Ключи покойника - Михаил Александрович Кудрявцев

банке твоего отца, которым я руководил. А их будет со стороны Центрального банка и Агентства по страхованию вкладов очень много. Просто нет другого выхода. Есть стандартная процедура. Твой отец вывел оттуда очень много денег. Почти весь параллельный бизнес, которым ты управляешь, был создан как раз на эти средства. Я не знаю подробностей, но генеральная линия именно такая. В связи с этим я считаю, что имею право просить тебя как наследника всех этих активов, чтобы ты поучаствовал финансово и своими связями, сняв с меня все проблемы и возможные обвинения. Не возражаешь?

– Все понятно. Во многом ты прав. Я сделаю, что смогу, и займусь вместе со своими адвокатами и юристами отца твоей проблемой.

– Ну и последнее. Пусть эти же юристы поспособствуют закрытию уголовного дела, инициированного, опять же, твоим батей против его же товарищей – Игоря и Константина. Парни сами по себе очень неоднозначные, но пусть они лучше будут на свободе, а не за решеткой.

– Мне они никогда не нравились. Это его служба безопасности, не моя. Я сотрудничал с другими ребятами. Я подумаю об этом. Может быть, я и сделаю то, о чем ты просишь, но сильно спешить с этим не буду.

– Я предложил. Решай сам.

Мы вернулись в номер. Я передал Дмитрию данные счетов, куда планировал отправить деньги, если завтра у нас что-то получится, сходил по-быстрому в душ и лег в кровать.

Следом за мной в ванную комнату направился Дмитрий. Я посмотрел на него. Он был одет в синие трусы с широкой резинкой с надписью Pierre Cardin, подчеркивающие его накачанные бедра, что, наряду с чуть заметно выпирающим животом, еще не заплывшей жиром талией, широкими плечами, практически полным отсутствием волос на теле, было приятно для глаза. Выше среднего роста, хорошо сложенный, с немного толстоватыми на первый взгляд, но накачанными и длинными ровными ногами он при этом был, по всей видимости, силен физически. В двадцать восемь лет его тело сохранило еще признаки мальчишеской притягательности, которые, вероятно, сгинут безвозвратно уже через два-три года, превратив парня в мужчину. В фатальной череде лет единственное, что могло не измениться в нем, так это его искрящиеся светло-серые глаза, посаженные к переносице немного ближе, чем следовало бы.

«Время, ведущее к увяданию плоти, – это основной враг человека», – успел подумать я, засыпая.

Броневик проехал по высокому пандусу и остановился около центрального входа. Открылась боковая дверь. Из микроавтобуса вышли два высоких инкассатора, одетые в серо-черную униформу. Вслед за ними наружу шагнули я и Дмитрий. Перед нами раскрылись автоматические двери, мы вошли в здание банка и оказались в огромном светлом фойе. Стены помещения были стеклянными. Посреди холла стояли белые колонны, между которыми была расставлена мягкая мебель светло-бежевого цвета. На дальней стене на тонких металлических тросах висели несколько огромных полотен с абстрактной живописью. Площадь каждой картины составляла не меньше шести квадратных метров. Справа вдали виднелся очень длинный стол ресепшена из светлого лакированного дерева, за которым сидели три женщины разного возраста, в одинаковых фиолетовых пиджаках и белых блузках. Справа от стола был вход во внутренние помещения банка.

Я попросил охранников остаться в фойе и, как только мы выйдем, не задерживаясь ни на секунду и ни на кого не обращая внимания, сопроводить нас в машину и незамедлительно выехать в аэропорт. Броневик проехал несколько метров вперед и, освободив проход в банк, остановился.

Я подошел к ресепшену. Секретарь, которая сидела справа и была самой старшей по возрасту, удивленно посмотрела на меня и произнесла:

– Bonjour.

– Добрый день! – сказал я. – Вы говорите по-английски?

– Да, конечно, – ответила она. – Чем мы можем вам помочь?

– Я ваш клиент, – стараясь говорить максимально спокойно и уверенно, продолжил я. – У меня ячейка в вашем банке. Я хотел бы пройти в депозитарий.

– Конечно. Можно попросить ваши документы?

– Пожалуйста, – сказал я, протягивая свой паспорт. Дмитрий в это время молча стоял рядом.

– Прошу прощения, но я не нахожу вас среди наших клиентов, – сказала женщина через несколько минут работы с компьютером.

– Несомненно, вы не можете найти меня в системе. Ячейка арендована на предъявителя.

Лицо женщины напряглось. Услышав мою последнюю фразу, молоденькая секретарь, сидевшая рядом, обернулась в нашу сторону.

– Я поняла. Великодушно прошу прощения, – не выпускная мой паспорт из рук, сказала она. – Прошу минутку подождать. – Она указала рукой на два дивана, которые стояли углом в непосредственной близости от входа внутрь служебных помещений.

Мы отошли, и Дмитрий возбужденно сказал:

– Кажется, мы попали по адресу. Вообще-то странное заведение. Не банк, а музей какой-то. Будто мы в Центральном доме художника на Крымской набережной в Москве. Где тут вообще кассы, места обслуживания клиентов и все прочее?

– Это центральный офис. У банка есть много обычных отделений. Здесь же работают только с крупными юридическими лицами, а также с частниками, которые обслуживаются в управлении Private banking. Все клиенты сопровождаются в отдельные переговорные комнаты внутри здания. Сейчас выйдет длинноногая секретарь и проведет нас на этаж, на котором находятся исключительно только помещения для встреч с клиентами.

Едва я закончил фразу, как к нам подошла женщина с ресепшена, с которой я только что разговаривал, с учтивым видом протянула мой паспорт и попросила следовать за ней.

Через несколько метров мы повернули направо и прошли в небольшой холл с лифтами. Там нас ждала невысокая черноволосая девушка в круглых очках и темно-сером брючном костюме. Полы приталенного короткого пиджака нависали над ее огромными бедрами. Она вежливо поздоровалась, вызвала лифт и, предложив нам войти, пропустила вперед.

Дмитрий, улыбаясь, посмотрел на меня. Я улыбнулся в ответ, пожал плечами и сказал по-русски:

– Зато гномы мастерски делают оружие для богов, как я тебе вчера рассказывал.

Мы вышли из лифта. Помещение было без окон, но хорошо освещалось большим количеством встроенных в потолок ламп, излучающих яркий теплый свет. Все стены от пола до потолка были отделаны желто-коричневыми лакированными блестящими панелями из дерева, на полу лежал серый палас с большим ворсом. Девушка обогнала нас и, пройдя по коридору, открыла огромную дверь, которая, по сути, представляла собой такую же деревянную панель, только висящую на петлях и имеющую ручку. Таких дверей на этаже было не менее двадцати. Мы вошли в просторную комнату с большим овальным столом в цвет стен. На нем стоял монитор, лежала клавиатура, а вокруг были расставлены восемь кресел из коричневой кожи. Огромное окно выходило на какой-то парк.

Нам предложили на выбор воду, чай или кофе