– Ну, так что, гражданин Каравайников, вспомнили что-нибудь? – спросил Кирьянов.
– Да, теперь я все вспомнил, – ответил Каравайников.
– Ну, что ж, расскажите, послушаем. Только советую вам говорить правду. Сказки на тему того, что вы чисты, как младенец, нам слушать неинтересно, – заранее предупредил Владимир.
– Да нет… я и не собирался… рассказывать сказки. Я на самом деле все вспомнил.
– Что же конкретно вы вспомнили, Каравайников? – вступила в разговор я.
– Ну, то, что я действительно был наверху, то есть на верхнем ряду, – ответил Геннадий. – И да, я услышал оттуда выстрел.
– Минуточку, Каравайников, – остановила я осветителя. – Чтобы нам было понятно, вы начните рассказывать, чем вы занимались до того, как прозвучал выстрел. Ну, примерно часа за два до этого.
– Ладно, попробую, – сказал Каравайников и потер лоб, видимо, для улучшения памяти. – Значит, так, я проводил работы по подготовке к вечернему представлению. Я работаю осветителем, или художником по свету, так что…
– Нам известно, какую должность вы занимаете в цирке, Каравайников, – заметила я. – Так что долго на эту тему распространяться не нужно. Сразу переходите к делу. Итак, вы, как и все, готовились к вечернему представлению. Что было дальше?
– Что было дальше? – переспросил Геннадий Каравайников и снова потер лоб. – Да, потом ко мне подошел Александр Переперченов, это наш модельер по сценическим костюмам, вот…
– И это нам тоже известно, Каравайников, – заметил Кирьянов. – Кто такой Александр Переперченов, мы тоже знаем.
– Ну, так вот, он подошел ко мне и пригласил меня наверх, – продолжил свой рассказ Геннадий.
– А зачем? В честь чего он предложил вам это? – спросила я.
– Да говорит, пойдем выпьем, у меня вот есть что выпить, – продолжал рассказывать Каравайников.
– И часто он предлагал вам выпивку? – спросила я.
– Да в первый раз! – воскликнул Геннадий. – Раньше никогда такого не было. Ну, я что? Мне предложили, я согласился. Поднялись мы с ним наверх, выпили. У Александра и закуска с собой оказалась. Мы не особо торопились, ведь подготовка к представлению была уже окончена, мы внизу и не нужны были особо. Ну, перекинулись мы с ним парой фраз за жизнь. И вдруг я как-то… ну, не потерял сознание, а выпал из реальности, что ли. Прям даже и не знаю, как это назвать. Вроде как звуки куда-то исчезли, и глаза сами собой закрылись. Обморок не обморок, не знаю. Потом спустя какое-то время я пришел в себя. И слышу, что раздался выстрел. Хотя это я уже потом понял, что это был выстрел. А тогда мне показалось, что это просто какой-то хлопок, только очень громкий.
– Понятно. Рассказывайте дальше, – велела я.
– А что дальше-то рассказывать? – растерянно спросил Геннадий Каравайников.
– Ну, что происходило дальше после того, как вы открыли глаза? Что вы увидели? – спросила я.
– Увидел пистолет. Он почему-то был у меня в руке. Я смотрел на него и ничего не понимал. Откуда он у меня взялся? И тут я услышал, что внизу, ну, на манеже, кто-то закричал. Я взглянул вниз и увидел Влада Расстрельникова. Он лежал на манеже. Тут мне все стало ясно. – Осветитель цирка опустил голову.
– Что именно? Что вы выстрелили в Расстрельникова? – спросила я, внимательно наблюдая за осветителем цирка.
– Нет, я понял, что Влада застрелили, но поскольку пистолет находится у меня, то виноватым сделают меня, – ответил Геннадий Каравайников.
– И что же вы предприняли потом? – спросила я.
– Я отшвырнул пистолет в сторону и побежал вниз.
– Вы сказали, что избавились от оружия? – удивленно спросила я. – Но как же так? Ведь пистолет-то в итоге оказался у вас. Вы сначала явились с ним к своей жене, много чего наговорили, в том числе и то, что вы убили человека. В конце концов, мне сами его отдали, когда я пришла к вам. Что-то не сходятся у вас концы с концами, – покачала я головой.
– Я действительно сначала помчался вниз, но с полдороги остановился, – сказал Геннадий.
– А что так? – вмешался в допрос Кирьянов.
– Ну как же? Я же держал пистолет в руке, на нем отпечатки моих пальцев. Поэтому никак нельзя было оставлять его там, – объяснил Геннадий Каравайников.
– Понятно. Только непонятно вот что. Почему же вы столько времени бегали ото всех? Скрылись из своей квартиры, потом сбежали из дома своей супруги? Если вы, как утверждаете, не убивали Владислава Расстрельникова, зачем было столько времени прятаться? – продолжала я задавать вопросы.
– Так ведь меня бы обвинили в убийстве Владислава! – воскликнул Геннадий Каравайников. – Если бы я остался у себя в квартире. Поэтому я и сбежал. Но, подумав, я решил, что лучше расскажу все, как было, и будь что будет.
– Складно вы говорите, Каравайников, но все-таки вопрос о том, кто же убил Владислава Расстрельникова, остается открытым, – заметил Владимир.
– А мог Александр Переперченов, ваш модельер по костюмам, быть убийцей Владислава Расстрельникова? – спросила я. – Как вы считаете?
– А черт его знает, может быть, и мог. – Геннадий Каравайников пожал плечами.
– Ладно, вы сейчас отправитесь в камеру, – сказал Кирьянов и вызвал конвойного.
Каравайникова увели из кабинета.
– Володь, как ты считаешь, Каравайников правду сказал? – спросила я, когда мы остались вдвоем в кабинете.
– Похоже, что правду. Действительно вроде складно все получается в его рассказе. И логику у него не отнять. Хоть и пьяный был, а сообразил, что раз на пистолете остались его пальчики, то первым делом на него и подумают. Но это, Тань, все беллетристика, как говорится. Нужна доказательная база. Кто у тебя на данный момент вызывает подозрения? – спросил Владимир.
– Александр Переперченов, – назвала я имя и фамилию модельера по сценическим костюмам. – Смотри, он клятвенно меня уверял, когда я была у него дома, что в тот день плохо себя почувствовал, отпросился и отправился домой еще до того, как был застрелен Владислав. То есть по его рассказу получается, что и на верхний ряд он не поднимался, и спиртное с Геннадием Каравайниковым не распивал. Но Марианна Мануковская видела его стоящим на верхнем ряду. Это свидетель. Вот что, поеду-ка я сейчас в цирк и поговорю еще раз с этим Переперченовым.
