессману. Тем не менее, похоже, он все-таки был уязвлен, и его можно было понять. Впрочем, немец философски относился к жизни, и в этот раз хладнокровие ему не изменило.
– Я не могу тебе помочь! – сказал он. – И не потому, что ревную! Если я дам тебе эти деньги, то серьезно пострадает мой бизнес. Во-первых, потому что два миллиона долларов для меня большая сумма – я не арабский шейх и не ваш «новый русский». Мои деньги вложены в компанию, и изъятие столь солидного капитала пагубно отразится на ней. А компания – это не только я, это десятки и сотни людей. У меня есть обязательства перед ними, и я не могу поступать столь необдуманно! Кроме того, есть еще такой фактор, как репутация… Если выяснится, что я помог ему выпутаться, Готлиб Крюгер подключит прессу, и я окажусь под прицелом. Они и на тебя, кстати, смогут выйти, ты об этом подумала?
– Это пустые отговорки, Гюнтер! – возразила она. – Я уверена, что нетрудно устроить все так, чтобы передача денег была анонимной и никакой угрозы ни для меня, ни для вас не представляла!
– Это смешно! – возмутился он и кажется, вполне искренне. – Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Я не бандит! У вас, в России, такой человек, как я, может быть авторитетом в криминальном мире, но здесь, в Германии, все совсем по-другому. Я всего лишь бизнесмен, и если бы я вздумал поддерживать отношения с такими людьми, меня легко было бы дискредитировать в глазах общественности.
Он понял, что разубеждать девушку бесполезно, и любовники разошлись по своим комнатам, не говоря больше ни слова. Через двадцать минут Гюнтер снова пришел. Анжелика сидела в кресле и смотрела на улицу, на ней был халат, в руке – любимая ментоловая сигарета. Он заметил, что ее лицо прояснилось, словно она приняла какое-то решение. Окончательное решение, и это его напугало.
– Ну и что ты собираешься теперь предпринять?
– А что я теперь, по-твоему, могу предпринять?
Штессман прислонился к стене и посмотрел на нее задумчиво.
– По-моему, ты не отступишься! Будешь искать эти проклятые деньги во что бы то ни стало, даже если, как это говорится, – сложишь голову?
Анжелика раздраженно покосилась на него. Она всерьез рассчитывала на помощь немца, но теперь, кажется, об этом можно было забыть. Все-таки последний шанс она решила использовать.
– Вот именно! – сказала она, отвечая на его последнюю фразу. – И я рада, что ты это понимаешь… Если я тебе дорога, возможно, ты не захочешь, чтобы я рисковала своей свободой, а может, и жизнью!
– Ты мне дорога! – подтвердил он. – Именно поэтому я и не хочу давать тебе эти деньги. Я не хочу!… Не хочу выручать этого человека!
Его руки скользнули по ее плечам, вниз, она выронила сигарету на паркет.
